Во время войны эстонские полицаи сожгли псковскую деревню
arctus — 09.06.2021В 1972 г. часть из палачей Ланёвой Горы нашли и судили
«Лейтенант Вахтре отдал приказ: "Всех людей деревни согнать!" Потом последовал новый приказ: "Развести по домам, там расстрелять и сжечь". По приказу Вахтре я принял командование 3-м взводом на себя».
Из показаний свидетельницы Даниловой Анны, 1921 года рождения, жительницы деревни Ланёва Гора:
«Я тот день, 22 октября, помирать стану — буду помнить. Всю нашу деревню сказнили. Семьями убивали, никого из рода не оставили. Нас согнали в центре деревни, у колодца. Солдаты примерно полчаса совещались: видимо, решали, что с нами делать. Говорили на своем языке, потом один из них приказал, чтобы мы шли по своим домам... Когда мы вошли в свой дом, то сопровождающий нас охранник остался на улице. В доме мы находились минут 20, потом я увидела, как из соседнего дома, где проживала семья Дмитрия Федорова (у них было 6 человек), вышел солдат и пальнул из автомата одиночным выстрелом по крыше: видимо, патрон был зажигательный, потому что все сразу же загорелось. Потом каратель пошел к нам. Войдя в прихожую, он выругался матерно по-русски, приказал всем повернуться к нему спиной и начал стрелять. Были убиты моя мать, отец, меня ранило в ногу. Тетя упала, но выжила... Когда я очнулась, наш дом уже горел. Тетя мне сказала, что нужно уходить. Когда я выбралась на улицу, то карателей не было. Всю ночь я пролежала в окопе, пряталась, потому что боялась, что они вернутся».
«Сначала в нашу деревню пришли партизаны. Они наблюдали за карателями, которые расположились в соседней деревне: Зайцево. Мы бегали вокруг них, но партизаны нам сказали: "Ребята, идите прочь!" Мы разбежались. Потом в деревню приехала машина с карателями, и начался бой.
Мы спрятались в окопе, пока снова не пришли каратели. Они нас выгнали и погнали к колодцу в центр села. Там был офицер в шинели. Он допрашивал мальчишку, которому было лет 10. На ломаном русском он спрашивал, почему тот не сказал, что в деревне были партизаны, но тот молчал. Его таскали за уши, били прикладом. Сергея Манцерова тоже били прикладами, потом ногами, сломали переносицу. У него очень сильно шла кровь. Солдаты говорили не по-русски, а потом скомандовали: "По домам!" Когда мы пришли к себе, то следом за нами зашли двое карателей. Они сразу начали стрелять: я видела, как упали моя сестра, маленький братик. Потом дом загорелся, стало трудно дышать от дыма, я заплакала, кричал кот, мы с мамой поползли к окну. Рама уже горела, но мы ее толкнули, и она вывалилась. Сначала вылезла я, а потом мама. Сверху сыпались головешки. Кругом были стон и крики. Мама сказала: "Не шевелись, а то увидят и добьют"».
Из показаний Энна Оодла:
«Мы вчетвером зашли в дом. В доме были четыре женщины и ребенок лет 10–11. Никто из женщин не плакал, ребенок тоже молчал. Солдаты вскинули оружие. Я хорошо помню, что первым выстрелил Алуоя. Он выстрелил в ребенка. Ребенок упал на пол. Потом снова выстрелил Алуоя. На этот раз он стрелял в женщину. После выстрелили Лыхмус и Кулласту. Оставалась в живых одна женщина. Я вскинул пистолет и выстрелил ей в область сердца... Закончив расстрел людей во втором доме, мы направились в четвертый. В доме находились четверо женщин и четверо детей. Крик людей, которые поняли, что их сейчас расстреляют, был душераздирающим. Стало жутко от крика людей. После расстрела "своей" женщины я не выдержал и вышел на улицу. В доме остались Алуоя, Кулласту и Лыхмус. Там продолжали звучать выстрелы».
«Слышу, Оодла сказал своим подчиненным, что надо согнать людей, и здесь Теммер дал мне приказ идти на пост. Я пошел. Затем Теммер отозвал меня с поста. Жители уже были собраны в центре деревни. Оодла дал приказ своей роте: жители должны быть расстреляны, деревня — сожжена. Это был очень суровый человек. Оодла подошел ко мне, показал рукой на один из домов и сказал: "Идите вместе с Кукком Аугустом в этот дом, застрелите людей, а дом сожгите". Мы пошли в этот дом. Дверь была раскрыта. Я вошел и выстрелил в комнату один раз. Кукк Аугуст был рядом, он начал стрелять из полуавтомата. Я выстрелил один раз по одной женщине. Кукк выпустил пять-шесть зарядов».
Из показаний Пауля Теммекуна, члена 37-го охранного батальона:
«Я служил в 1-м взводе 3-й роты с 1941 по 1944 год. Командиром нашего взвода был унтер-офицер Пяхн. Тогда мы дислоцировались в деревне Зайцево. На другой день мы поехали в Ланёву Гору, и там у нас был бой с партизанами. Было убито 10 солдат и лейтенант Хольм. Я сидел в кузове в правом углу, в меня пули не попали, поэтому сумел убежать. Задворками я вышел из деревни и вернулся туда, когда в нее вошли люди из нашей роты. Там у колодца уже были согнаны люди, в основном женщины и дети. Кто-то отдал приказ о расстреле. Ко мне подошел Пяхн и сказал: "Теммекун, не хочешь ли почистить оружие?" Это означало только одно: принять участие в расстреле, но я отказался, ответив, что благодарю Бога, что остался жив, но я не буду убивать ни женщин, ни детей. После этого Пяхн направился к колодцу и отдал приказ своим солдатам развести жителей деревни по домам и расстрелять. С мирными жителями бой был дольше, чем с партизанами».
Rubaltic