Венедикт Ерофеев

Довольно грустно - такая "история загубленной жизни". Но не только - сценарий его жизни стал какой-то жуткой борьбой Случая и Судьбы.
Заполярный поселок, отца сажают в тюрьму за "антисоветскую пропаганду".
С 7 лет и до старших классов школы - детдом. Ч
то должно было быть дальше?
Типовая судьба - в худшем случае криминал, в лучшем - место на социально
м дне и, конечно, водка. "На роду написано". Но Ерофеев, игрою случая, вытащил счастливый билет - невероятный литературный талант.
Игра началась.
Он поступает на филологический факультет МГУ, оказывается в другой реальности.
Вполне осваивается там, легко сдает первую сессию.
Казалось бы Судьба посрамлена. Впереди другое будущее. Профессор филологии у камина на академической даче с улыбкой рассказывает внукам о заполярном детдоме. Они незаметно смущенно переглядываются. Ну и фантазер у нас дед. Ведь того, что он рассказывает - не бывает. Трещат поленья в камине, отблески пламени падают на пылящуюся в шкафу бутылку "Шато Коклэ" 1969 года. Шато Коклэ? Стоп, здесь что-то не так. На этикетке проступает надпись "портвейн Агдам".
Придется возвращаться...
Судьба делает следующий ход. После сессии Венедикт едет на каникулы домой, в Заполярье.
Там узнает, что у него смертельно болен отец.
Видит отца он последний раз - тот уйдет через несколько месяцев. В возрасте 16-18 лет столкновение со смертью переживается особенно тяжело. В МГУ Ерофеев возвращается, но он теперь в другом мире. На занятия больше не ходит, начинает пить каждый день. Вскоре его отчисляют...
Дальше начинаются кувыркания на социальном дне - работа грузчиком, сторожем, кабельщиком.
Положение осложняется тем, что Ерофеев потерял паспорт, а новый получить не может, так как при появлении в паспортном столе его заберут в армию. Без паспорта же работать берут только на такие места - в самом низу.
Но теперь очередь Случая. В возрасте тридцати с небольшим лет Ерофеев пишет "Москва-Петушки". Книга получается гениальной. Она сразу же начинает свою жизнь - все, что сделал Венедикт это написал ее от руки в тетрадке и дал кому-то почитать.
Копируют и распространяют ее читатели уже сами - пошла цепная реакция.
Несколько лет - и Ерофеев известен в литературных (и не только) кругах.
Он, хоть и не признанный официально, но знаменитый писатель. Его талантом восхищаются, ему рады помочь - и помогают.
Решается проблема с паспортом, его устраивают на непыльную работу редактора студенческих рефератов.
Но за плечами уже больше 15 лет алкогольного стажа - все это ему уже не нужно. С возрастом пить начинает поменьше, но запои никуда не деваются, он регулярно попадает в психушки с белой горячкой. Проблемы со здоровьем, операции...
Он еще успевает застать перестройку и стать знаменитым писателем официально - его наконец издают.
Ставят его пьесу, его замечают СМИ. Он успевает оставить на прощание прекрасное - однажды у него приехал брать интервью голландский корреспондент. Корреспондент спросил: "Скажите, а почему люди в СССР не занимаются политикой?" - "А почему люди в Голландии не занимаются альпинизмом?" - ответил Ерофеев. - "Да потому что у вас самая большая высота в стране - это 27 метров". (Вообще Ерофеев сегодня вполне актуален. Например в "Вальпургиевой ночи" герои, пациенты сумасшедшего дома, поют: "Это праздник с пятаками на глазах").
Помимо биографии, книга содержит и хороший филологический разбор "Москвы-Петушков".
Авторы стараются отследить все ерофеевские аллюзии и намеки. Помню, когда я в молодости прочитал "Петушки", у меня возникла неожиданная ассоциация с "Мастером и Маргаритой". Было совершенно аналогичное ощущение - что автор намекает на что-то, чего я не понимаю.
Тут же подробная дешифровка, правда подтекст центральной линии сюжета в ней почему-то пропущен.
Центральная линия - это что Веничка идет в Кремль, а попадает с больной головой на электричку в Петушки. Кремль - это символический центр управления страной.
А Петушки это "101й километр", куда выселяли из Москвы неблагонадежных.
Получилось описание судьбы советской интеллигенции.
Еще в "Петушках" забавно пародируется литературный прием введения в текст таких "бон мо" - метких наблюдений и философских обобщений.
Например упоминает Набоков между делом, что пессимисты не наблюдательны или что честные люди ироничны - задумываешься - а ведь похоже действительно так.
Или пишет Тургенев о герое "...встретил человека действительно "идеального", то есть бескорыстно и добродушно занятого мечтами, а потому снисходительного и не самолюбивого." - действительно точное попадание.
Или фицджеральдовское "Если тебе вдруг захочется осудить кого то, вспомни, что не все люди на свете обладают теми преимуществами, которыми обладал ты."
А тут Веничка изрекает что-нибудь вроде: "Все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян."
И не знаешь, что сказать.
Вроде ироническая вывернутость наизнанку, но только ли?
В биографии речь идет о внешней канве жизни Ерофеева.
Внутрь проникнуть тяжело - он не любил говорить о себе (кстати характерная детдомовская черта). Но из написанного им есть одна вещь, где он приоткрывается - это эссе "Василий Розанов глазами эксцентрика".
Там Ерофеев говорит о себе важную вещь.
Что до того, как он прочитал Розанова, ключевыми вещами в литературе для него были Новый Завет и российская поэзия. Видимо они и сформировали в молодости основу его внутреннего мира.
Возможно, что из этого многое видно. Библия плохо совмещалась с атеистическим советским миром, в котором Ерофеев жил.
Стать по настоящему религиозным человеком он не мог. А стихи, дав ему умение тонко чувствовать сложные вещи, не дали опоры в жизни - для поэзии это свойственно, она хороша лишь как дополнение, надежный фундамент из нее не построишь.
О чем написаны "Москва-Петушки"?
Это история одного дня запоя главного героя - сильно пьющего интеллигента, находящегося в тяжелом психологическом состоянии "экзистенциального кризиса".
Но причины кризиса неясны, прямо о них герой не говорит.
Можно, конечно, свести все к психологическим проблемам, тем более так легко разглядеть их появление еще из обстоятельств детства. Но это все не то. Психология тут слишком грубый инструмент, сути так не увидишь.
Так получилось, что после биографии Ерофеева я стал читать "Письма к Вере" Набокова. Это его письма к жене за всю их жизнь. В первом письме, которое он отправил ей после знакомства, были стихи. Начинались они со строчки "Зовешь, - а в деревце гранатовом совенок". Такой милый и смешной образ... И тут я понял.
Я представил себе Ерофеева, за стаканом политуры пишущего "зовешь, - а в деревце гранатовом совенок"...
Невозможно.
Мир Ерофеева и это действие несовместимы.
Для этого надо быть другим человеком. С детским опытом не советского детдома, а "пьедестала мраморной Дианы".
Об этом Ерофеев и писал. "Господь, вот Ты видишь, чем я обладаю. Но разве это мне нужно? Разве по этому тоскует моя душа? Вот что дали мне люди взамен того, по чему тоскует душа! А если б они мне дали того, разве нуждался бы я в этом? Смотри, Господь, вот: розовое крепкое за рупь тридцать семь…" "И принесли мне – что принесли? – две бутылки столичной и две банки фаршированных томатов. И такое отчаяние, такая мука мной овладели от этих томатов, что хотел я заплакать – и уже не мог…"
Тоска по несбывшейся жизни, невозможной в несообразном мире
. Увидеть и понять мир другой, где чувствуют себя как дома такие образы, Ерофеев мог. Сделать этот мир своим уже нет. Совенок в банке от фаршированных томатов...
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=2222578901108000&id=100000677347270
|
</> |