Very и другие "атрибутивные стероиды"
artyom_ferrier — 24.11.2025
Не так давно одна подруга, школьная училка инглиша, поделилась озадаченностью.
Говорит, читали мы «Пищу богов» Уэллса (это начало двадцатого века), и встретилось там выражение very wonderful.
И вот дети недоумевают: а так можно?
Ведь wonderful, “чудесный» - это, вроде бы, из тех прилагательных, что называют non-gradable (или ungradable). То есть, подразумевается, что они не имеют «градаций», не могут быть «более», «менее» или «очень», а значит, дурной стиль присовокуплять к ним very (а также quite, a bit, almost, nearly и подобное).
Что ж, сам я «Пищу богов» читал в детстве, и по-русски, поэтому, конечно, без понятия был, кто там использовал это выражение.
Но всё же ткнул пальцем в небо: «Бьюсь об заклад, это было в речи образованного человека, даже аристократичного».
Подруга подтвердила: «Да. Собственно, это была принцесса. Нечеловечески крупногабаритная — но, наверное, образованная».
Угу.
Есть такое дело.
Образованные люди, во всяком случае, в девятнадцатом веке, помимо английского обычно имели также представление о французском и даже латыни. Поэтому органически понимали, что very – это романизм, означающий не просто «очень», а - «истинно». Ну вот как в amica veritas («подруга истина»).
Идейные соратники Михаила Задорнова могли бы сказать, конечно, что английское слово very происходит от русских слов «вера», «верный», но мы — сделаем лицо попроще и сойдёмся на том, что все они происходят от одного праиндоевропейского корня (претерпевшего на удивление мало изменений в разных ветвях этого семейства — видимо, потому, что изначально слово ассоциировалось с чем-то «сакральненьким», с верой).
И когда англофон понимает, что very в действительности означает «истинный» или «вправду», что-то подобное — конечно, он без проблем выговаривает very wonderful («истинно чудесный»).
Более того, доводилось слышать и very excellent. Конкретно — в речи Шерлока Холмса.
Который, конечно, грешил «фрагментарностью» образования (и будто бы даже не знал, что Земля вращается вокруг Солнца — если только не «троллил» простодушного доктора), но при этом — имел более чем джентльменские такие речевые манеры, старомодно учтивые (даже когда готовился произвести хук справа).
Ради интереса, погуглил и наткнулся на небезынтересную статью при Мирриам-Вебстере, где разбирался данный вопрос.
Если кратко, в статье указывается, что бывали умники грамотеи, в середине девятнадцатого века, которые пытались навязать публике свой стилистический вкус, базирующийся на логике (которую они стремились привить и грамматике).
В частности, они заявляли, что если прилагательное имеет некое абсолютное значение, которого не может быть «больше» или «меньше» - то вот «харам» употреблять с ним слова вроде very или quite или almost.
Но, заявляют авторы статьи, это было больше «пожелание» или даже «мечтание», нежели практическое правило. Поскольку в нормальной живой речи — прекрасным образом употребляются означенные «модификаторы» с «абсолютными» прилагательными.
И в качестве примера — приводят как раз very excellent из вокабуляра Шерлока Холмса.
Что тут сказать?
С одной стороны, действительно, в девятнадцатом веке — наметалось много пурги в духе «как, говорючи грамошным штилем, проканать за всамделишного жентильмена, а не какое там парвеню».
Ну, время такое было — ломки сословной формации общества, и спрос был высокий на «пособия по правильному английскому», вот все кому не лень и изощрялись в изобретении своих правил.
Иные из этих правил бывали вполне жизненными, а иные — откровенно бредовыми, происходящими просто от скверного чувствования языка, но тем не менее, случалось, надолго застревали в грамматических пособиях.
Как, скажем, идея о необходимости использования shall с первым лицом для образования будущего времени, что отражает просто коренное непонимание оттенков «модальности» will и shall, что вообще никогда не дружило с наблюдаемой языковой реальностью, но, тем не менее, в отечественной традиции это «правило» навязывали вплоть до конца двадцатого века (и это не русско-советское было изобретение — это из родных, англобуржуйских учебников почерпнули).
Как насчёт запрета на употребление very с «абсолютными» прилагательными?
Ну, с одной стороны, видно, что его вполне могли так употреблять даже весьма грамотные люди.
Но с другой стороны — видно, что встречалось это не столь уж часто. Если уж и мне сразу вспомнился именно Шерлок Холмс (а значит, в своё время зацепилось внимание за это very excellent) – и в статье Мирриам-Вебстера приводится он же.
В целом, можно констатировать, что большинству современных носителей такое употребление very если и не порежет слух (не в кровавые лоскуты), то всё же — обратит на себя внимание (хотя обычно им пофиг, как кто говорит, если в целом понятно).
Поэтому, если и употреблять very c “неградуируемыми» прилагательными — то подчёркивать, что вы делаете это намеренно, осознавая необычность такого сочетания.
А если не желаете ничего подчёркивать, но всё же хотите усилить свой посыл — в неформальной речи лучше всего ограничиться модификатором really.
Так — будет безопаснее и комфортнее всего.
При этом, вероятно, следует оговориться, что эти ungradable прилагательные — бывают двух разновидностей.
Первое — это то, что в русской грамматике называют «относительными прилагательными». То есть, обозначающими некое абсолютное свойство, будто бы не имеющее степеней. «Медный», «городской», «утренний», и т. п.
На самом деле, и здесь, конечно, можно поспорить, такой ли уж абсолютный запрет на «степени» для этих слов.
Ну, наверное, фраза «эта проволока меднее всех прочих проволок» - действительно звучит немножко странно, но вот «сегодняшним утром у меня было более утреннее настроение, чем вчера» - почему бы нет?
А в принципе — каждый сам хозяин своему языку, и какие кренделя хочет им выписывать — такие и выписывает.
Тем более это будет справедливо в отношении второй разновидности прилагательных «без градаций», которые, как считается, уже заключают в себе крайнее значение некоего свойства, а потому — оно не может уклоняться в большую или меньшую сторону.
То есть, если large (“крупный») может быть larger («крупнее») или the largest(«самый крупный»), то, как заявляется, huge — это уже «огромный», крайняя степень сама по себе, поэтому не должно иметь ни степеней, ни модификаторов.
То же — и с tiny, и с delicious, и с awful, и ещё сотни «сильных» прилагательных.
На самом деле, и в русском, и в английском — прекрасным образом говорят «огромнее» (huger) или «самый крошечный» (the tiniest), и «ужаснейший» (the most awful).
Но употребляют ли при этом very c подобными «сильными» словами?
Как мы уже разобрались — в современном и «не самом аристократичном» инглише всё же редко употребляют, и, возможно, кому-то может резануть слух.
Поэтому лучше — really.
Если же хотите подчеркнуть особую эмоциональность в неформальной обстановке — можно so.
Вот во всех случаях, где могли бы по-русски сказать «Он такой… замечательный, вкусный, огромный» - можно и по-английски сказать It’s so… remarkable, delicious, enormous.
А можно — использовать слова absolutely или completely.
Причём, считается, что первое говорят, когда отзываются о чём-то хорошем (absolutely fabulous), а второе — когда о чём-то плохом (completely rotten).
Но можно и не грузиться такими нюансами, а во всех случаях, когда желаете усилить значение, говорить most.
Замечу, не the most, что образует превосходную степень, «самый-самый из всех», а просто - «в высшей мере».
А можно — использовать любое наречие, образованное от прилагательного, подчёркивающего «исключительность».
Extremely, extraordinarily, exceptionally.
Особенно рекомендовал бы, из этой серии — singularly.
Это не то чтобы «старомодное», но, можно сказать, «интеллигентное» слово, и если вы без труда выговариваете его — никто уже больше не усомнится в качестве вашего стиля.
Можно использовать слова, намекающие на полноту или прямоту, откровенность: utterly, entirely... downright.
Можно — вкручивать любые слова, подчёркивающие удивление: amazingly, astoundingly, astonishingly.
В общем, есть много вариантов «стероидов» для вашего «мощного» прилагательного, если представляется «небезопасным» употреблять с ним very.
В конце концов, можно заменить very и на его «кузенов»-когнатов.
Veritably или, если хочется совсем уж выпендриться — veraciously.
“The girl is veraciously voracious” («Эта девчонка истово прожорлива» – как говаривал мой сынок про свою младшую сестрёнку, когда она перешла с младенческого питания на его печеньки).
Ну и понятно, что у каждого такого «усилителя» могут быть свои нюансы употребления, но на самом деле в речи, претендующей на хоть какую-то художественность, нет строгих рамок и правил, а истинный дискомфорт собеседникам внушает не столько «неправильное говорение», сколько — мучительное мычание, когда бедолага боится брякнуть что-то не то, против правил, и потому зажимается, как неуверенный в себе сфинктер.
Впрочем, путаницы с нюансами «усилителей» можно легко избежать, если во всех случаях вместо very говорить fucking.
В современном английском — это самая изысканная и высококультурная манера.
В Голливуде — все так говорят, и чем выше в культурной иерархии — тем выше плотность fucking на фразу.
В речи истинно великого режиссёра — может доходить до десятка, а на съёмочной площадке — так и более.
|
|
</> |
Наркологическая клиника Санкт-Петербург: помощь рядом с вами 
Есть котел! 
Снова Тель-Авив 
Африканские картинки от Любови Ларионовой 
Почему так долго 
Страх старших перед ИИ: почему они видят его везде и нападают на молодых 
«30-процентный откат с бюджетных денег»: генерала Росгвардии Мирзаева осудили 
Хмурый октябрь 
Archi-crush 
