"Василиса и ангелы"

топ 100 блогов tushisvet18.09.2011 66.63 КБ


Эту книжку я читала еще в рукописи. Ксюха прислала мне листочки в большом конверте.

Я ехала в вонючей маршрутке - вокруг была сплошная беспросветная махачкала -
а я ехала по ней, читала и то ревела (ведь о любимых друзьях, о любимом городе, да еще и ксюхиным волшебным голосом), то ржала, как конь. Маршрутка смотрела на меня сурово и наверное хотела уебать с ноги.

Эта глава - из любимых. Размещаю тут, чтоб вы тоже порадовались, как радоваюсь я и со мной все прогрессивное человечество))
___________________________________________________________

Мама Рэйзл


Звали ее вообще-то Роза. Но ее юный тогда еще сын Вохель и жена его на тот момент Василиса этого дела так не оставили, и из Розы сделалась Рэйзл. Полностью - мама Рэйзл. Трудно теперь уже сказать, когда именно, на каком месяце бурной совместной с Розой и ее квартирантками жизни это случилось, да и не важно уже. Смею однако предположить, что довольно быстро. Крупнокалиберные персонажи требуют необыденных имен, самим звуком своим тревожащих снулое воображение обывателя, заставляющих помыслить о неясном, о чем-то таком слегка сомнительном, но все же влекущем. Все же.

Lumen column, mamma Rosa! - изгалялись эти двое, Вохель с Василисой, похожие, как заметил один меланхолик из собутыльников, на парочку щенят породы дог, - худых, вертких и замшевых. "А ви знаєте, як зовуть маму Буреніна? Роза Соломонівна!" - выделывался главный брат Гадюкин, впоследствии циник и ди-джей Кузя. Тщетно. Подобно первому в мире ледоколу "Ильич", рассекала Рэйзл доступное ей жизненное пространство, не ведая страха ниже упрека, чуждая сомнений и не угрызаемая ничем. И только один человек во всем мире смущал ее покой и внушал неподдельный трепет, заставлял робеть и покрываться нежным девичьм румянцем, но об этом позже. Если успею.

Рэйзл и теперь живее всех живых. Давно уже ее нет среди нас, пока еще наличествующих, она уже в других полях, где нет охоты, да и вообще ничего нет, по свидетельству очевидцев. Но для знающих, для тех, кто понимает, кто сподобился… Произнесите вслух - мама Рэйзл - и она прямо мгновенно встает перед глазами во весь свой вполне умеренный рост, оживает и начинает действовать.

Первым делом она звонит василисиной бабушке, тоже той еще старушке, с целью сообщить о своем скором замужестве. (А бабушка эта в свою очередь прославилась в веках многим, в частности, тем, что начиная с василисиных пятнадцати лет всех ее знакомых мужеска пола называла "твой партнер". Причем произносила это слово как-то в нос, гнусаво растягивая последний слог; уж и не знаю, как передать этот дивный звук на письме. "Звонил твой партнэо-о-о-ур", высокомерно гундосила бабуля, и что, скажите на милость, она имела при этом в виду?)
Да, так вот. Звонит Рэйзл этой неслабой бабушке и без излишних вступлений типа там здрасьте как поживаете сообщает: "Вы знаете, я выхожу замуж". - "Я вас поздравляю, - осторожно отвечает воспитанная старушка, - и за кого же, позвольте поинтересоваться?" - "А я еще не решила - может, за полковника Буренина пойду, а нет - так за кого другого".
Тут необходимо внести ясность. Упомянутый полковник был счастливым отцом Вохеля и промаялся в мужьях у Рэйзл без малого четверть века, пока окончательно не изнемог и не сделал ноги. Собирался пустить себе пулю в лоб, как раз своего пятидесятилетия дожидался, чтоб уж в торжественной обстановке отбыть, а не просто так. Хотя дядька был крепкий, местами буйный, часто получавший взыскания по службе за неукротимый нрав и общую неподотчетность. Но вот поди ж ты, укатала его супружница. Правда, он потом стреляться передумал, а, наоборот, еще раз женился, и преудачно. Впрочем, сама Рэйзл так не считала, свою преемницу называла ласково "кривоногая", факта ее существования признавать не желала, но при этом боролась с коварной как могла. А уж могла!..
Вплоть до мистических подтасовок в астральной сфере.

Вот заходит Рэйзл, к примеру, на кухню, где нагло пьянствует банда Вохелевых друзей, и относится к одному из них, стихотворцу Лехе, с невинным вопросом: "А помнишь, Алеша, какое ты мне написал замечательное стихотворение?" - "Нет, Роза Соломоновна, не помню" - Леха уже пьян и слегка конфузится, не припоминает. - "Ну как же, там еще были такие замечательные строки: Роза Соломоновна, не огорчайтесь, ваш муж ушел к женщине без всякой функции". Вот так. Лишила разлучницу функции, победно оглядела всю компашку, дружно уткнувшую носы в свои гранчаки с портвейном, да и покинула пропащих наедине с их пойлом. Знала, что запомнят. Или не знала?..

Но действительность заклинала мастерски, не отнимешь.

* * *

Поэт Леха вообще частенько попадался маме Рэйзл на ее победительном пути, и всегда она стремилась задать ему вопрос. Жизнь тогда была студенческая, в самом начале, мама Рэйзл не обзавелась еще квартирантками, а Вохель - Василисой, папа же полковник успел отвалить к тому времени, и трехкомнатная квартира была в полном распоряжении вохелевой архитектурной кодлы. Приходили, пили портвейн, непрерывно при этом чертили свои гениальные проекты на трех чертежных столах, удачно спертых где-то по случаю, оставались ночевать. Чувствовали себя совершенно вольготно, Рэйзл не особенно донимала, видимо, в силу однополости основного состава и некоторой приличной бесцветности изредка приходящих сокурсниц (не до того было тогда еще нашим гениям, они творили бессмертное, а в брачную пору вошли чуть позже, не настоло еще время).
Изредка вплывала Рэйзл в кухню с целью съесть свою очередную сурепку, которой она интуитивно питалась задолго до обнародования в освобожденной прессе волшебных диетических составов и пищевых компонент вечной молодости. Вплывала и спрашивала не без достоинства:
- А что это ты читаешь, Лешенька?
- "Наполеона" Тарле, Роза Соломоновна.
- Да-да, помню, битва при Ватерле.
Офицерская жена, всю жизнь с мужем по гарнизонам, но закончила исторический заочно, бойкий ум не стерпел простоя, и в отчетный период уже заведовала школьной библиотекой. Чуть позже и истории стала детишков учить. Так что битву при Ватерле знала, не отнять. Как знала и то, что Декамерон и Шерлок Холмс - такие писатели, так это и всякий знает. Ну, пусть не совсем писатели, ладно, но кто ж теперь про это вспоминает?

Еще знала про княжну Тараканову.

И где твои теперь сурепки, мама Роза? Где заполночные внезапные котлеты, когда, не разлепляя глаз, Василиса вываливалась в коридор, на дворе три часа ночи, а снился страшный сон, как прямо в комнате появляется незнакомый гаитянин огромного роста и начинает тут же зарезывать черного петуха, водуист беспардонный, а выйти не дает, собирается привлечь к мракобесию, и делается жутко и ватно. Служитель культа плавно возникает между смятенной жертвой и дверью, улыбается, гад, помахивает петушьей леденящей ногой, и последним усилием неизвестно уже чего удается вроде бы вынырнуть из кошмара. Ан нет, ничего и не кончилось, а, наоборот, продолжается - ибо просыпаться пришлось в той же комнате, где вершилось предыдущее смертное действо. Пару минут на оклеманс, реальность неохотно возвращается на место, не желая расставаться с таинственным, со случайно подсмотренным запредельным бытием. Но вроде сошлись уже со скрипом пазы, на живую нитку сметано пространство, родные предметы стряхнули с плеч вязкий сироп немыслимых гаитянских поползновений. И вот вылазит Василиса, это самое, в коридор, а на кухне горит свет, причем неверный и какой-то просто синий и багровый, и еще звуки. Кровь снова застывает и сворачивается в трубочку прямо внутри организма, и разум отказывается поначалу принять очевидное - что мама Рэйзл в приступе домовитости жарит на кухне котлеты. А свет - так что свет? Лампочка перегорела, а котлеты-то нужны позарез, куда ж без котлет, и приходится их мастерить при свете всех четырех конфорок. Не хочешь ли котлетку, Васенька?

* * *

Роза не боялась никого, а только знаменитого Борю Озерова одного. Очевидно, за то, что процентное содержание отмороженности и великолепного наплевательства на все было в нем еще выше и гуще, чем в ней самой. А так больше вроде и не за что.

В присутствии великого режиссера Рэйзл пребражалась и сходу начинала лебезить. Во всей полноте это странное явление проявилось на вохелево-василисиной свадьбе.
- Роза, детка! - орал дурным голосом Озеров, одной рукой удерживая присвоенный тазик с пельменями (свадьба была сибирская, то есть плюс водка), а другой нежно обнимая за плечи детку, младше которой был лет на двенадцать, не меньше. - Почему ты обращаешься ко мне на "вы"?
- Ой, да что вы, Борис Георгиевич! Ах, перестаньте сказать, ну что вы!..

Потупленные глаза, упомянутый уже румянец, Озеров давно уже стрескал все пельмени и теперь показывает карточные фокусы, не переставая страшно орать и размахивать картами перед носом у обалдевающих зрителей, а тишайшая Рэйзл все еще мечтательно отсвечивает где-то на третьем плане, на задворках торжества, робеет подойти. И то сказать: Борис Георгиевич Озеров - серьезный человек и великий режиссер.

А вот Гамбурга она, наоборот, совсем не боялась. Мягкий взгляд, негромкая грассирующая речь и гитарный способ самовыражения не внушали никакого почтения. Рэйзл подвергала менестреля травле всякий раз, как вспоминала о его существовании.
Вот представьте себе. Уже прошло седьмое ноября, как пел поэт, и звуки шумного веселья, в общем и целом, давно затихли, гости порасползались кто куда, но еще совсем не поздно. Скорее, даже очень рано, около часу ночи, и Франкфурт пока не созрел расползаться в объятия к любимой супруге, которую он на тот момент уже с трудом переносил. Имея в виду хоть ненадолго оттянуть минуту верного свиданья, он сидит себе тихонько в углу на матах (они заменяли Вохелю и Василисе кресла, оттоманки, кушетки и прочие фурнитурные излишества), перебирает струны. Все трое блаженно немотствуют, допивают стратегический запас портвейного. Над одним из чертежных столов теплым посюсторонним светом горит коленчато-локтевая лампа. Только что пролетел тихий ангел - полный, короче, кайф. Кто знавал подобные несуетные затянувшиеся вечера, должен ощутить.

И тут с треском распахивается не знавшая запоров дверь, и на пороге нарисовывается мама Рэйзл, одетая в парадно-выходное кримпленовое платье и зимние сапоги. Хотя вот уже добрых пару часов, как отбыла ко сну, вроде бы. И даже попрощалась с гостями, многозначительно пожелав всем доброй ночи.
Рано радовались.
Смутно громоздясь в дверном проеме, каменная эта гостья громко и отчетливо произносит, относясь сразу ко всем присутствующим:
- Гамбург, пиздуй домой.
Разворачивается и, чеканя шаг, отбывает в родные окопы, на заранее приготовленные позиции. Впрочем, кому бы пришло в голову затеять преследование? Нет уж, увольте. Обретя дар речи и передвижения, Гамбург порулил в семью, велев подтвердить жене, буде позвонит, что оттягивался тут, а не где еще. А в начале вечера наоборот, просил не говорить, что он наличествует, типа уходить в несознанку. Чтоб, не дай Бог, не вздумала заявиться тоже. Вот и выкручивайся тут с этими друзьями, конфузу не оберешься, как бывало уже не раз. Но не в тот, к счастью, раз, тогда с этим обошлось. Вечер оказался вполне моносюжетным, жизнь иногда выказывает все-таки удивительное чувство стиля.
"Спит она, что ли, в сапогах?" - размышляла на сон грядущий Василиса. Хотела спросить наутро, да постеснялась, потом забыла. А напрасно. Теперь уж не узнать.

* * *

Что еще рассказать о маме Рэйзл? Рассказать ли, как она, воротясь с какого-то мероприятия в своей школе, величественно роняет на ходу: "Мне сегодня комплиментов массу!", проплывая коридором мимо прозаседавшейся в кухне теплой компашки? Как, услышав чей-то рассказ о бабушке-графине, тут же встревает со своим:
- У меня тоже была бабушка-графиня. Звали ее, правда, Сара, но выглядела она совершенно, как графиня. И ее полюбил турецкий полковник. А меня полюбил советский полковник.
Как, глубоко за полночь, она, вооруженная тапком, преследует в углу коридора незадачливого таракана, одного из многомиллионной их армии, вольготно бегавшей вверх-вниз по всему дому и приводившей в плен соседские соединения, и приговаривает:
- У, развелись тут жучки какие-то!
- Какие жучки, мама. Это же тараканы, - зевая, говорит вылезший на шум Вохель. - Они всегда тут.
- Да-да, знаю, княжна Тараканова, - не теряется Рэйзл. Замахивается тапком, и княжескому свойственнику приходит заслуженный и неотвратимый кирдык. Меткий удар, твердая рука, светлая голова. Мама Рэйзл.

* * *

Ну, и последнее, самое заветное. Никак нельзя упустить.
Декорации прежние - кухня. К Вохелю с Василисой приходит в гости подруга по прозванию Большая Мать Всех Пороков, что было явной и неприкрытой лестью. Просто домовитая и заботливая девка, правда, несколько крупноватая. И приносит она с собой большой кусок заморской копченой красной рыбы - невиданную тогда роскошь. Папа из Москвы привез, а она для друзей утянула. Причем же тут пороки?
Ну, вот сидят они втроем, употребляют под пивко. И тут - правильно - появляется Рэйзл. И немедленно начинает руководить процессом:
- Ешьте, ешьте рыбку, это полезно. Особенно кожуру, в ней планктона много.
- Ну что ты, мама, какой же в ней планктон? - незлобиво отвечает ей достойный подражания отпрыск. - Планктон - это такие маленькие рачки, бактерии, они плавают в океане, ими еще киты питаются.
На что следует молниеносный ответ:
- А откуда мы не знаем, что кит не есть огромных масштабов бактерия?
- Господи, мама, ну какая еще бактерия?!
- А что ж, пароход, что ли?

Мама Роза, мама Роза, мы так ниоткуда ничего и не узнали. Жизнь идет быстро и бестолково, но кое-что еще осталось, и можно было бы напрячься и додумать до конца какую-то одну основную мысль, поднатужиться и объять одним вглядом жучков Таракановых, рыбок в кожуре, все наши нескончамые битвы при Ватерле, раннюю и дикую смерть Вохеля, и многих еще других молодых и любимых, да и твою, мама Роза, тоже; кажется - еще немного, и пазл сойдется, да уже почти и сложился, чего-то только не хватает, но вот уже почти совсем, вот-вот, где же эта фишка, кто помнит, что на ней?..

И только иногда в торопливом и беспокойном сне промелькнет, сверкая алой и золотой чешуей, непривычно крупная бактерия, полезная для здоровья рыба-кит, весело трубя всеми своими пароходными трубами. Не огорчайтесь, милые, все еще сойдется. Все будет хорошо.

__________________________________________________________


А на фотографии - сам раз Лычаковска, улица, по которой я сто тыщ пицот раз ехала к Ксюхе на дребезжащем трамвае и была счастливая, счастливая, счастливая - да. Там через пару остановок нужно было выйти, перебежать дорогу, свернуть на узенькую кривоватую улочку и по деревянным ступенькам - осторожней, осторожней, чтоб не скрипнули, чтоб не вылез никто - взобраться под самую крышу, на третий этаж двухэтажного дома.

А тут уж дверь открывала Ксюха, которая знает все и обо всем. Знает даже такое, о чем ты и не думал никогда, что оно бывает.

Оставить комментарий

Предыдущие записи блогера :
11.09.2011 :-((
Архив записей в блогах:
Всем пива с креветками! Дохера предложений по сети сделать права за денюшку. Все такие честные, шо пиздец. Просят сначала фоты и ксерокопию пачпорта. Без всяких предоплат. Потом присылают номер свежеиспеченного ВУ для проверки. Иногда даже фото ...
"Подписание договора оставили до приезда владыки ректора. ... На моём курсе два человека говорят, что стали атеистами". Первой вести радуюсь, второй - нет. (А где ректор? - Ректор в ...
Ахаха, не было счастья, так несчастье помогло. Кто бы вы думали заерзал от упоротых законов о QR-кодах, о которых я только что писал ? Российская илитка! Точнее, скорее всего, семьи, проживающие, понятно где. Курим новости тут . «Наши граждане, привитые иностранными вакцинами, могут ...
Пицца - такое простое и такое сложное блюдо! Оттенки её вкуса могут удовлетворить практически всех, кто согласится её попробовать, предварительно подобрав свой букет (многие не едят из принципа - тесто) Мы часто её едим. Особенно, на отдыхе, на воздухе. Вот и сейчас - ожидая моих девчонок ...
Здравствуйте! Доброго утра! Лёгкого начала трудовой недели! Удачной охоты! Фотограф Gary Wilson источник: flickr.com/photos/irishredpanda ...