"Вы-досадный балласт нашего общества!" (Судьба инвалидов в послевоенном СССР)

топ 100 блогов d_v_sokolov07.05.2011 Нередко приходилось слышать, а с появлением интернета и форумов видеть притворные возмущения тем, как сейчас-де, плохо живут инвалиды и старики, и как славно заботились о них в "благословенное" советское время. Особенный вал возмущений, к которому (исключительно накануне майских праздников) присоединяются официозные СМИ, вызывают те или иные упоминания о нынешнем бедственном положении инвалидов-ветеранов войны. При этом, подчеркнем, вспоминают об этом исключительно в канун 9 мая. В этом отношении как официоз, так и "общественность" - верные наследники своих советских предшественников. Последняя - даже в большей степени. Например, в текущем году ностальгирующие по возвращению "ленинско-сталинского порядка" неосовки без особых проблем собрали порядка 10 тыс. долларов на вопиющую хрень под названием "сталинобус", однако не слышно, чтобы они и палец о палец ударили, чтобы хоть как-то помочь прошедшим войну теперь уже немногочисленным старикам-инвалидам - тем, кем они на словах так гордятся и чьи подвиги чтят.
Впрочем, речь пойдет не о них. Давайте посмотрим, как в послевоенном СССР "отблагодарили" людей, в годы Великой Отечественной войны защитивших страну (а заодно и паразитирующий на ее теле режим) от иноземного вторжения, и ставших в результате калеками:
___
Этот вопрос, в частности, подробно рассмотрен в книге В.Фефелова "В СССР инвалидов нет!..":

Глава 3. Инвалиды войны

Кто просматривает советские газеты и наблюдает за другими средствами массовой информации, может увидеть массу упоминаний об «улучшении социального обслуживания инвалидов и участников войны». Тема «отеческой заботы» советского государства об инвалидах войны — это уже прочно установившаяся традиция советской пропаганды. Радио, телевидение, газеты постоянно отводят массу времени и немало места, чтобы доказать своим слушателям и читателям «гуманность» советского правительства по отношению к бывшим фронтовикам. И эта пропаганда почему-то особенно стала казаться навязчивой со времени оккупации советскими войсками Афганистана…

С чем связано это, и кто они, о ком так «заботится» советское государство и правительство? Это, во-первых, непосредственно инвалиды Великой Отечественной войны, т. е. те, кто дожил из них до сегодняшнего дня; травмированные работники милиции (МВД), госбезопасности (КГБ) и военнослужащие Министерства обороны СССР, получившие инвалидность при прохождении службы в этих органах и ведомствах. К инвалидам войны относятся также те, кто получил инвалидность во время карательных операций в период с 1 января 1944 г. по 31 декабря 1951 г., то есть принимавшие участие в подавлении национальных движений на Украине, в Белоруссии, Литве, Латвии и Эстонии. К инвалидам войны сейчас добавились таковые из числа военнослужащих оккупационной армии в Афганистане. (Даже средняя, приблизительная численность таких инвалидов строго засекречена.) Правительственными указами и постановлениями инвалидам войны установлены такие, например, льготы: внеочередное обеспечение жильем; раз в семь лет им выдается бесплатно автомобиль «Запорожец» с ручным управлением; предоставляются в первоочередном порядке путевки в санаторий. На фоне всеобщего недоедания они прикреплены к продовольственным магазинам, в которых для них резервируется некоторое количество продуктов.

Все это, повторяем, широко рекламируется советскими средствами массовой информации как достижение самого передового и первого в мире социалистического государства: цитируются и повторяются постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР о так наз. «мерах по дальнейшему улучшению материально-бытовых условий инвалидов Великой Отечественной войны», ставятся вопросы «о специальном обслуживании участников Великой Отечественной войны» и т. д., вплоть до продажи им… «в организованном порядке продовольственных товаров в дни, предшествующие общенародным праздникам».

Похоже, не сладко приходится инвалидам и участникам войны, если речь заходит о «специальной» раздаче им продуктов питания. Да только ли с питанием из рук вон плохо? Такие же инвалидные очереди бывших фронтовиков выстраиваются и за «льготным» жильем, санаторными путевками, «Запорожцами». Вспоминается рассказ моего знакомого, инвалида: однажды, в крымском курортном городе Саки, в 18-ти километрах от Евпатории, случай свел его с другим инвалидом на коляске, бывшим сотрудником КГБ, теперь приравненным к инвалидам войны. Тот долго сетовал на наплевательское отношение к нему органов социального обеспечения, привел даже такой факт: коляску ему дали только после 2-х лет ходатайств. Тем не менее, инвалиды войны в СССР находятся в более привилегированном положении по сравнению с другими категориями инвалидов. Поэтому можно представить себе положение последних — для них вообще ничего не делается, например, для инвалидов с детства. Как сказал мне заведующий отделом социального обеспечения г. Владимира Лучков: «В уродстве детей повинны только их родители, пусть они и расплачиваются…»[4] Такова по сути мораль советских чиновников. А вот то, что напоминает в Советском Союзе о войне, как мы видим на примере с инвалидами войны, пользуется официальным почетом и уважением. Например, газета «Известия» от 3 марта 1984 года поместила очередную статью о такой «заботе» под названием «Эхо милосердия». Речь идет на этот раз о работе Архива военно-медицинских документов в Ленинграде, в обязанности которого входит еще отвечать на письма ветеранов и инвалидов войны, давать им необходимые выписки из их историй болезни для назначения пенсий или льгот.


И заглавие статьи — «Эхо милосердия», и ее содержание вполне соответствуют идеологическим установкам советского государства. Автор статьи постарался угодить и редактору, и другим партийным и государственным «идеологам» газеты. Но шила в мешке не утаишь. Если прочесть статью внимательно, сразу же бросается в глаза дешевый трюк официальных пропагандистов. На одних эмоциях далеко не уедешь, а статья на это только и рассчитана. Например, читаем:

«Каждый день почтальон привозит мешок писем от ветеранов и инвалидов войны: просят выслать справку о ранении… Штатные возможности Архива рассчитаны на обработку 120 тысяч запросов в год. Их поступает и в два, и в два с половиной раза больше».

С одной стороны, «забота» о ветеранах и инвалидах войны, казалось бы, видна. С другой — есть сотни и сотни тысяч инвалидов, которые советским государством таковыми еще не признаны. И часто такие «признания» зависят, как мы видим, от совершенной случайности, от уцелевшей в Архиве бумажки, подтверждающей, что тот-то и там-то во время войны был ранен или контужен.

Корреспондент газеты рассказывает об одном из таких инвалидов «на тележке», который, «помогая себе руками», приехал в Архив в робкой надежде найти нужную бумажку… Сколько в СССР еще таких же безногих, безруких, слепых, которые должны хлопотать о себе сами?!

Архив в Ленинграде хранит несколько десятков миллионов историй болезней, т. е. 60 % от их общего числа. Поэтому нетрудно себе представить жизненную ситуацию остальных инвалидов, чьи истории болезней не сохранились.

В качестве примера расскажу об одном из них, об Иване Гончаре из Донецкой области.

В начале войны И. Гончар был ранен в ногу, нога ампутирована в одном из госпиталей в Могилеве. Вскоре госпиталь попал в окружение и И. Гончар до конца войны жил, по его словам, «в доброй по-христиански семье», которая его приютила. После войны И. Гончар вернулся в родную деревню Крутовка Константиновского района Донецкой области. Так как у него все-таки не было ноги и он передвигался на костылях, то инвалидность его была очевидна. И. Гончар был признан инвалидом 3 группы «вследствие общего заболевания» (!). Ему была установлена пенсия 70 рублей в месяц (по новому исчислению 7 руб.) и до самой своей смерти он работал на ферме (на одной ноге грузил на подводу 50-килограммовые бидоны с молоком). Какой уж там «Запорожец» или льготы — жил он в разваливающемся доме, ни сам его починить не мог, ни колхоз не помогал.

Может быть, поэтому в Москве и был создан Центральный научно-исследовательский институт экспертизы трудоспособности и организации труда инвалидов (ЦИЭТИН). Ведь надо же государству как-то поддерживать видимость и «идею» заботы об инвалидах войны. В Институт едут инвалиды со всех концов Советского Союза, чтобы заполучить необходимое заключение, подтверждающее причину инвалидности. Но и ЦИЭТИН, с его огромным количеством экспертов-медиков, идет на поводу у государства, которому невыгодно тратиться на инвалидов.

«Эхо милосердия» — так была названа статья в газете «Известия». Из всего сказанного, однако, видно, что о милосердии как таковом можно только говорить. А что до его эха — это уже советская реальность…

Мы уже говорили, что к инвалидам войны относятся сегодня те, кто получил инвалидность при исполнении воинских обязанностей в Афганистане или, говоря советским языком, при исполнении ими своего «интернационального долга». И число таких инвалидов постоянно растет. Похоже, только с этим связано то обстоятельство, что в августе 1984 года Верховный совет СССР принял два указа, касающихся военнослужащих и вступающих в силу с 1 мая 1985 г. Например, Указ об освобождении от уплаты налогов Героев Советского Союза, обладателей ордена Славы трех степеней, инвалидов Отечественной войны упоминает и других инвалидов-военнослужащих, «ставших инвалидами вследствие ранения, контузии или увечья, полученных при защите СССР или при исполнении иных обязанностей военной службы…» Эти «иные обязанности» советские солдаты, как известно, исполняют в Афганистане, где за пять лет войны инвалидами стали десятки тысяч человек.

Именно этих, «других инвалидов», касается другой Указ Верховного совета СССР — о повышении «пенсий по инвалидности военнослужащим срочной службы» (инвалидам I группы — на 30 руб., II группы — на 20 руб. в месяц) и о назначении пенсий семьям погибших во время срочной службы, в том числе — «с пребыванием на фронте» (не менее 45 руб. в месяц на каждого нетрудоспособного члена семьи, но не более 120 руб.)

Все это воспринимается не иначе, как только то, чтобы хоть как-то затушевать сложившуюся сегодня ситуацию, связанную с увеличивающимся числом инвалидов, ставших таковыми в Афганистане. Дать больше, чем эта минимум-подачка, советское государство не в состоянии. Да и посудите сами: например, возьмем газету «Известия» от 30 ноября 1983 г. и прочитаем статью «Горечь», в которой идет речь о фронтовиках и инвалидах войны, с одной стороны, прославляемых советской пропагандой, с другой — запертых в глухой провинции в доме инвалидов под сибирским городом Читой. Не было до этого подобных описаний их жизни в советской печати и, появись эта статья не в газете, а в Самиздате, власти сочли бы ее «антисоветской», а ее автору пришили бы срок. Но, видимо и здесь через край пришлось!.. Подумайте сами: могут ли инвалиды войны в Советском Союзе жить в условиях, где душно, в комнате разбитые розетки, нет горячей воды — «найти кипятку, чтобы заварить чай — целая проблема»! Да как можно! Инвалиды войны у нас находятся на полном государственном обеспечении. Они обеспечены жильем, санаторными путевками, «Запорожцами» и даже тем питанием, которое недоступно простому смертному. «Партия и правительство в последние годы очень много сделала для фронтовиков, их семей, инвалидов войны», — постоянно говорит официальная советская пропаганда и, как бы воплощая в жизнь это свое предначертание, партия и правительство постановили: «Инвалиды войны — вне очереди». Эту вывеску вы можете встретить в любом общественном учреждении. И вдруг, мы видим совершенно иную картину: заброшенные, непроверяемые инвалидные дома, обитатели которых не только инвалиды войны, но и участники гражданской войны, влачат жалкую жизнь. Куда уж там до каких-то злополучных кипятильников-титанов, чтобы заварить чай. Годами фронтовики не могут покинуть пределы своего заведения, где хамство — норма отношения к живым людям. «Стоит ли говорить, — жалуется на свою горькую участь ветеран Великой Отечественной войны Александр Зайцев, — как плохо, когда не слышишь людей, радио, когда и газету трудно читать». Много раз обращались инвалиды с жалобами в советские инстанции, да куда там!.. До них ли тем, кто делает сегодня «большую политику» в Афганистане, Анголе и других странах, кто занят сегодня покорением космических высот, кому, наконец, мировую революцию нужно делать…

А вот и еще одна очень характерная деталь в существовании этого дома инвалидов, которая является еще и дополнением к предыдущей главе. В советской печати немало было уделено внимания сделать дома инвалидов рентабельными, короче говоря, чтобы они себя оправдывали, а не висели на шее у государства. Но как?! И придумали, — создавать при каждом доме инвалидов подсобные хозяйства — строить коровники, разводить свиней и т. д., а медицинский персонал и тех инвалидов, кто еще хоть как-то двигается, превратить с сельскохозяйственных рабочих. Представьте себе такую картину: инвалид на костылях очищает коровник от навоза, как это практикуется, например, в женском доме инвалидов в с. Мильцы Волынской области. В доме инвалидов под Читой, как мы видим в статье газеты «Известия», пошли еще дальше: с «благословения» областных организаций администрация этого дома распорядилась возделывать 2,5 гектара картофельного поля. И вот, 80-летних фронтовиков и инвалидов войны в принудительном порядке погнали на это поле. Что и говорить, четко срабатывает лозунг построения «светлого будущего»: кто не работает, тот не ест.

Но и это еще не все. Виданное ли дело, чтобы инвалидов войны… сажали в карцер. За малейшее ослушание или отступление от установленного распорядка дня всем без исключения грозит это наказание. Уж не лагерь ли это для заключенных-рабов! Похоже, что да, так как мы видим совершенно одинаковые условия содержания как заключенных в лагере, так и инвалидов в домах инвалидов и престарелых: такая же строгая изоляция и казарменный порядок; такой же непосильный принудительный и малооплачиваемый труд; жалобы на произвол администрации возвращаются на рассмотрение обжалуемой же инстанции. И, наконец, как заключенным в лагере, в домах инвалидов выдают по 5 рублей в месяц «на ларек»…

Если обратиться к истории, она может дать нам некоторое объяснение сложившейся сегодня ситуации с инвалидами войны. Вот как пишет об их судьбе в конце 40-х начале 50-х годов Александр Солженицын в книге «Архипелаг ГУЛАГ»:

«А в какое ожерелье вплести, а к какому разряду ссылки отнести ссылку калек отечественной войны? Почти ничего не знаем мы о ней (да и мало кто знает). А освежите в памяти — сколько этих калек — и не старых еще — шевелилось на наших базарах около чайных и в электричках в конце войны? И как-то быстро и незаметно они проредились…Их сослали на некий северный остров — за то сослали, что во славу отечества они дали обезобразить себя на войне, и для того сослали, чтоб оздоровить нацию… Там, на неведомом острове, этих неудачливых героев войны содержат естественно без права переписки с большой землей…
Кажется и сейчас они там доживают».
___
Тема изоляции инвалидов войны (и не только их) рассмотрена в следующей главе. Процитируем фрагмент из нее, касающийся положения именно участников ВОВ:
___
Глава 4. Инвалиды-заключенные


Я не вижу, что может быть в стране более аморальным, чем существование специальных лагерей для инвалидов. С момента установления советской власти в России страна покрылась целой сетью лагерей. Не обошлось и без создания специальных концлагерей, куда помещались больные и инвалиды. По некоторым свидетельствам инвалидные лагеря начали свое существование еще в 20-30-е годы, куда помещались бездомные больные и инвалиды — участники 1-й мировой и гражданской войн. (Надо полагать, были там инвалиды и русско-японской войны 1904–1905 гг.). О насильственном помещении в лагеря инвалидов следующей мировой войны 1939-45 гг. сведений уже больше. Тут и Спасская инвалидная колония под Карагандой на 15 тысяч заключенных-инвалидов, и инвалиды войны, вывезенные из Ленинграда и Ленинградской области на о. Валаам (на Ладожском озере). Тут и Левитановский плес Ивановской области. А сколько инвалидов войны подобрано по бесчисленным городам Сибири, судьба которых теперь канула в неизвестность!..

Кто из нас жил в России после войны, мог видеть во всех общественных местах (на вокзалах, рынках, площадях) изувеченных во время только что окончившейся войны калек в дырявых обносках, нередко с орденами и медалями на груди, обреченных теперь на нищенство, полуголодных. Эти бездомные герои просили милостыню у тех, кому они завоевали мир. Но вот их вдруг не стало, улицы были очищены от их жалкого вида, и мало кто задумывался тогда, куда они исчезли. Рассказывают, будто Сталин, однажды проезжая по послевоенной Москве в автомобиле, выразил неудовольствие по поводу множества инвалидов на улицах. Это было «понято» его подчиненными, что и явилось одной из причин выселения бездомных инвалидов из Москвы.

Вот что пишет о Спасской инвалидной колонии Александр Солженицын в книге «Архипелаг ГУЛаг» (часть 5, глава 3):

«В Спасск присылали инвалидов — конченных инвалидов… Но, удивительно! — переступив целебную зону Спасска, инвалиды разом обращались в полноценных работяг… Одноногие все использовались на сидячей работе: бой камня на щебенку, сортировка щепы. Ни костьми, ни даже однорукость не были препятствием к работе в Спасске…

В конце 1948 года в Спасске было около 15 тысяч зэков обоего пола. Это была огромная зона, столбы ее то поднимались на холмы, то опускались в лощины, и угловые вышки не видели друг друга… Шесть тысяч человек ходило работать на дамбу за 12 километров. Так как они были все-таки инвалиды, то шли туда более двух часов и более двух часов назад. К этому следует прибавить 11-часовой рабочий день. (Редко кто выдерживал на той работе два месяца.) Следующая крупная работа была — каменоломни… Напомним, что вся эта работа производилась не только инвалидами и не только без единого механизма, но в суровые степные зимы (до 30–35° мороза с ветром) еще в летней одежде, потому что неработающим (то есть инвалидам) не полагается на зиму выдавать теплую одежду… Затем шли такие работы: самозагораживание; строительство поселка для лагерщиков и конвоиров (жилые дома, клуб, баня, школа); работа на полях и огородах.

Урожай с тех огородов тоже шел на вольных, а зэкам доставалась лишь свекловичная ботва: ее привозили возами на машинах, сваливали в кучи близ кухни, там она мокла, гнила, и оттуда кухонные рабочие вилами таскали ее в котлы. (Это несколько напоминает кормление домашнего скота?..) Из этой ботвы варилась постоянная баланда, к ней добавлялся один черпачок кашицы в день. Вот огородная спасская сценка: человек полтораста зэков, сговорясь, ринулись разом на один такой огород, легли и грызут с гряд овощи. Охрана сбежалась, бьет их палками, а они лежат и грызут.

Хлеба давали неработающим инвалидам 550, работающим — 650 граммов.

Еще не знал Спасск медикаментов (на такую ораву где взять! да и все равно им подыхать) и постельных принадлежностей. В некоторых бараках вагонки сдвигались и на сдвоенных щитах ложились уже не по двое, а по четверо впритиску.

Да, еще же была работа! Каждый день 110–120 человек выходило на рытье могил. Два студебекера возили трупы в обрешетках, откуда руки и ноги выпячивались. Даже в летние благополучные месяцы 1949 года умирало по 60–70 человек в день, а зимой по сотне (считали эстонцы, работавшие при морге)».


Могут ли быть у кого сомнения, что и созданы были эти лагеря, говоря по-солженицынски, на уничтожение. А значит (будем объективны), если в эти лагеря люди посылались на смерть, то и называться им — лагерями смерти. Да только ли в лагерях морили инвалидов голодом, подвергали пыткам холодом, оставляли без самой элементарной медицинской помощи. Есть свидетельства и прямого уничтожения инвалидов. Вот как описывает свое пребывание в одном из лагерей северо-востока страны Степан Бахчеван, проведший 11 лет в сталинских лагерях, сейчас проживающий в Париже:

«…мимо причала Дудинка на Енисее, где находился наш лагерь, то и дело проплывали баржи, набитые военнопленными и бездомными инвалидами. Только назад они почему-то никогда не возвращались. Пьяные конвоиры рассказывали вольняшкам и расконвоированным, что, мол, была баржа — и нету, погрузилась в пучину морскую на съедение рыбам. Охотское хмурое море все следы скроет. А еще раньше, на Красноярской пересылке, мне рассказывали, что баржи с военнопленными и бездомными инвалидами, топят во множестве и в бухте Находка и по всем северным бухтам. В общем, с этой категорией зэков с 1946 по 1951 год разделались подчистую — миллиона полтора невинных жизней бросили под откос…»

Если обратиться к официальной советской печати, даже там можно найти упоминания о трагической участи инвалидов войны. Какие они путаные, скомканные, неполные! Но даже если хоть это выплеснулось наружу, значит через край пришлось. Журнал «Новый мир» за февраль 1982 года опубликовал рассказ Юрия Нагибина «Терпение». Автор описывает поездку одной ленинградской семьи на один из северных островов, где сразу же на пристани они увидели торгующих чем попало инвалидов. Вот как Ю. Нагибин описывает одного из них:

«О калеке нельзя было сказать, что он стоял или сидел, он именно торчал пеньком, а по бокам его обрубленного широкогрудого тела, подшитого понизу толстой темной кожей, стояли самодельные деревянные толкачи, похожие на старые угольные утюги. Его сосед, такой же обрубок, но постарше и не столь крепко скроенный, пристроился на тележке с колесиками».

Ю. Нагибин не объясняет как эти фронтовики оказались на этом острове, где их подобрали, каким этапом везли… Хотя он и продолжает дальше, что этот «инвалид-обрубок» попал на остров не сразу, не из госпиталя, а пройдя долгий путь калеки-отщепенца:

«Он торговал вроссыпь отсыревшим „Казбеком“ и „Беломором“, а выручку пропивал с алкашами в пивных, забегаловках, подъездах, на каких-то темных квартирах-хазах, с дрянными, а бывало и просто несчастными, обездоленными бабами, с ворами, которые приспосабливали инвалидов к своему ремеслу, „выяснял отношения“, скандалил, дрался…»

Теперь он ни на что не надеялся и не хотел никакого чуда, но одно затаенное желание у него все же было: ленинградцы часто совершают поездки на этот остров. Он хотел увидеть людей с воли. Сам же Ю. Нагибин считает, что он совершил мужественный поступок, впервые в советской литературе написав об инвалидах, вывезенных на острова (так он сказал иностранным журналистам). Тем самым он, фактически, подтвердил лишь упоминание А. Солженицына, который первый написал о трагической участи инвалидов войны в конце 40-х начале 50-х годов.

Международный Сахаровский комитет в Копенгагене однажды опубликовал в журнале «Даниздат», выходящем в Дании, свидетельства советских граждан, летом 1979 года побывавших на острове Валаам. Согласно этому сообщению на этом острове и более мелких островах вблизи него бьет когда-то большой монастырь. Каждый год, обычно два-три раза в год, на о. Валаам приходил транспорт с инвалидами, но никто никогда не видел инвалидов, возвращающихся с острова. Подтверждается и тот факт, что инвалидов начали привозить на о. Валаам более 35 лет назад, то есть первыми ссыльными инвалидами были инвалиды войны, те безногие и безрукие воины, которые в конце 40-х годов как-то вдруг внезапно исчезли с улиц советских городов, исчезли, чтобы не портить своим видом картины счастливой страны социализма.

Тогда же Сахаровский комитет призвал общественность Дании и других стран создать комиссию по расследованию этого преступления.

«Возможно, — говорится в обращении, — советские власти не разрешат такой комиссии побывать на о. Валааме под предлогом, что территория к северу от Ленинграда является запретной зоной».

Но могут и просто убрать инвалидов из тех «лепрозориев», о которых стало известно на Западе. Похоже, что на о. Валааме именно так и делается: об этом свидетельствует очерк поэта Юрия Кублановского в парижской газете «Русская Мысль», опубликованный 27 апреля 1984 года. Называется он «Разорение Валаама»:

«Что я знал о Валааме? Читал очерки Немировича-Данченко и Зайцева — вот и все, что мог припомнить. Да еще много слышал ужасов: что после войны на Валаамском острове был инвалидный дом, что полузаброшенные инвалиды там совершенно одичали — все это как-то трудно увязывалось с наличием массовых экскурсий на остров.

Я прошел километра три, когда из-за поворота дороги (уже пустой — несколько поспешивших за мной туристов одумались и вернулись обратно), выкатились — я даже не поверил своим глазам — два безногих инвалида на дощатых с колесиками тележках, руками отталкиваясь от дорожного грунта.

/…/ Огибая узкий монастырский залив, я оглянулся на раздававшиеся у берега всплески. Безногий (ампутированы до паха) инвалид на тележке полоскал белье. Я подошел к нему, подсел… Закурили.

— Давно здесь?

— Да с 52-го года.

— Говорят, вас эвакуируют?

— Увозят понемножку незнамо куда, не дай Бог…»


Все что связано с тюрьмами и концлагерями, считается в СССР «государственной тайной». Но, как бы строго ни соблюдалась эта тайна, а находятся все же люди самоотверженные, люди, готовые, несмотря на риск, на возможные жестокие преследования, рассказать людям правду. Один из них — Николай Павлов. Его мужественный рассказ о концлагере инвалидов в пос. Макорты Софиевского района Днепропетровской области неопровержимо свидетельствует о том, что отношение власти к инвалидам ничуть не изменилось. Чудом выживший в этом лагере для инвалидов, куда он попал в 1976 году за так называемую «клевету на советский государственный и общественный строй», Н. Павлов пишет о нем так:

«В инвалидную зону нас этапировали поздней осенью. Еще в Днепропетровской тюрьме, среди ожидавших „Столыпина“ калек, я разговорился с выехавшими оттуда людьми. И услышал:

Зря ты рвешься, земляк, в этот крематорий! Угробиловка там настоящая: ни лечения, ни жратвы. Эти гады, наоборот, стараются на тот свет побыстрей отправить, но без шума, чтобы все было шито-крыто: изобьют до смерти в ШИЗО, а запишут, что повесился. Так что, брат, лучше на рабочей командировке копошиться помаленьку, чем сдыхать в этом советском Бухенвальде.

У меня словно язык отнялся, и несколько минут я ошалело смотрел ему в глаза, не зная, что возразить, а он, видя мое недоумение, спокойно продолжал:

— Вот сам посмотришь, обожжешься, вспомнишь эти параши насчет тамошней лафы. А пока валяй, слушай всяких холуйских тюлькогонов, они за это денег не берут.

Так началось мое близкое знакомство с этой зоной, слывшей среди лагерников „тихой заводью“ для осужденных инвалидов.

…По прибытии, до распределения в отряд, меня поместили в изолятор, до того кишащий клопами, что древние нары казались неровными от засохшей крови насекомых, пожиравших нас целую неделю. Всевозможные способы избавиться от них вызывали только приступы смеха у охранников:

— Да брось ты свои примочки, урод, все равно они вас сожрут здесь всех…

А на иронический вопрос: „Что вы их, специально разводите?“ — отвечали с хохотом:

— Конечно. Все учли, чтобы вас доконать.

Секция в отряде (помещение для сна) выглядела чуть получше изолятора, клопов поменьше, сама почище — а в общем, то же самое, на уровне вокзального сортира, душного, вонючего, наглухо закрытого со всех сторон.

…Я, не успев осмотреться, был вызван к отрядному. Молодой, начинающий жиреть лейтенант Яценко, встретив меня нахальной улыбкой, предложил в приказном порядке заняться общественно-полезным трудом — выкапыванием траншеи.

— Позвольте, — возразил я ему, — у меня вторая группа, поэтому меня сюда и привезли.

— Вы — ходячий, — заорал он, — а ходячие у нас все пашут, понятно или нет?! Быстро идите и имейте в виду, у нас не жалуются: до Киева далеко, а до Москвы еще дальше.

И я пошел на работу.

В бригаде моей было сорок человек. И для всех эта непосильная, бесплатная работа была изощренной пыткой, санкционированной инструкцией сверху. А денег на карточку практически не клали, и мы знали об этом. Как-то мы спросили „хозяина“ — начальника режима Годынника:

— Зачем нужна инвалидная зона, если и в ней заставляют вкалывать как здоровых?

— Вы — досадный балласт нашего общества, — отвечал он. — Чем расстреливать, лучше сносить на работе, извлекая при этом пользу для общества. Так-то, граждане осужденные, — неизменно заканчивал он свои „воспитательные беседы“.

Оставить комментарий

Предыдущие записи блогера :
Архив записей в блогах:
Из утренней почты: "Дедуля дорогой, опубликуй пожалуйста! Маразм и наглость крепчает. У нас в кафедральном соборе Каменской епархии ситуация дошла до полного финиша. Теперь у нас можно увидеть, как ребёнок свободно шастает царскими вратами в Алтарь и обратно! Ребёнок этот — ...
Товарищ запустил новый канал с тест-драйвами на YouTube и позвал меня напарником. Первой машиной стал российский УАЗ Патриот. Ребята, я не думала, что тачку можно собрать на AliExpress. Вообще я никогда не верила в отечественный автопром. Посмотрите на все эти ВАЗы, УАЗы, ГАЗы и ...
По телевизору бушует сериал про Вангу, похоже перекинулось уже в реал: Ольга Романова вангует что Путин больше не президент - ну раз ей это приснилось. Спит и видит, а! Сновидица! Кассандра! - Я думаю, что его (Путина) уже практически сожрали, - глаголет Романова в интервью , - и он пр ...
Именно эти слова песни Аллы Пугачевой пришли мне на ум,когда я встретила в Мастерславле ,вот такого фотографа. А вы бы стали сниматься у такого фотографа? ...
Вопрос в самостоятельной работе:"Как определить, какой берег у реки правый, а какой - левый? Ответ (с сохранением орфографии): "Камушек воду бросить и посмотреть куды брызги полетят." ...