Умение задавать вопросы

shmandercheizer — 17.08.2025

Два года назад я сделал два текста на темы, которые казались довольно проблемными мне при обучении — об умении писать и читать тексты. Но в современном образовании стремительно становится проблематичным и умение задавать вопросы. Поэтому я решил написать этот текст. Ведь никто в этой жизни не научился задавать вопросы, не побыв в той или иной степени «нулём». Но порой и ноль способен излучать свет, чтобы осветить путь.

В философии, психологии, да и ряде жизненных ситуаций, довольно часто возникает необычный рекурсивный вопрос «как (научиться) задавать вопросы?». Действительно философия не исчерпывается чтением текстов, а психологическая работа нейтральным слушанием, время от времени необходимо провести нечто вроде интервенции – задать ХОРОШИЙ вопрос. В этом плане мы все интуитивно понимаем разницу: вопрос может быть вопросом только по форме (а по сути пустышкой), а может быть ценным, уместным и качественно влияющим на разговор. Это и есть хороший вопрос.

Вот только нигде толком не пишут как научиться «делать» такие вопросы. И на это есть несколько причин. Конечно, умение задавать вопросы себе и другим не может возникнуть без практики. Это прежде всего умение, даже навык, а не какое-то знание. Более того, оно не передаётся учебными текстами: не существует универсального списка вопросов или рекомендаций, вопрошание не поддаётся алгоритмизации и формализации. Вопрос всегда контекстуален, он вырастает из живой мысли или живого общения, и огромную роль в нём играет наитие, некоторое внутреннее ощущение «как правильно». Общие же сведения о вопросах из учебника логики (все эти типы вопросов, открытые/закрытые, общие/частные, альтернативные/наводящие/уточняющие и т.п.) необходимы только тем несчастным, которые вынуждены сочинять тесты.

Увы и ах, но задавание вопросов больше похоже на искусство (в том же смысле, в каком говорят о любом мастерстве как искусстве). А в чём-то оно ещё и схоже с профессиональной деформацией. В самом деле, вы не замечали где это умение распространено больше, чем обычно? Как мне кажется умение спрашивать чаще встречается у двух групп: у тех, кто имеет (странную) привычку разговаривать сам с собой и у тех, чья профессия связана с внимательным слушанием. При этом здесь же отмечу: ничуть не парадоксально и то, что люди, которые много публично говорят, часто этим умением обделены. Потому что монолог предполагает только риторическую фигуру вопроса (это не вопросы, а утверждения), да и диалог без качественного умения слушать тоже чужд вопросов, нацеленных в суть (обычно это инструментальные вопросы – уточнить/заполнить речь).

В первом приближении можно даже отметить главные особенности таких «деформаций».

Говорить с собой – привычка, которая вырабатывает умение быть логичным и в то же время интересным (это не легко, если вы свой собственный собеседник, т.к. оба участника равны в том, что они знают), от чего уже производны умение спорить, принимать разные точки зрения, задавать оригинальные вопросы. Внимательное слушание подталкивает быть чутким к словам, т.е. буквально слышать не только смысл чужих фраз, но и обращать внимание на выбор слов (а иногда и оперировать только ими, не вбрасывая свои). В этом плане сами слова нередко подсказывают какую-то логику развития этой речи, и поэтому вопросы, основанные на прояснении этого движения, почти всегда переживаются как весьма точные. Таким образом, эти две практики могут помочь в искусности в форме вопроса или тщательности в работе со словом, но они не гарантируют самого умения задавать вопросы.

Поэтому если вводить какие-то деления и классификации в эту тему, то я бы предложил обратить внимание на то, что ускользает от формализаторства логиков.

Первым шагом чтобы научиться задавать вопросы нужно понять сущность вопроса как такового. Глубокомысленные пассажи о вопрошании можно найти у Мартина Хайдеггера (например, в его работе «Феноменологические интерпретации Аристотеля», где он проводит экспозицию герменевтической ситуации, то есть ситуации, где возможно продвинуться от непонимания к пониманию). Но я бы начал с несколько психоаналитических констатаций.

Во-первых, вопрос есть только там, где есть субъект и его нехватка. Все вопросы личные, остальные – набор фонем и букв, и поддерживает существование вопросов только желание субъекта. Желание многообразное и текучее: прояснить, чтобы успокоиться; узнать то, что не знаешь; подтвердить/подкрепить связь с другим; атаковать другого; найти/сформулировать свою позицию и многие другие, общая суть которых – личное беспокойство, стремление изменить нечто посредством слов. Вопрос – это в самом деле влиятельнейший инструмент в области воздействия словами. Поэтому он может создавать и разрушать, затемнять и прояснять, лечить и калечить.

Во-вторых, работать с вопросами (слышать, понимать, формулировать, задавать) тем проще для нас, чем проще нам сталкиваться с этой нехваткой в себе. И наоборот, тот, кто не хочет и/или не умеет признавать в себе недостаток знания или зависимость от ответа другого - обычно избегает вопросов, особенно по сути (но может использовать форму вопроса, чтобы подкреплять своё бегство от признания нехватки). Спрашивающий у другого – всегда в некоторой степени подчинён и истеризован. В этом плане вопрос – инструмент не господский (его сила в утверждении), он сочетает в себе возможность поддержать или подорвать авторитет господина с принятием зависимого положения. Чем более эта позиция зависимости/подчинения, а иногда и бунта против господина невыносима, тем меньше шансов не то, что научиться задавать вопросы, а вообще хоть как-то с ними иметь дело (быть способным спросить, быть способным ответить).

В-третьих, задавать вопросы – значит, обращаться к другому (в т.ч. к себе как другому) посредством речи. А это означает, что так или иначе вопросы сталкивают нас с законами языка, начиная от правил логики, рассуждения и аргументации и заканчивая фундаментальной неопределённостью коммуникативной ситуации, в которой никогда не удастся достичь полной ясности и прозрачности всех слов и смыслов. Поэтому часть нашего психологического взаимодействия с вопросами – это ещё и отношение к моменту фрустрации. Или по-простому: если для вы ждёте, что ответы вас должны удовлетворять на 100%, то тяжело вам будет иметь с ними дело. Неудовлетворённость позволяет задавать новые вопросы, но она же может питаться этим бесконечным задаванием (просто чтобы ничего не выяснить, а просто продолжать страдать). Остановиться, не будучи целиком удовлетворённым ответом – это тоже умение, которое зависит от личного выбора (в отношении фрустрации).

Поэтому иногда (но это вряд ли правило) способность к хорошим вопросам обнаруживается у тех, кого судьба повергала ощутимым испытаниям: кому знакомы крах и тупик, кому приходилось многое начинать с нуля, переучиваться, пообламывать свою гордыню и самомнение, развиваться в недружелюбной обстановке, действовать в области высокой ответственности и крайне ограниченных ресурсов. И напротив, «светлое прошлое» частенько даёт неплохой бонус к открытости миру и здоровому любопытству, но искусности в вопросах не помогает никак (а наивные, простые и прямые вопросы – далеко не всегда удачны и уместны).

Приняв всё это во внимание, теперь можно сделать следующий шаг: ввести представление о том, что у вопроса всегда есть два уровня: план акта и план содержания. Потому что вопрос с одной стороны – это всегда интервенция, род дерзости или даже агрессии. В задавании вопросов есть что-то от непочтительности, т.к. отвечающий всегда рискует показать своим ответом, что он не соответствует вопросу и/или статусу, в который его возвёл вопрощающий. И в ряде случаев именно на уровне акта и находится главное затруднение человека, который пытается научиться задавать вопросы. Ему кажется, что у него нет подходящих мыслей/слов, но на деле это может быть алиби для сильной тревоги, блокирующей сам акт. С другой стороны, вопрос стремится сузить, а не расширить поле ответа, именно этому и служит выбор слов и сама конструкция вопроса. Запутанные по структуре и тезаурусу вопросы так же часто разочаровывают как простенькие и безыскусные. Просто потому что они не справляются с задачей качественного ограничения поля ответа.

Например, в философских дискуссиях регулярно встречаются оба типа вопросов. Так в ряде случаев звучит формулировка в духе «А может ли то-то....?» – формулировка, на которую логично ответить «Да, может/Нет, не может», но обычно это совсем не то, что хотел услышать спрашивающий. Чтобы не сталкиваться с подобным, стоит задать вопрос другого типа, например, «При каких условиях может то-то?», «Как можно обосновать, что может быть то-то?» и т.д. Ну а примеры вопросов, в которых даже не ясно что имел в виду спрашивающий и каков мог бы быть ответ, предостаточно в комментах на философских пабликах (что-нибудь вроде «Куновские парадигмы не объясняют сдвиги антропоцена, но наука-то работает, а у Вас тут Лакан зачем-то?»).

Кроме того, понимание двух уровней вопроса необходимо для того, чтобы избавиться от излишней «философизации» вопросов. Почему-то многим философской публике кажется, что только они занимаются вопросами по-настоящему, т.е. прорабатывая их содержание. По факту это не так: эта аудитория тоже нередко сильна только в утверждениях, а не вопросах, к тому же вопрос больше связан с контекстом, а не сущностями. Это такая же ошибка, как претензии логиков на то, что только они занимаются убеждением (хотя это базовая прагматика коммуникации для всех): причём только потому что они знают какую-то там теорию аргументации (а у остальных, дескать, ошибка на ошибке). На самом деле качественными вопросами многие философские дискуссии и взаимодействия ужасно бедны, и в силу самомнения (оно не стимулирует учиться), и в силу бессознательной озабоченности статусами у большинства академических философов (она толкает к непризнанию нехватки).

Вопросы значимы не только в области теоретических дискуссий, ими пронизана вся жизнь. Поэтому чтобы не плодить фантазии, можно ввести представление о прагматике вопросов. В этом плане вопросы делятся на те, которые (действительно) нацелены на ответ и те, которые используют сам вопрос как средство для достижения других целей. В реальном взаимодействии эти два аспекта могут быть смешаны, просто потому что вопросы всегда вызывают некоторое количество эффектов (тем самым задевая иные цели), но в плане интенции вопрошающего акцент всегда присутствует.

Вопросы, нацеленные на ответ, тесно связаны с когнитивной фрустрацией: грубо говоря, нечто по-настоящему является вопросом для меня, если только я сильно хочу знать что-то, а потому готов предпринять некоторые усилия или затраты для получения ответа. Остальные вопросы – с другими целями – в большинстве своём связаны с созданием/поддержанием коммуникации. Сюда как раз относятся вопросы, которые задают чтобы продолжать разговор, покрасоваться или обратить внимание на себя, отыграть роль (ученика например), поддержать или подвергнуть (явной/скрытой) критике вступающего, подавить, высмеять и унизить другого, искать решение/соглашение, просить помощь, выражать эмоции (сомнение, удивление и др.), проверять знание и т.д. Пожалуй, и вопросы к себе - например, по своему тексту или распознанию мотивов – тоже относятся к специфической, но всё-таки коммуникации (интрасубъективной).

И третьим шагом я предлагаю ввести ещё одно очевидное разделение, которое удивительным образом отсутствует почти у всех авторов, рассуждающих на тему – вопросы себе и вопросы другому. Хотя я выше и оговорился о том, что вопросы к себе и своему тексту можно назвать некоторой внутренней коммуникацией, я всё-таки не сторонник очень сильно сближать эти два типа вопросов. Попытка сказать, что у вопроса одна и та же структура, и поэтому вопросы к себе – это просто частный случай, там дескать всё то же самое, просто спрашивающий (временно) выступает в роли другого – это по сути стремление выкинуть все нюансы и трудности рассмотрения этой темы. Меж тем побыть себе самому другим – уже не тривиальная задача, если пытаться этим пользоваться и управлять. Так что вопросы к себе и вопросы к другому, конечно, относятся к чему-то общему, но во многом различаются примерно так же как поход к парикмахеру от умения подстричь себя самостоятельно.

Даже в первом приближении очевидно, что чтобы задавать хорошие вопросы нужно (а) уметь читать контекст и (б) понимать собеседника. Соответственно в одном случае нужно понимать себя, а в другом случае – другого. На мой взгляд за это отвечают немного разные таланты и способности. Более того, в вопросах другим наиболее востребованы такие качества как терпимость, даже некоторая мягкость к собеседникам: это располагает к комфортному общению с возможностью задавать много вопросов. В вопросах, направленных себе, как кажется напротив, необходима известная степень суровости и критицизма. Другой человек уже обладает целым набором инаковостей, чтобы столкновение с его вопросами или ответами имело шанс оказаться ценным. Про себя мы довольно часто знаем немного, а то немногое, что доступно – изрядно ограничивает пространство вопросов и ответов.

Возможно всякому вопрощающему себя по меткому замечанию Уистена Хью Одена стоит как хорошему поэту вырастить в себе целый Цензорат, в состав которого должны входить «чувствительный единственный ребенок, практичная домохозяйка, логик, монах, озорной шут и, возможно, даже ненавидимый всеми и отвечающий им взаимностью, безжалостный и сквернословящий инструктор по строевой подготовке, считающий любую поэзию бесполезной». Именно способность всерьёз встать на позицию реальных или воображаемых других на мой взгляд играет важнейшую роль в умении работать над текстами, особенно научно-философскими. Эта способность также тесно коррелирует с уважением к другим: представлять внутри себя что другой всегда идиот – это просто игра в поддавки. Если уж критиковать свои суждения, то представляя, что критику осуществляет «умный» носитель определённой позиции.

Вопросы к другим тоже требуют уважения, но скорее в форме такта, умения учитывать статус и контекст. Ну хотя бы потому, что довольно часто мы не можем получить желаемые ответы не потому, что другой не хочет отвечать, а потому что ситуация не располагает. Например, если вопрос предполагает довольно личный ответ, а ситуация официально-публичная, или просто коммуникация случайно/нет, но уже получила определённый вектор (например, в соцсетях регулярно люди начинают общение с наезда, оскорбления или принижения, а потом почему-то надеются на содержательный ответ – и это слишком часто происходит, чтобы списать на идиотизм отдельных индивидов).

Кстати, умение читать контекст тоже связано с задаванием вопросов, отчего временами получается некоторый замкнутый круг (особенно если не удаётся одно, то не удаётся и другое). Если у вас не развита компетенция автоматического распознавания социальных контекстов, то оценить контекст можно только через задавание себе вопросов о ситуации. Отмечу так же, что это особый тип вопросов: о контексте задают вопросы с однозначной целью - сориентироваться, а поэтому это вопросы апроксимативные, т.е. вопросы, в которых желательно дать хоть какой-то (приблизительный) ответ. Или ещё проще: чтобы понять контекст нужно задавать вопрос типа «(если я знаю только Х типов ситуаций), то на какой эта похожа больше всего?». Там, где нужно выбрать образ действовать/реагировать – не до нюансов, нужна хоть какая-то определённость, а детали прояснятся по ходу.

Ну и немного практической части – на тему что же делать мне, если я всё-таки хочу научиться задавать вопросы?

Из вышесказанного, как мне представляется, явно можно сделать два вывода. Первый вывод: задавание вопросов и шире взаимодействие с ними неотделимо от личности, её особенностей, биографических следов и травм, культурных (прежде всего эстетических) и социальных влияний. Если у психики была причина почему человек не может писать тексты, задавать вопросы, строить устойчивые отношения и т.д. и т.п., то поможет ли сверх-эффективный, теоретически стройный и качественно упакованный курс или книжка? Изменится ли что-то, если не менять эту причину, и даже не дать себе шанса проговорить эти затруднения? Мне ответ не нужен, тем, кто продолжает верить в чудесные курсы – видимо, тоже.

Второй вывод: чтобы появилось умение нужна продуманная практика, а также сила воли, дисциплина или желание, чтобы этой практике уделить какое-то время. И в этом плане, повторюсь в который раз: я не верю в единообразный способ, который подойдёт всем. Это поле изобретений и вариаций, которые у одних работают, у других – едва ли. Впрочем, в общих чертах некоторые из таких практик для умения задавать вопросы вполне можно описать.

Самый очевидный вариант – создать специфическую коммуникацию, например, с другом, единомышленником или репетитором. Регулярную коммуникацию, в которой в качестве одного из внутренних правил будет требование задавать качественные вопросы, но при этом с мягкой формой критики и стремлением к развитию. Чат-джипити в этом случае вряд ли подойдёт: он может по вашему запросу накидать разные варианты одного и того же вопроса и даже предложить критику этих формулировок, но он не способен их различать. Даже чтобы расслышать как большие языковые модели выбирают наиболее банальные и общие формулировки (и не идти по этому пути) – уже нужен некоторый навык работы с текстами и вопросами. Не учат этому, увы, и неперсонализированные курсы критического мышления (которых ныне пруд пруди), потому что без живого заинтересованного собеседника вы сможете выучить лишь набор типовых вопросов в духе «обосновано ли это?». Можно этот вопрос повесить над рабочим столом или набить себе на предплечье – только это ни разу не помогло (на моей памяти) ни одному студенту/аспиранту. И в основном потому что нет практики (а часто ещё и присутствуют психологические затруднения).

Другой вариант – изучать как задают вопросы другие. Это можно встретить в хорошей литературе (и научно-философской, и художественной), и в разного рода интервью/биографиях/автобиографиях. Это дешевле, но у этого варианта хватает минусов. Для многих это долго (читать нужно много, а результаты будут всегда ограничены небольшим кругом тем/областей знания), а вместе со стилем любимого автора можно нахвататься и стереотипов разной степени унылости. Я уж не говорю о том, что поддавшись моде, можно вообще накормить себя гадостью, которая только маскируется под умение задавать вопросы.

Неплохой эффект может дать и практика столкновения с чужими вопросами по вашей теме (например, если вы не упускаете шанса рассказать другим о том, чем сейчас занимаетесь). В этом случае можно обратить внимание не только на стиль вопросов (как в текстах), но и поучиться понимать мотивы спрашивающего. Понимать не Что, а Почему чужих вопросов – очень помогает в той же академической сфере (но этому почему-то почти никогда не учат студентов).

И ещё один вариант, для самых ленивых – использовать чужие вопросы. В этом способе достаточно развивать в себе некоторую чувствительность: вызывает ли этот вопрос у вас ощущение укола или небольшую тревогу? Эти два ощущения – хороший маркер того, что вопрос не бесполезен. В идеале это практика подобная гаданию по книгам: вы открываете случайный вопрос из списка и какое-то время думаете над ним. При этом таких списков в Сети тьма тьмущая: всевозможные чек-листы, чтобы узнать себя лучше, КПТ-шные методики проанализировать мысли, чувства и поведение, подборки вопросов для свидания и интервью, откровенно дурацкие «интересные вопросы» и вопросы-заготовки для троллинга. Как ни странно, но они по-своему удобны именно большей конкретностью: здесь обычно сразу ясно зацепило или нет. Вопросы, которые можно прочитать в текстах философов или психоаналитиков, обычно вызывают совсем другой эффект. Они либо слишком общие (можно улететь в мысли), либо требующие особых условий чтобы сработать (на вопросы о себе мы редко склонны давать правдивые ответы, для этого нужен перенос или сильное но трезвое чувство, например, отчаяние).

***

Ну и в целом задавать вопросы – это не только работа, это по-своему весело. Если чуть проще относиться к себе и к эффектам вопросов/ответов (что по сути тоже проще относиться к себе – например, не бояться, что какой-то вопрос или ответ что-то изменит в тебе), то можно перенаправить свою мысль в область творчества или даже эстетики мышления. Вопросы могут быть красивыми, изящными, тонкими – и обычно уже это делает их точными и умными. Но открыть это сложно, т.к. мы больше переживаем за свой образ, чем за то, что можно так и не узнать/не понять чего-то в мире или о себе.

Сохранено