Ведет ли «любовь к судьбе» к покорности власти

Два понятия, две точки сборки в нашей философии истории: «русская идея» и «русская судьба». Первая весьма долго была чем-то в высшей степени привлекательным как для отечественных, так и для иностранных умов. В последние же времена она дисквалифицировалась практически по всем статьям, развернулась на деле в ряд архаичных, дегуманизированных практик. Говорить о «русской идее» сейчас равносильно тому, что говорить о симулякре, скудно прикрывающем голую, безмысленную силу и отсутствие живых перспектив. По крайней мере, сейчас так.

Но что касается «русской судьбы», то здесь все сложнее; здесь еще немало остается неизученных мест. А разобраться в них помогут мысли одного из непревзойденных мастеров в понимании человеческих культур — Освальда Шпенглера.