Вина

Я вот думаю: что бы я сейчас делала, если бы не ЖЖ?
Сидела бы и ревела, ревела бы тихо, и сидела бы перед безучастным телевизором. А здесь – у людей и то, и это, и хорошее, и плохое. И плохое – другое, не такое, как у меня, но справляются же.
А у меня – ну, подумаешь – сын любимый, единственный считает теперь меня виноватой во всех своих неприятностях.
В том, что попался на удочку хитрой авантюристке.
В том, что затащила она его прямо через месяц знакомства и скороспелой совместной жизни подавать заявление в ЗАГС.
В том, что ровно через неделю приехал он ко мне с круглыми глазами и с просьбой припрятать подальше его паспорт, и не давать ему ни в коем случае, даже если сам будет просить.
В том, что позвонил в ЗАГС и отозвал заявление свое, а перед этим сказал ей, что расписываться не будет пока, но хочет с ней остаться.
В том, что она начала его шантажировать мнимой беременностью, потом сама призналась в обмане.
В том, что она швырнула ему ключи ( я дала ей комплект, конечно) от нашей квартиры в Горках, и уехала к себе.
В том, что потом совершенно случайно (правда!) я увидела среди ее фотографий в его компе ( он сам мне показывал!) случайно переброшенный ею файл с заявками на двухместные номера в арабских отелях, с фамилиями ее и некоего «друга дома» - абрека, о котором, он, оказывается, знал… и было это почти одновременно с началом их "совместной счастливой жизни"…
Видимо, она с абреком и путешествовала – фотографии ее во всех видах были сделаны «дружественной» рукой.
Я до сих пор точно не знаю, что она замысливала на самом деле. Но ясно одно – все было замешано на гнусном обмане.
Вроде бы выпутался он из этой паутины. Расстался. Сам. И какое-то время праздновал освобождение, и даже рассказывал друзьям подробности.
Но теперь я во всем виновата. На мне можно срывать свою накопившуюся злость. Грубо, непотребно, немыслимо. Уезжать куда-то, зная прекрасно, что я волнуюсь, и наслаждаться моей тревогой. Не звонить.
Сейчас мне кто-то скажет: сама виновата – передержала, перелюбила, перехвалила. Но я ничего не делала специально. У нас была очень хорошая дружная, маленькая, неправильная, но семья. Его временные увлечения ( о своих я и не говорю) совершенно не мешали размеренному ходу жизни.
Я даже дружила со всеми его девочками. Точнее – они со мной.
Я с открытым сердцем приняла и эту. Но почувствовала, что здесь что-то не так. Не секрет это и для моих друзей. Даже брат мой, с которым мы по жизни не так близки, во всей этой истории повел себя очень достойно и родственно.
Но на многие вопросы мы так и не смогли ответить. Даже сообща.
Что мне теперь делать? Я его не трогаю, не напрягаю, стараюсь не напоминать. Но, конечно, тревожусь и сама напрягаюсь – да, прислушиваюсь, приглядываюсь, и, даже, принюхиваюсь.
В чем моя вина?