Военные инновации в авторитарном государстве – российские силы специального назначения. Часть 3.

Перевод Центра АСТ


Армейский спецназ (с) Пресс-служба Министерства обороны Российской Федерации / Вадим Савицкий


Выведение спецназа ГРУ из подвемодственности центральным органам военного управления и переподчинение его вновь созданным объединенным стратегическим командованиям (ОСК) не имело прецедента как в советский период, так и постсоветские времена. Те, кто выступал против этого решения, помимо прочего, указывали на то, что вновь образованные ОСК не имели представления, каким образом использовать переподчиненные им структуры. В марте 2011 года в интервью газете «Московский Комсомолец» источник в ГШ ВС РФ признал, что решение о переподчинении было ошибочным. Все усилия по интеграции спецназа в структуру укрупненных военных округов потерпели неудачу. С самого момента переподчинения ОСК так и не смогли выработать какую-либо методические и плановые документы относительно дальнейшего развития и применения бригад СпН ГРУ. Вследствие этого, как отметил источник, в структуре ОСК бригады на тот момент пребывали в «подвешенном состоянии»[1].

Подобное же отсутствие интеграции, по-видимому, имело место и в случае спецподразделений Военно-морского флота (ВМФ). Существуют четыре бригады СпН ВМФ – по одной на каждый флот. До реформ Сердюкова эти бригады формально являлись частью ГРУ, однако их подчинение уже тогда было предметом споров между руководством ГРУ и командованием ВМФ. Например, в ходе обеих чеченских кампаний руководство ГРУ неоднократно обращалось с просьбами подключить к операциям бригады СпН ВМФ. Командование ВМФ, тем не менее, отказывалось[2]. Если бы эти подразделения полностью подчинялись ГРУ, командование ВМФ не смогло бы отказать в их использовании. Как утверждает Сергей Козлов, флотские бригады СпН были переподчинены ОСК по тому же принципу, что и армейские бригады СпН[3].

С учетом непростой ситуации, в которой оказались интегрируемые в новые организационные структуры части армейского и флотского спецназа, впору усомниться в соответствии итога реформы одному из критериев Гриссома о «подспудном росте боевой эффективности при решении поставленных задач».

Окончательный ответ на этот вопрос зависит от того, что понимать под «подспудным ростом». Одной из интерпретаций может быть всего лишь выраженное намерение добиться улучшения. В этом случае, пожалуй, можно говорить о соответствии вышеупомянутому критерию. Как показал опыт войны 2008 года с Грузией, спецназ ГРУ плохо взаимодействовал с частями регулярной армии. В связи с этим, было бы логично предположить, что их общее подчинение ОСК могло помочь решить эту проблему. Альтернативное понимание предполагает действительные улучшения. В этом случае вопрос о соответствии итогов реформ указанному критерию остается в большей степени открытым. Тем не менее, по Фарреллу, Райннингу и Териффу, такая интерпретация критерия не является обоснованной. Согласно этим авторам, «вполне возможно, что военная инновация может снизить эффективность вооруженных сил»[4]. Таким образом, суммируя все сказанное выше, можно утверждать, что данный критерий был выполнен.

Вероятно, ввиду обострения указанных выше проблем, а также активного лоббирования со стороны ГРУ, решение о переподчинении было отменено в 2013 году после отставок Сердюкова и Макарова[5]. Если бы это решение не было отменено, можно было бы с уверенностью сказать, что был соблюден и критерий «изменения способа функционирования подразделений на поле боя». Однако можно утверждать, что и после отмены решения о подчинении частей спецназа ОСК критерий был отчасти выполнен.

Несмотря на то, что спецназ ГРУ вновь находится в прямом подчинении ГШ ВС РФ, его основное предназначение в военное время по-прежнему ограничено специальной разведкой или разведкой в интересах других видов и родов войск. Как будет видно из изложенного ниже, былая роль спецназа как наиболее действенного и гибкого инструмента военно-политического руководства, похоже, перешла к КСиСО.

Последним, третьим свидетельством упадка спецназа ГРУ является то, что он потерял возможность предоставлять разведывательные данные напрямую президенту. Прежде начальник ГРУ лично докладывал президенту. Теперь же информация проходит через начальника Генштаба и министра обороны[6]. Прямой доступ к президенту, пожалуй, наивысший показатель престижа всякого института и его политического влияния в России[7]. Утрата ГРУ этой привилегии, несомненно, стала однозначным сигналом всем остальным структурам государственной власти России о том, что впредь не стоит относиться к ГРУ с тем же трепетом, как ранее. Это обстоятельство дополнительно указывает на то, что изменения в организационной структуре ГРУ были масштабными и имели серьезные последствия.


Генерал армии Валентин Корабельников (с) ruskombat.info

Создание Командования сил специальных операций

Наряду с закатом былого величия ГРУ, еще одним весьма важным изменением в российских войсках специального назначения с момента начала реформ Сердюкова стало создание в марте 2013 года Командования сил специальных операций (КСиСО). Более того, образование новой структуры воспринималась многими офицерами ГРУ как очередной этап на пути, ведущем к упадку их организации[8]. Помимо подозрений в том, что выделенные под вновь созданное КСиСО ресурсы были бы в ином случае потрачены на их ведомство, вероятно, самой неприятной новостью для офицеров ГРУ стало то, что большая часть задач по диверсионным действиям, ранее составлявших компетенцию спецназа ГРУ, была возложена на КСиСО[9]. Кроме того, в отличие от спецназа ГРУ, КСиСО, по-видимому, получило право принимать собственные решения в вопросах закупочной деятельности, независимо от остальных видов и родов ВС РФ[10]. Численный состав КСиСО, вероятно, составляет около 1500 человек[11].

В начале пребывания Анатолия Сердюкова на посту министра обороны России в структуре ГРУ был создан Центр специального назначения (ЦСН) «Сенеж». Центр был назван по имени находящегося неподалеку от него озера, в 60 км к северо-западу от Москвы. Однако осенью 2009 года подразделение было выведено из подчинения ГРУ и замкнуто непосредственно на начальника ГШ ВС РФ. Одновременно командиром части стал бывший генерал ФСБ Игорь Медоев. Первоначально предполагалось, что «Сенеж» станет своего рода ядром нового объединения ряда уже существовавших к тому времени спецформирований. Тем не менее, когда в марте 2013 года «Сенеж» был преобразован в КСиСО стало понятно, что верх одержала совершенно иная концепция. КСиСО очень походило на очередную самостоятельную структуру специального назначения. По мнению военного обозревателя газеты «Ведомости» Алексея Никольского, КСиСО должно было стать основным инструментом политического руководства страны для выполнения важных политических задач, не требующих последующего задействования более крупных сил[12]. Создание КСиСО, по-видимому, соответствует обоим критериям Гриссома – «изменения способа действий войсковых формирований на поле боя» и «подспудного роста боевой эффективности при решении поставленных задач». Ввиду относительно небольшой штатной численности новой структуры, решение о ее создании в меньшей степени отвечает критерию «масштабности и значимых последствий», однако с учетом важной роли, которую она призвана играть в глазах политического руководства страны, можно считать, что и этот критерий выполнен.

В целом, можно считать, что приведенные выше свидетельства заката былого величия спецназа ГРУ и восхождения новой звезды КСиСО говорят в пользу военной инновации. Разумеется, масштаб перемен мог быть несколько преувеличен недовольными офицерами ГРУ, а изменение способа действий формирований специального назначения на поле боя было частично пересмотрено в 2013 году. Тем не менее, с учетом всех иных приведенных выше соображений, уже одних этих двух факторов достаточно для того, чтобы считать произошедшее военной инновацией.

Обоснование реформы российских войск (сил) специального назначения

Существует несколько подходов к категоризации существующих взглядов на военные инновации. Адам Гриссом выделяет четыре модели[13]. Первая модель – гражданско-военная (civil-military model), согласно которой инициатива в военно-инновационной деятельности исходит от гражданских политических руководителей, предпочтительно при участии офицеров, обладающих незаурядным оперативно-тактическим мышлением. Вторая модель – межвидовая (interservice model). В рамках этой модели инновация представляется результатом борьбы различных военных структур за перераспределение ограниченных ресурсов. Третья модель – внутривидовая (intraservice model). В рамках этой модели, также как и в случае межвидовой, основным двигателем инноваций является борьба за распределение ресурсов, однако в данном случае – между различными родами войск (сил) внутри одного вида вооруженных сил. И, наконец, культурная модель (cultural model), в рамках которой инновации видятся результатом изменений в культуре военной стратегии и/или организации вооруженных сил. Источником таких изменений могут быть прогрессивно мыслящие представители высшего руководства видов вооруженных сил, внешние импульсы или же стремление соответствовать инновационным процессам, происходящим в других странах.

Иной подход, предложенный Тэо Фареллом, Стеном Райнингом и Терри Террифом, выделяет несколько иные принципы категоризации. (1) ведомственный интерес (organizational interest), (2) новые идеи и военная культура (new ideas and military culture), (3) роль гражданского и военного руководства (role of civilian and military leaders), а также (4) осмысление эмпирического опыта (feedback from operational experience).

Основываясь на этих работах и с целью упрощения анализа при дальнейшем рассмотрении классификация будет ограничена одной категорией, опирающейся на гражданскую составляющую, и одной – на военную. Таким образом, конфликты интересов организаций и осмысление эмпирического опыта будут отнесены к одной категории, а инновационные идеи и гражданская инициатива – к другой. В этой системе категорий гражданско-военная модель Барри Позена (Barry Posen) является одним из вариантов новых идей и гражданской инициативы. Разумеется, эти варианты не являются взаимоисключающими.

Как будет показано ниже, некоторые тезисы, выдвигаемые современной военно-инновационной мыслью, находят свое обоснование в эмпирическом материале данного исследования. Кроме того, эмпирические данные не позволяют осуществлять твердое ранжирование гипотез в плане их мотивировочной силы (explanatory power). Тем не менее, можно утверждать, что военно-гражданская модель Позена может иметь особое значение, поскольку инновационные изменения в российских войсках (силах) специального назначения происходили в недемократической среде.


Генерал-полковник Александр Шляхтуров (с) ria.ru

Конфликты интересов организаций и осмысление эмпирического опыта

До настоящего времени неизвестен полный состав группы офицеров, которые занимались реализацией реформ Сердюкова[14]. Соответственно, остается невыясненным, были ли в ней представители ГРУ или нет. Тем не менее, похоже, что войска (силы) специального назначения не были в перечне приотритетных задач, решаемых этой группой. Как утверждает Сергей Козлов, майор спецназа ГРУ в запасе и редактор пятитомника по истории российских войск специального назначения, многие члены команды реформаторов рассматривали войска СпН, как «силы вчерашнего дня»[15]. В российском сообществе спецназовцев был признан глубоко символичным тот факт, что Сердюков отказался встретиться с военнослужащими спецназа ГРУ в день 60-летнего юбилея организации в октябре 2010 года. Согласно одному источнику, небрежение Сердюкова этой оказией не имело прецедентов в истории спецназа ГРУ[16].

Логика многих представителей группы реформаторов сводилась к тому, что войска СпН были изначально основаны в целях противодействия носителям тактического ядерного оружия НАТО в Европе. Учитывая то, что сейчас они представляют меньшую опасность, а также могут быть уничтожены с помощью других средств, роль войск СпН существенно снизилась. Те же задачи, которые связаны специальными действиями, в ходе кампаний на Северном Кавказе могли быть выполнены и спецназом МВД[17].

Вне зависимости от того, были ли офицеры ГРУ частью команды реформаторов или нет, как свидетельствуют вышеупомянутые обстоятельства, решения, по-видимому, принимались представителями других видов и родов вооруженных сил. В этом случае логично предположить, что они воспользовались возможностью перераспределить часть ресурсов от ГРУ к другим структурам. Кроме того, силы специальных операций в целом часто сталкиваются с трудностями в обосновании собственной ценности в глазах представителей других видов вооруженных сил и родов войск. И это не специфика одной лишь России – скорее универсальная норма. По словам американского исследователя Колина Грэя (Colin Gray), «силы специальных операций всегда нуждаются в мощном политическом спонсорстве, поскольку, как правило, их анафематствуют представители сил обычного назначения, которым свойственно мыслить традиционными категориями»[18].

Соперничество между видами вооруженных сил и родами войск является еще одним объяснением тех перемен, которые пережили войска СпН ГРУ после того, как их назначили «козлом отпущения» за неудачи в ходе войны 2008 года с Грузией. Одним из неофициальных объяснений того, почему спецназ ГРУ был переподчинен ОСК, является желание командующего Северо-Кавказским военным округом генерала Владимира Болдырева переложить на кого-либо еще вину за неудачи сил обычного назначения под его водительством в грузинской кампании[19]. В частности одной из слабых сторон действий российских вооруженных сил была разведка. Болдырев смог убедить политическое и военное руководство в том, что спецназ ГРУ не справился с предоставлением необходимых разведданных и, следовательно, его необходимо переподчинить ОСК. Спецназ ГРУ, в свою очередь, в ответ на прозвучавшую критику, настаивал на том, что в грузинской кампании они обеспечивали вооруженные силы информацией в избытке, однако представители видов вооруженных сил и родов войск не сумели правильно распорядиться полученными разведданными[20]. Таким образом, трудно точно определить первопричину изменений, постигших спецназ ГРУ после войны в Грузии; сыграла ли здесь решающую роль межведомственная борьба или же осмысление боевого опыта. На самом деле, весьма вероятно, что оба фактора сыграли свою роль.

Еще одним объяснением, изменений, постигших спецназ ГРУ, может быть история непростых отношений между ГРУ и ФСБ. Бывший сотрудник ФСБ Анатолий Ермолин утверждает, что ГРУ и КГБ/ФСБ конкурировали всегда. Поэтому, когда представитель ФСБ стал президентом, всего лишь вопросом времени стало то, когда в ГРУ начнут ощущать последствия. На самом деле, Ермолин считает упадок ГРУ, как минимум, отчасти результатом «спецоперации» службы, к которой когда-то принадлежал сам[21]. В частности, Ермолин подозревает, что присутствие ГРУ в посольствах по всему миру могло быть раздражающим фактором для коррумпированных элементов ФСБ, осуществляющих схемы по отмыванию денег. При осуществлении подобного рода деятельности им, понятно, не хотелось, чтобы их институциональный конкурент имел возможность за этим наблюдать.

Кроме того, столкнувшись с требованием урезать расходную часть бюджета, ГРУ спровоцировало разногласия внутри самого себя, что также могло стать одним из объяснений последовавшего за этим упадком организации. ГРУ имеет два основных направления – специальную разведку и агентурную разведку. Первое направление представлено бригадами СпН, второе – офицерами военной разведки при российских посольствах за рубежом и обеспечивающими их подразделениями радиоэлектронной разведки. Представители специальной разведки несколько уничижительно прозвали своих коллег из агентурной разведки «белыми воротничками». Отношения между двумя направлениями не всегда пребывали в лучшей форме. Как утверждает специалист по российским спецслужбам Андрей Солдатов, руководивший ГРУ с 1997 по 2009 годы генерал Валентин Корабельников во внутренних конфликтах всегда вставал на сторону агентурной разведки[22]. Когда же Корабельников был вынужден в 2009 году уйти в отставку, во главе ведомства встал его заместитель генерал Александр Шляхтуров. Как полагают российские источники, он еще в меньшей степени был озабочен судьбой спецназа ГРУ[23]. При этом, согласно Сергею Козлову, решение о расформировании бригад СпН в Асбесте и Бердске исходило из стен самого ГРУ[24] и могло быть принято в рамках борьбы за перераспределение средств внутри ГРУ, в которой верх одержали «белые воротнички». Однако приводимые доказательства в этом вопросе недостаточно убедительны, чтобы утверждать, что внутриведомственное соперничество было одной из причин, по которой состоялась реформа российских войск (сил) специального назначения. Их хватает лишь для того, чтобы подозревать, что такой вариант со счетов.

Продолжение следует...