Выношу на суд читателей

werewolf0001 — 18.11.2019 Задолбали попаданцы! Как и попаданчество в целом. ИМХО - ублюдочный совершенно жанр, обман читателя.
Потому выношу на суд читателей новый проект, и не просто новую книгу, а новый жанр. Хочу взять события на Балканах начала века - и переместить их в антураж 70-х годов, то есть на 60 - 70 лет вперед. Чистая фантастика - но с реальными перипетиями и действующими лицами.
Что скажете?

10 апреля 1969 года
Австрийская Южная железная дорога
Станция Петровардейн

- Петровардейн. Петровардейн через десять минут, мытница, готовьтесь!
Проводник – тот еще фрукт, кстати, серб, но по повадкам чистый турок – прошелся по вагону первого класса, предупреждая о том, что впереди крайняя австрийская и первая сербская станция, и мой попутчик, Георг Рааб, в котором я попервой подозревал подсаженного ко мне агента австрийской охранки, но под конец нашего короткого пути почти разуверился в этом – начал нервно и наскоро совать в чемодан книгу, которую читал, а потом с удивлением взглянул на меня.
- Петровардейн сейчас. А вы чего не собираетесь, сударь?
Я пожал плечами
- А чего собираться то? Не Белград, не приехали еще.
- Вы что, не знаете? Таможенная война. Сербы поезда через мост теперь не пропускают. Придется через реку на пароме переправляться.
Я присвистнул
- Ну и глупость. А почему в справочнике об этом нет ничего?
- У вас какой, простите, справочник?
- Бедекер, последний.
- Так, английский. Это только два месяца так. Придется еще за такси платить…
- Ну и глупость…
- И не говорите, сударь, и не говорите…

В Петровардейне была конечная станция австрийской южной железной дороги на этом направлении, потому то и были тут чистота и должный порядок. Австрийские таможенники стояли на платформе, но на нас они даже не смотрели – вывозных таможенных пошлин в Австро-Венгрии нет. Было уже темно совсем, я посмотрел на часы – пол одиннадцатого. Прохладно, тянуло ветерком. Мы, таща все свои пожитки – спустились вниз и начали нанимать таксомоторы, чтобы доехать до сербской станции на том берегу Дуная. Таксисты – о нашем бедственном положении разумеется знали и драли втридорога. У нас, в Петербурге – извозом тамбовские заведуют, но и им до наглости местных таксистов еще далеко…
Сторговались за сорок крон – сукин сын взял в машину четверых, сто шестьдесят крон за поездку примерно в три километра – нигде так не зарабатывали на торговых войнах как здесь, тем более что и мост через Дунай был бесплатный. Сукины дети…
На той стороне – был Нови Сад - Новый сад, сербский город, побратим австрийского Петровердейна. Эти два города на самом деле никогда не были единым целым юридически – Нови Сад образовался, когда на той стороне были османы, они не смогли переправиться через Дунай, это место называлось дунайским Гибралтаром. Негодяй, прекрасно говоривший и по-сербски, и по-немецки (молим пятьдесят крон, великий бояр, он принял меня видать то ли за серба, то ли за дурака совсем) – подвез нас к станции, и вот тут вот – я начал понимать, что представляет из себя Сербия…
Вроде все было сделано так же как на том берегу – массивный вокзал, бетонные ступени, крытые перроны. Только там почему то цемент на ступенях не крошится, а здесь крошится. Все завалено окурками, которые почему то надо непременно кинуть не в урну, а мимо. Половины светильников нет – разбиты, а те, что остались – грязные, еле светят. И касса закрыта. А там открытка круглые сутки.
Мда… мой юношеский энтузиазм относительно Сербии, куда ехали воевать и умирать поколения русских добровольцев – начал угасать. Правильно кто-то написал – когда едешь от Вены до Белграда, то кажется, что едешь на Запад, но на деле – ты едешь на Восток*.
И сам Нови Сад – было темно, но в том то и дело, что Петровардейн был довольно умело иллюминирован, а вот Нови Сад скрывался во тьме…
Перед перроном – легионом выстроились таможенники. В отличие от австрийских – они нас так просто отпускать были не намерены…
У меня не было ни служебного удостоверения, ничего в этом роде – просто русский паспорт. И я полагал, что этого достаточно, потому то не вложил в паспорт бумажку в пятьсот крон как это делают все. Полагал, что русских тут любят и потому – пропустят и так. Как оказалось, это была ошибка – моя первая, но не последняя…
Носатый, чернявый таможенник – сунулся в мой паспорт, не обнаружил там купюры, нахмурился. Перелистал паспорт для верности. Купюры не было. Нахмурился еще сильнее…
- Откуда едете?
- Из Вены.
- Но вы подданный русского краля.
- Так точно.
- Вещи к досмотру…
- Послушайте…
- Вещи к досмотру… съестное везете?
Я съестное вез – не так много, но вез. В Петербурге купил черный хлеб, водку – для сослуживцев из военной миссии, ребят из посольства – как подарок с родины. На всех предыдущих границах проблем не было.
- Везу. Вот…
- Ракию нельзя. Хлеб тоже… карантин.
- Пригласите старшего по званию…
- Я сказал, не можно!
- Старшего по званию пригласи!
Когда я хотел, я мог быть крайне убедительным.

Старший таможенной смены – хмуро изучил мой дипломатический паспорт и приказал пропустить. Ни слова извинений, ни слова благодарности за всю ту помощь, которую Россия оказала и оказывает Сербии. Мои воздушные замки – продолжали рушиться с неслышным для всех звоном…
Поезд, в который нас посадили – был обычным, пригородным. Запах такой, будто тут когда-то произошел пожар, везде следы от сигарет. Тем не менее, люди воспринимали произошедшее с юмором… тогда еще не было той постоянной озлобленности, которая господствует над людьми сейчас, напоминая о себе и толкая на все новые и новые преступления и зверства. Ничего… главное – сели, сейчас доедем…
- А вы не сказали, что вы дипломат – врач уселся напротив меня
- Я военный агент – коротко отрекомендовался я

Глубокой ночью – наш поезд прибыл на Белград-Главный – главный вокзал сербской столицы.
Сербская столица в те годы уже была миллионной, но вокзал в ней – никак не соответствовал ее статусу, хотя бы и тем, что он был в ней один. С виду – довольно помпезное двухэтажное здание с часами… но когда ты выходил из поезда ты попадал на низкую, грязную, заплеванную как последний полустанок платформу, содержащуюся в совершенном беспорядке. Ни тебе прессы свежей, ни нормальных носильщиков – а те, что есть, больше похожи на бандитов. Ресторан тоже не работает. Темнотища, освещение мало того что скудное, большая часть лампочек разбита. В целом – все это напоминало уездный город, но никак не столицу…
- Такси на двоих возьмем? – догнал меня доктор – всяко дешевле
Ага, чтобы ты узнал, в каком отеле я поселился. Покорнейше благодарю. Что-то вы слишком много вопросов стали задавать, доктор. Под конец то пути…
- Покорнейше благодарю, но я в посольство. Там переночую…

Посольств в Белграде у России было два – старое и новое. Старое – прямо напротив Конака, то есть королевского дворца, новое – на бульваре Уметности. Там был целый комплекс зданий, включая и полную среднюю школу, в которой учились по русской программе не только дети работников посольства, но и дети сербов, которым повезло отдать сюда детей. Русское образование считалось престижным.
Я взял такси и поехал до нового посольства. Таксомотор был фирмы Рено, довольно новым, но уже убитым и с прокуренным салоном. Водитель болтал без умолку, хорошо, что я знал сербский и мог поддерживать разговор. Сербский я выучил в школе особого назначения в Крыму, там параллельно с нами целый курс сербов учился…
- ...Нет… ничего хорошего эти болгары не делают, да. Мещане они, да? Они всегда туркам ж… целовали, а их женщины спали с османами, они там все потурчились давно. В Македонии нет ничего болгарского, там сербы живут. Да и в Солуни тоже. Это все османы придумали, да? Как вы считаете?
- Вероятно, вы правы – дипломатично ответил я
Таксомотор грохотал по брусчатке, которой в Белграде были выложены улицы, но слишком уж неаккуратно…

11 мая 1969 года
Белград, Королевство Сербия

То, что я буду рассказывать дальше еще пять лет назад не имело никаких шансов увидеть свет. Национальное строительство – дело тонкое, а строительство державы - еще тоньше… тоньше, чем лезвие ножа. И на этом пути – порой происходят кровавые вещи… а еще хуже – грязные и кровавые. Как та, в которую по глупости и по неопытности оказался замешан я. И сейчас я понимаю, что с этого то все и началось, и после того что случилось… нормальных путей уже не было. Были плохие и совсем плохие.
Я не ищу себе оправданий. Хотя оправдания есть – я четыре недели, как исправлял свою должность и знать не знал ни сербов, ни местной политической обстановки, ни коварства полковника Аписа, ни того что они вообще решатся на такое. Убийство монарха! Это же немыслимо по тем временам было. Хотя был тогда террор… но все равно – офицеры, и какие офицеры – заслуженные офицеры столичного гарнизона, которые клятву давали – убили собственного монарха как собаку! Это сейчас, после всей крови пролитой, человека убить, что высморкаться…
А тогда не так…
Что я тогда мог сделать – их тридцать человек, я один. Аписа застрелить? Ага, так мне и дали. Да и… когда я понял, что происходит – поздно было. Сунули бы нож под лопатку и похоронили бы где-то в лесу под Шумадией. Сказали бы - пропал.
И все равно – с учетом того, что произошло потом – я страшно виноват.
С чего все началось. Да с того, что я вступил в Белградскую стрелковую дружину. Это общество стрелковое было, у него и стрельбища были свои и магазины, и патроны можно было купить, и оружие… да и все военные гарнизона в нем состояли, и если я хотел свою работу как надо исправлять, я тоже должен был. Тогда офицеры – либо в кафане, либо на стрельбище, либо в части, а больше и не было ничего. Стрелять я умел – еще в девятнадцать мастера спорта выполнил, к Олимпиаде готовился – и в грязь лицом ударить просто не мог.
В тот день… в тот проклятый день – я ушел с работы ровно в пять, и пошел в кафану Белград, где все военные, имеющие отношение к патриотическим кругам и входящие в столичный гарнизон собирались. Там они все и были. Мне принесли кофе, мы подождали с полчаса примерно, не знаю чего или кого – а потом двинули все вместе на стрельбище Белградской стрелковой дружины. Я знал, куда мы едем, потому что именно в те дни – завод в Крагуеваце выпустил первую серийную партию оружия «проект-70», разработанную вместе с нами. Его привезли в Белград на высочайший показ, а перед этим надо было отстрелять, убедиться, что все исправно – а то не быть бы конфузу на Высочайшем смотре. Я со всеми и поехал. А что мне было – не ехать?
Потом – некоторые газеты написали, что мы пьяные были. Мол, в кафане набрались сливовицы – и… Так вот – я там был, и свидетельствую - не было там пьяных. Все трезвые были – и Танкосич, и Дмитриевич… все. Кофе только пили. Правда, я потом один эпизод вспомнил… у Танкосича в багажнике лежало два армейских термоса, больших таких, взводных, литров на семь каждый. Так вот перед тем как ехать из кафаны на стрельбище, в них налили кофе. Я тогда не понял ничего – в ночь, что ли едем, столько кофе с собой брать. Но сербы любят кофе, я решил – потом кофе будем пить с видом на крепость – стрельбище аккурат у старой крепости было. Это потом я понял… да поздно было уже.
Так вот, мы приехали на стрельбище, оружие уже там было, на грузовике доставили. Выставили мишени, начали стрелять. Я стрелял из Заставы – снайперская винтовка, новая совсем. Танкосич – тогда он капитан был, лучший стрелок Сербии, чемпион армии по стрельбе из винтовки – у меня корректировщиком был. Мишень на триста метров стояла, пластина от армейского бронежилета. Я бил, а Танкосич стоял рядом, смотрел в трубу и отмечал попадание. Он говорил – там. По-русски. Я стреляю – а он - там, там, там…
Отстрелял магазин, отложил винтовку. Танкосич похлопал по плечу
- Добре, рус, добре. Из незнакомой рушницы… где учился так пуцать?
Стрелять я учился в лагере особого назначения в Крыму, но об этом упоминать не стоило. А потому я сказал коротко
- Отец учил.
- Ойце? Добре рус, добре выучил
- Хорошая винтовка…
- Что это вы тут делаете?
Я обернулся – и увидел, что к нам подходит Дмитриевич. Апис. Тогда он майором был. Начальник разведки столичного гарнизона
- Да, рус вот нас учит пуцать.
- И как? Дай, гляну.
Танкосич уступил место у трубы
- Добре. А винтовка как?
- Хорошая винтовка – пожал плечами я – завтра не подведет
- Это уж точно…
Апис и Танкосич говорили о своем, но я опять не понял.
- Все готовы? – обратился Апис ко всем. Собралось человек тридцать, помню
- Так точно.
- Тогда выдвигаемся. Живе Сербия!
В ответ – все сделали характерный жест кулаком. Вскинутый кулак… я еще не знал, что это такое. Потому не боялся…

Говорю же, я тогда не понял ничего. Думал, мы еще на какое стрельбище поехали. Было семь машин, как помню и грузовик. Поехали через Белград, на Краля Милана выехали, потом свернули. Во дворы. Только когда во дворах остановились, начали оружие и снарягу раздавать – я понял, что что-то неладное делается.
- Майор – спросил я – а это что такое?
Сербы ничего не ответили.
- Майор – повысил голос я – что происходит?
И тут – кто-то схватил меня сзади… я перебросил его через себя отработанным в особшколе приемом… но навалился второй… третий – а потом как мешок пыльный на голову накинули… и все, приехали…

Пришел в себя я от того, что лежу и неудобно. И душно. Я лежал на боку, и вроде как связанный… а рядом были люди… я слышал голоса.
- Милан. Ты к началу улицы.
- Есть
- Всем стрелять только по команде. Только по команде…
- Господин майор, русский…
- Поднимите его.
Меня подняли… я заперхался… господи, они на меня и впрямь мешок какой-то нахлобучили. Руки были связаны, за них держали. Я все же попытался провести прием…
- Вот же… брыкается.
- Берите с него пример, браты – я узнал голос Аписа - связанный, а не сдается. Такие русы…
- Добры вояки.
- Снимите с него мешок
Кто-то сдернул с меня мешок, я закашлялся еще сильнее. Воспаленными красными глазами я увидел Аписа
- Апис… что вы делаете… с ума сошли.
- Тихо, рус. Слушай меня.
- С ума сошли.
- Слушай меня, рус. Сейчас мы сделаем то, что должны, то, что должен сделать каждый патриот Сербии. Ты будешь тому свидетелем. Расскажешь своим и добавишь – мы не против России, мы за Россию. Россия наша мать, так было и так будет.
- Майор… вы чего задумали?
- Увидишь, Рус. И второе что передашь – краль Петар не имеет к этому никакого отношения. Это мое дело.
- Апис. Не смейте! Не смейте, слышите!
Я понял, что сейчас может произойти. От этого – бросило в холод.
- Апис! Вы присягу давали!
- Я присягал Сербии, а не узурпатору!
Апис вступил в сторону, на его место встал Танкосич
- Извини, рус – без злобы сказал он – но король Александр предатель, это точно известно. Он сговорился с Францем-Фердинандом. Поменял Сербию на флорины!
- Откуда вы знаете?!
Накатывало отчаяние. Я был связан, обезоружен и… так все глупо.
Так все глупо…
- Танкосич – я попытался воззвать к рассудительности серба – вы же не фанатик. Убьете короля - вас проклянут.
- Нас проклянут, если мы этого не сделаем
Танкосич подмигнул
- Тебе стрелять не придется, рус. Мы сами…

Мы сами…
Я и до сих пор не могу понять, в какой степени виноваты в трагедии мы, а в какой – они. Сербы пятьсот лет жили под турецким сапогом. У них не было прав, все решали за них – как жить, где жить, что делать, что можно и что нельзя. Потом - Османская Империя, которая в свое время едва не взяла Вену – поползла назад, тая, как грязный снег под весенним солнцем. Но проблема в том, что снег-то стает – а грязь – остается…
Долгая и страшная война двух Империй – Российской и Османской – завершилась победой России… османы были слишком измотаны, чтобы продолжать борьбу и у них не было такой мощной промышленности, какая была у нас. Сербия – получила свою независимость как бы походя, в числе прочих – все восстания были разгромлены, и только с Россией – османы ничего не смогли сделать. Они не были к этому готовы, к самостоятельной жизни – но им предстояло жить самостоятельно, и они выбрали за образец нас – самую сильную страну в славянском мире. Мы и в самом деле были для них образцом – мы не только сами скинули свое иго, мы не раз и не два громили европейские армии, пришедшие к нам устанавливать свои порядки. Сербы не раз и не два говорили нам – мы будем учиться у вас жить.
Только стоило ли?
Россия – родина современного политического терроризма…
И стоило ли удивляться, что сербы решили убить своего монарха – если и в нашей истории уже было подобное. Давно, правда…
Убили – и пошли на виселицу с гордо поднятой головой и осознанием выполненного долга. И стоит ли обвинять в чем-то сербов, если сами грешны. Какое право мы имеем судить за преступление, если мы сами – преступники? У нас ведь тоже на руках – кровь Государя. И она не смывается.
Мы ведь – отцеубийцы.

Закат отступал в беспорядке под натиском эскадронов туч, на Краля Милана зажглись фонари. Они разрисовали стены правительственных и деловых зданий в манере пьяного живописца, людей было немного – вечером гулянья были не здесь, тут было много правительственных зданий. Сербы разошлись по позициям, на крыши в основном – а я остался на улице, в грузовичке, видимо с группой отсечения. Там было несколько сербов, у них был пулемет и несколько гранатометов одноразовых. В машине было тесно, она была припаркована у тротуара, двигатель работал…
Ни Аписа, ни Танкосича не было – и я решил попробовать еще раз. Остановить это безумие, пока не поздно
- Братья – сказал я – подумайте еще раз. Убийство монарха большой грех. Апис сам не знает, что делает и вас втягивает
Мне не ответили. В кузове грузовика пахло потом, металлом, смазкой и уже – кровью…
- Братья – снова начал я – если вы думаете, что Россия примет это, вы ошибаетесь. Мы не поддержим тех, на чьих руках кровь Помазанника Божьего
- Что ты знаешь о том, как мы живем? – резко сказал один серб – ты приехал меньше месяца назад, и уже учишь нас.
- Мы, русские, ощущаем ответственность за вас. Не повторяйте наши ошибки.
- Что ты знаешь об этом? Ты знаешь о том, сколько денег украла у народа эта жирная корова? Сколько ее братья сделали зла?
- Я знаю, что это преступление
- Бог простит – тихо сказал другой серб – простит, потому что мы это сделали ради Сербии и ее народа.
- Я священник – сказал третий – армейский капеллан. Я молился за то чтобы Бог услышал нас и простил нас. Если нет, мы возьмем грех на себя
- Ради Сербии – сказал первый
Я понял – бесполезно. Они не отступятся.

С самого начала существования Сербии как сначала полунезависимого, а потом и независимого государства – за ее трон сражались две династии – Карагеоргиевичей и Обреновичей. Основателем первой был Кара-Георгий, черный Георгий. Его убили, а голову положили в емкость с медом и отправили султану в Стамбул. Уже тогда политическое убийство считалось в Сербии вполне допустимым делом. Тогда же – появились «уставобранители» - секретные организации, в которые входили люди, готовые за Сербию пойти на убийство. Они были как бы контролем власти - если власть делала то, что им не нравилось, они отвечали убийствами.
Сейчас у власти были Обреновичи.
Король Милан, шут, мот, карточный игрок и законченный негодяй – тем не менее был опытным политиком и в какой-то степени был созвучен Сербии и ее народу – ведь святые тут встречались редко. Когда его удалось отстранить от власти и короновать его сына, Александра – все вздохнули с облегчением. И напрасно – при Александре дела пошли еще хуже.
Никто не знал, когда и при каких обстоятельствах он познакомился с некоей Драгой Машин – толстой, некрасивой, больше чем на десять лет старше его. Поговаривали, что отец – дал Драге денег, чтобы она сделала из Александра мужчину – а так она была женщиной пониженной социальной ответственности. Проблема была в том, что Александр, сам толстый, близорукий и некрасивый в нее влюбился и больше ни о ком слышать не хотел. А еще – у нее было десять братьев, и эти братья – подъедали государственный бюджет быстрее, чем кролики кочан капусты.
По городу ползли мрачные слухи, один хуже другого. Но что точно было известно – так это то что Александр искал покровительства не России, а Австро-Венгрии. Там же, по-видимому – в венских банках – братцы его дражайшей Драги держали награбленное. Кроме того, Александр в отличие от отца не мог держать себя и при разговоре со Скупщиной – срывался на крик, показывая свою слабость.
У Карагеоргиевичей – был свой претендент на трон, король Петр, его сын был офицером русской службы, учился у нас. Понятно, что наше посольство ориентировалось на них, чтобы остановить европейский дрейф короля Александра, работало с депутатами Скупщины – обычная дипломатическая игра. Но никто не думал, что все зайдет так далеко…

А тем временем – краль Александр возвращался в конак, королевский дворец, причем возвращался он с минимальной охраной. И причина этого была в том, что он встречался с тем, с кем не должен был встречаться – с австро-венгерским послом. Встреча происходила во французском посольстве при посредничестве посла Франции.
Александр в отличие от своего полуненормального, с явно преступными наклонностями отца, готового проиграть всю Сербию за карточным столом в Монако – был довольно умным и хитрым политиком. Хотя в сегодняшней Сербии скорее ценилась одержимость. Он понимал, что Сербия может выжить и развиваться, только если будет иметь гарантии от великих держав. И иметь только русские гарантии – значит, обрекать себя на вражду со всеми остальными, и с главным противником на сегодняшний день - с Австро-Венгрией.
Нужна была политика равноудаленности. Или, по крайней мере политика опоры не на одну, а как минимум на две силы.
И краль Александр был близок к такой договоренности.
Его выбором стала Франция. Самая богатая страна на континенте, многое из того что происходило в Европе зависело от парижской биржи. Россия непременно узнает – но не сможет его обвинить, так как и сама состоит в союзе с Францией. В свою очередь второй союз Сербии – остудит некоторые горячие головы в Вене и заставит понять, что надо договариваться. На любых условиях. Что гнев Балльплатцен* уже никого не заставит трепетать.
Стратегия Сербии – исходила из двух ключевых моментов – собирания сербских земель и обеспечения выхода Сербии к Средиземному морю.
Сербия потеряла независимость в тринадцатом веке. Считается, что под ударами османов, хотя это не так. Знаменитая Битва на Косовом поле – завершилась скорее вничью: оба полководца, в том числе и турецкий султан были убиты, стороны понесли примерно равные потери, сербы даже несколько меньше, османский наследник не осмелился продолжать наступление. Истинным могильщиком Сербии была как ни странно Венгрия. Страна, основанная пришедшими с Урала дикими кочевниками, которые в последующее после своего прихода в долину Дуная столетие – дали шороху по всей Европе. Именно они – своими постоянными набегами ослабили Сербию, именно они своими домогательствами сделали так, что многие сербские феодалы предпочитали принять подданство куда более терпимого, в том числе и религиозно, османского султана, чем жестоких мадьярских варваров**. Сербия после Косова Поля просуществовала еще несколько десятков лет, после чего под новыми набегами мадьяр полностью перешла под контроль османов, причем многие сербские феодалы принесли клятву верности добровольно. А в горах сопротивление османам продолжалось еще как минимум полтора века.
Обратно же – Сербия получила независимость всего несколько десятков лет назад, когда ослабленная постоянными войнами с Россией Османская Империя поняла что удерживать эти, чужие и постоянно бунтующие земли - уже не может.
И снова, как и шестьсот лет назад – новорожденная, точнее рожденная заново Сербия столкнулась со своими давними и лютыми врагами – мадьярами.
Мадьяры за это время прошли свой путь – они раньше, чем сербы освободились от гнета осман и попали в состав преимущественно немецкого, точнее немецко-славянского объединения – империи Габсбургов. Ох, и намучались же приличные европейцы – австрийцы со своими подданными, с не похожим ни на один европейский язык языком и сохранявшимся менталитетом степных налетчиков.
Австро-Венгрия была, согласно договору разделена на две части – Транслейтанию и Цислейтанию. Транслейтания управлялась из Будапешта, а Цислейтания из Вены. Что для сербов было самым плохим – в состав Транслейтании попали бывшие земли Сербии, теперь носившие название «Кроация». Или Хорватия, как говорили некоторые. На этих землях жили сербы, но подвергшиеся влиянию Запада и принявшие католичество. А постоянные притеснения, которые чинили им мадьяры – привели к тому, что у них возникло свое, отдельное от сербов национальное самосознание. Причем, они даже не считали себя славянами и сильно обижались, когда их так называли.
Но и это было еще ничего. Проблема была в том, что Кроация владела огромным куском побережья, с известными еще со времен Римской Империи бухтами, столь удобными для торговых портов. И понятно, что пускать сербов она туда не собиралась.
В самой Вене – была принята концепция «Империи ста миллионов***», которая была невозможна без присоединения Сербии и движения на юг с занятием всех европейских владений Османской Империи. Вторым направлением экспансии были Польша и Украина. Но вначале Вена решила проверить свои экспансионистские плана на Сербии. С этой целью она хладнокровно и старательно обложила Сербию со всех сторон своими или договорными территориями, не стесняясь договариваться с теми же османами, дважды штурмовавшими Вену – если нужно. Но сербы проявили неожиданное, хотя и понятное после стольких веков ига упорство в отстаивании своего пути, в отличие от своенравных мадьяр они не хотели идти под династию Габсбургов и принимать их короля. Ситуация уже много лет балансировала на грани мира и войны. Она сама по себе создавала неприятный политический парадокс – неспособность решить сербский вопрос заставляла Вену считать себя слабее, чем она была на самом деле. А сохранение сербской независимости заставляло Вену считать себя еще и окруженной – хотя по факту именно Сербия была окружена. Проблема была в том, что главным спонсором сербской независимости была еще одна империя - Российская. И именно ее владения стояли на кону в глобальной центрально-европейской Игре которая была не столь известна, как англо-русская игра в Азии – но ставки тут пожалуй были еще больше. В принципе русские могли бы согласиться с независимостью давно бунтующего польского народа, если бы не два обстоятельства. Первое – освобожденные поляки никак не хотели бы видеть на своем престоле кого-то из Романовых. А против князя из Гогенцоллернов и вообще против любой немецкой фамилии – резко выступили бы и Англия, и Франция, и сама Россия. Вот и получалось, что наиболее вероятным претендентом на новую польскую корону был кто-то из Габсбургов. А следом – автоматически вставал бы вопрос едва ли не главного европейского геополитического приза, перед которым меркли все прочие европейские вопросы, начиная с Эльзасом и заканчивая Триестом и Новопазарским санджаком. Украина! Главная житница империи Романовых, выход к Черному морю, к стратегическим портам, главный европейский поставщик свекольного сахара, огромные запасы руды и угля, в том числе и особо ценного коксующегося, множество построенных заводов и железных дорог. Понятно, что много кто зарился на Украину, как понятно было и то что романовская империя будет стоять за Украину до последнего. В том числе и используя Сербию как угрозу с другой стороны.
Вот только… а самой то Сербией нужно быть угрозой?
Мрачные размышления краля прервал какой-то стук… он почему то подумал, что пошел град. Хотя какой град в это время. Вот только сидевший начальник охраны, полковник Ненадич – выхватил пистолет и крикнул – вперед! А потом – лобовое стекло не выдержало обрушившегося на него града пуль из нескольких стволов…

Я помню… я все помню, как будто это происходило вчера. Проклят тот вечер, проклят в веках, и как говорят некоторые народы – лучше бы нам всем, на краля Милана – было не родиться…
Долбанул снайпер – я сразу узнал этот выстрел, растянутый такой, не отрывистый, как одиночный автоматный – и тут же улица взорвалась грохотом. Стреляли все – из автоматов, из пулеметов, из винтовок – стволов двадцать работало одновременно. Отдельных выстрелов было не слышно – все слилось в сплошной оглушительный грохот, раздирающий пространство. Казалось, что даже наш грузовичок качается от гуляющего по улице грохота.
- Братья, а мы что же?
Сербы – один за другим начали выбираться из грузовика, поставленного тут на случай если машина короля все же прорвется, избежит огневой ловушки. Но она по всей видимости не избежала и сербы, назначенные в стоп-группу в нарушение приказа покидали машину, желая тоже принять участие в том, в чем приняли участие их единомышленники. Меня больше никто не держал, я освободился и тоже вылез…
Машины – их было две – чадно горели посреди Краля Милана. Седан и внедорожник. К ним бежали люди, все с оружием. Подбегали, кто-то стрелял, кто-то нет. Кто-то с криками начал танцевать коло – сербский военный танец. Все это напоминало… сбесившихся обезьян у оставленного людьми костра. Вот они танцуют – но мозгов не хватает понять, что если костер не потушить…
Я подошел ближе… гора лежала у машины… это и был король, он в панике в последний момент жизни выбросился из машины, но бежать не успел, был сражен пулями, и сейчас его добивали… добили уже, просто стреляли чтобы выразить ненависть. А я просто стоял и смотрел на лежащего, терзаемого пулями человека, на пламя. Пока кто-то мне не положил руку на плечо. Это был Апис…
- Иди, и скажи Ешмакову в посольстве – все будет хорошо. Мы все сделали, мы по-прежнему с вами…
…
- Понял, что надо сказать? И то что я раньше тебе сказал.
Я тупо кивнул. Люди танцевали и кричали – смерть тирану. Смерть тирану. У сербов смерть произносится как смрт. Быстро и страшно.
Подошел Танкосич, в руке автомат, лицо раскрасневшееся от огня и удачи.
- Он там. Точно
Я поднял голову… еще я никогда не забуду небо в тот день. Время было еще не ночное, над столицей Сербии висели высоко стоящие тучи - но ни ветра ни дождя не было. И потому – на горизонте, куда ни глянь – яркая, широкая полоса заката, а над ним… над нами – чернильный, сплошной мрак туч. И – фонари горят, которые пулями не побило…
- Отвези нашего русского друга в посольство.
- Понял. Пошли, русский…
Мы с Танкосичем – он так и держал автомат, и полиция почему-то не ехала – вышли на соседнюю улицу, тут как на заказ ехало такси. Танкосич махнул автоматом, водитель остановился – вместо того чтобы дать по газам.
- Друг, это русский. Отвези его в посольство, хорошо?
- Садись, русский. А что там произошло?
- Мы короля убили – исчерпывающе сказал Танкосич
Водитель ударил кулаком по баранке.
- И правильно сделали! Давно пора было! Теперь то наведут порядок!
Смрт…

* Австрийский МИД
** Это все правда. История Сербии очень мифологична и ее реальность сильно расходится с национальным мифом
*** В оригинале шестидесяти. Эта концепция так и не была осуществлена в результате распада Империи и тяжелейших последствий 1МВ и 2МВ, а так же серии геноцидов. В том числе попытки хорватов во время 2МВ совершить геноцид сербов.

11 мая 1969 года
Белград, Королевство Сербия

В этой долбанутой, ненормальной на всю голову стране – такое как раз и было возможно. Простой сербский таксист довез меня до посольства, по пути рассуждая, как всем надоел краль Александр и как теперь будет хорошо всем жить, как они избавятся от этой б… Драги и ее ненасытных братцев… как Россия поможет…
Он вез цареубийцу и радовался этому.
Он высадил меня у посольства и, не взяв деньги, уехал. У посольства было темно, стояли рядом по тротуару машины, так что припарковаться было негде, горел дежурный свет – тревогу еще не объявляли. Я побрел к посольству, хватаясь за припаркованные машины – но не дошел до ворот, как желудок подкатил к горлу. Я упал на колени и меня вырвало. Как первогодка. Я стоял на коленях и меня рвало и рвало… я был сыт по горло этой страной, и я блевал и блевал, выхаркивая ее вместе с кофе и желчью…
Меня заметили. Ко мне побежали казаки, один держал меня на прицеле. Потом второй крикнул
- Это ж Волков, наш! Ваше благородие, с вами все в порядке?!
Но со мной все было не в порядке. Сильно не в порядке
Казаки подняли меня, повели к воротам. Потом я услышал, один крикнул – Ворон, доктора зови! Что-то от него ракией не пахнет…
Они думали, что я перепился…

- Я должен доложить…
Емшаков, поднятый ночью с постели (он жил в посольстве, хотя и квартира в голоде у него была) тяжело смотрел на меня
- Господин полковник… только что убили короля. Апис… и его люди.
- Что?! – не выдержал Ешмаков
- Так точно.
- И вы…
- Я там был. Видел своими глазами. Они сказали, я должен сообщить в посольство. Король Александр предатель Сербии и казнен по приговору народного суда. Полковник Дмитриевич надеется на понимание русского Престола и заверяет, что действовал исключительно из дружественных чувств к России, и дабы не допустить дальнейшего… предательства.
…
- Это всё.
Ешмаков – какое-то время сидел как оглушенный. Потом – достал пачку сигарет Житан, машинально чиркнул спичкой об стол, закурил. Все это он делал, смотря куда-то перед собой, как оглушенный.
- Еще раз – наконец сказал он – вы лично видели, что Короля убили?
- Так точно
- Как вы могли это видеть?
- Я присутствовал лично при убийстве.
- Как вы могли пойти на такое!? Как, ротмистр?!
- Я… не шел. Я… не знал… ничего не знал…
Было тяжело и страшно на душе. Я такого в жизни не испытывал…
- Так… еще раз, с самого начала. С чего все началось?
Я как смог, доложил по второму разу. Полковник сидел, не шевелясь, сигарета тлела в пальцах…
- То есть… они с кафаны отправились на свой атенант?
- Никак нет, еще на стрельбище заехали.
- Зачем?
- Пострелять. Завтра высочайший смотр.
- Какой на… высочайший смотр?!
…
- Я готов понести любое наказание
Полковник отмахнулся от моих слов как от мухи
- Вы стреляли?
- Нет. Только на стрельбище…
И тут я понял.
- Отпечатки. Мои отпечатки на винтовке… они стреляли из той винтовки, из которой я стрелял…
- Кто еще стрелял?
- Танкосич. Потом Апис…
- Винтовка где?
- Ее Танкосич взял.
- То есть, на атенант.
- Так точно
- С вашими отпечатками, ротмистр – подвел короткий и страшный итог полковник - сядьте!
…
- Сядь, я сказал!
Полковник достал сигарету, но курить не стал. Зазвонил телефон, он сбил трубку с аппарата, и тот замолк.
- Понимаешь хоть, чем это все чревато?
…
- Значит, так. Кому-то это уже говорил? Хоть что-то.
- Никак нет.
Полуночное окно осветили фары машин на дворе. Съезжались
- Ты был со мной. Перепечатывал доклад по стратегическим возможностям направления на Солун. Я печатаю плохо, вот и взял тебя. Машинка Оливетти, серая. Нигде ты не был, ничего не видел.
- Так точно. А как...
- Апис будет молчать. Это его крючок.
…
- На меня. На всех нас.
…
- Ну, сволочь. У…
Постучали в дверь, потом открыли без спроса.
- Товарищ полковник, господин посол срочно требуют...
- Иду…
Ешмаков поднялся с места
- Игорь Львович… спасибо.
Полковник скривился
- Этого только не надо. Высечь бы тебя, дурака… да я виноват не меньше…

Это потом я понял… Ешмаков, спасая меня, спасал и себя. Что с меня, дурака, взять – я месяц должность исправляю. Не то что он – полковник, главный военный советник, подсоветные которого устроили убийство монарха и переворот, а он ни ухом ни рылом до самого последнего момента.
Да и не мог полковник Ешмаков ничего не знать… просто не мог.
Только я тогда еще ни черта не понимал…

Сохранено