В Кадашах идет снос памятников 18 века

В воскресенье мы ходили в зоопарк. От общения с животными у меня всегда повышается желание жить. В животных есть заряд борьбы за существование, который в городе под многочисленными ударами – скорее моральными, чем чисто физическими – теряется, угасает. Особенно в случае мягкотелой интеллигентности с её вечно иссушающей рефлексией, пресловутым гуманизмом, псевдоуважению к ближнему и подобных вывертов. У животных этого нет. Они пожирают и нападают, когда надо нападать. В то же время в них нет избыточной, разрушительной агрессии, которой мы все набрались выше крыше при всем нашем гуманизме. Конечно, зоопарк это тоже не подлинный животный мир, тут есть и привычка и лень, наверное, звери здесь более миролюбивы, чем в джунглях. Но тем не менее – остаётся, как минимум, естественность, столь милая просветителям в людях первобытных цивилизаций. Она сквозит сплошь и рядом.
Особенно мне понравился «медовый енот» кинкажу, который в павильоне «ночной мир» прислонялся к стеклу и строил умильные рожицы детям. Он похож на маленького мишку и, в то же время, обезьянку. Кинкажу весь словно резиновый, влезает в разные норки и дупла, прыгает, суетится. Неожиданно он стал домогаться внимания спящего агути. Сначала я думал, что это дрыхнет другой кинкажу, ан нет. Собственно, свинка и не понимала, чего этот непоседливый «енот» (кинкажу из енотовых) к ней привязался. А тот обнял её своими почти человеческими лапками за шею, толкал, тянул, предлагал побегать что ли? В итоге агути от него отцепился и стал долго причёсываться, как наш кот, когда мы его не вовремя побеспокоили. А медовый мишка опять стал гонять по развешанным в своём «аквариуме» ветвям.
А рядом весело порхали летучие мыши. Детёныш, сидящий на животе матери, расправлял крылья, потом тот же фокус проделывала мать, получалось нечто в духе выступления воздушных гимнастов. Маленькая Ариша радостно повторяла: «Как красиво! Как страшно!»
В зимнем доме тропических птиц стояли древние казуары с их нереальной фантастической расцветкой и то ли римскими, то ли принадлежавшими к некой неизвестной цивилизации шлемами. Они казались воинами, уставшими после долгого похода, гомеровскими героями, совершившими все положенные подвиги. Прочитал, что в переводе с языка папуасов Новой Гвинеи, где они живут, их имя означает «рогатая голова». О чём размышляют в чуткой полудрёме древние рогоносцы?
Угрюмые овцебыки, чернеющие в заснеженных вольерах, уподобились уже не воинам, а скорее вооружённым монахам-странникам, остановившемся на перевале. Арсений кинул им снежок, они сначала отошли подальше под навес, а потом решили, что их хотят покормить и цепочкой двинулись к ограждению.
А самом старом здании зоопарка, где в моём детстве зимой зверей отсиживалось двое больше, теперь греются один жираф, один бородавочник и один тапир. Тапиры меня всегда восхищали. Блестящая чернота мощного тела, смешной хоботок. Оказалось, тапирчик дружит со служителем. Тот принёс ему шарики какой-то жратвы, и тапир аккуратно уминал их, стоя рядом. Между тем, упитанная кошка бродила почти у него под ногами, а потом и вовсе заснула на сене, набитом в его кормушку. А сам тапир пошёл принимать джакузи, полностью погрузившись в бассейн с водой – одна голова застыла над поверхностью. Возможно, по совместительству ему доплачивают как бегемоту.
Бородавочник с его
бугристой мордой казался гораздо менее эстетичным и привлекал много
меньше внимания. Бедолага. Но и он меня всегда завораживал –
доведённый до абсурда принцип кабана, пример природной
некрасивости, вызывающий стойкий интерес.
А пекари куда-то подевались. Тиграм что ли их скормили? Кстати, где
же львы? Львов я у нас давно не видел…
В вольере с орлами и грифами, наглели вороны. Одна из них доедала остатки своей же сестры, утащив их у грифа, а когда тот восстановил справедливость, вернув свой обед, подбегала к нему с тыла и щипала за хвост. Вот уж дерзость! Однако она вызвала симпатию своим нахальством, за которое в любую минуту могла поплатиться жизнью.
Конечно, многообразие животных – прекрасный урок для тех, кто мечтает все нации и расы переплавить в котле глобализации. Это полная чушь. Мир создал такое многообразие типов жизни, такие соцветья перьев, такие возможности симбиозов и союзов, но он никогда не мог бы собрать всех живых существ в одном вольере и кормить одной комбинированной гадостью. То, что делают с нами сегодня, конечно, не от Бога. Животные это наглядно доказывают.
Эта их несоразмерность, несходность особенно мне приятна после нашей чудовищной обезличенности. Людей на поверку оказалось много легче привести к общему знаменателю, чем их. Под этим знаменателем мы стали карикатурами, оттисками рекламных человечков, мы радостно стремимся к минимуму себя как вида, внешне торжествуя над земной поверхностью. А они вымирают, терпят нашу власть в сжимающихся лесах и загаженных реках, глядят на нас из клеток, но остаются сами собой. И мы приходим к ним за их исконной радостью существования.
Спасибо!
А маленьких белых медвежат, о которых говорили по телеку, я ещё не увидел. Они спали.
|
</> |