У императора в гостиной изрядно отдавало псиной, часть седьмая
dpmmax — 16.02.2024
Пора завершить рассказ про жизнь и необыкновенные приключения Нерона Клавдия Цезаря Августа Германика, которого больше знают, как императора Нерона, последнего императора Римской империи из рода Юлиев-Клавдиев.
И всё бы у них получилось, пожалуй, да только стало подтекать невовремя — и заговор не удался, зато император оторвался во время допросов, принудительных самоубийств и казней с конфискациями.
«Ну и как прикажете руководить таким сбродом?» — риторически спрашивал Нерон. — «Стараешься тут для них, песни поёшь, стихи читаешь на табуреточке, а они?» И махнул рукой: есть специально обученные люди, в советниках числятся, оклады себе положили нехилые, пусть они и отдуваются. А мне пора блистать. Оргии проводить, опять же.
Императору бы принять во внимание, что в бюджете — не в последнюю очередь из-за увеселительных мероприятий — образовалась здоровенная дыра, что население, которое подкосила чума 64 года, не вывозит предписанных ему налоговых и прочих отчислений, что восстановление Рима после пожара тоже влетает в асс, и надо бы что-то с этим делать — да кто бы осмелился капать психопату на мозги?
А в провинциях, с которых продолжали драть четыре с половиной шкуры вместо привычных трёх, недовольство не просто назревало: оно перезрело и забродило.
Обострение случилось, как и положено всем обострениям, по весне. В марте 68 года наместник Лугдунской Галлии (той, у которой столица в Лугдунуме, нынешнем Лионе) Гай Юлий Виндекс вдруг заявил: «Я взбунтовался. Извините, но я взбунтовался». Настропалил он вверенные ему легионы, и пошли они до городу Риму, устраивать этим столичным похохотать. В Риме, понятное дело, обсценно удивились и отправили другого наместника, Луция Вергиния Руфа из Верхней Германии, надавать наглецам по сусалам и провести воспитательные децимации.
Виндекс, произведя нехитрые фаллоназальные подсчёты, понял, что не справляется, и подкатил к третьему наместнику — уже из Тарраконской Испании, Сервию Сульпицию Гальбе — с интересным предложением. Дескать, айда с нами, а мы тебя за это императором сделаем!
Гальба подумал, да и согласился. И двинул свои легионы на соединение с Лугдунскими. Но малость припоздал: галльских мятежников успели изрядно потрепать, Виндекса прирезать, зато беглецы изрядно пополнили войско испанцев. Луций Вергиний Руф нерешился на второе сражение и отошёл в сторону: мол, как решит Сенат, пусть так оно и будет. Вдруг я против будущего императора сейчас выступлю — и что тогда?
Сенат поначалу рефлекторно объявил Гальбу врагом народа. Но вот ведь незадача: привлекательность наместника Тарраконской Испании от этого только возросла. Мол, надо же — нашёлся хоть один, кто решил открыто выступить против Нерона. А уж когда второй префект преторианцев, Гай Нимфидий Сабин, заявил, что Гальба — это пять, до Нерона дошло, что дело пахнет отнюдь не розовым маслом.
Император, который в это время предавался отдыху и неге на вилле в Сервилиевых садах, спешно вернулся в Палатинский дворец. И обнаружил, что все попрятались, даже охрана. Проворочавшись на ложе до полуночи, он разослал приглашения на внеплановую оргию, но никто не явился. Императору стало страшно, и он пошёл искать кого-нибудь, чьи руки привыкли к колюще-режущему, чтобы тот помог ему уйти к Харону — но тщетно: во дворце оставались только рабы. «У меня нет ни друзей, ни врагов!» — с досадой воскликнул Нерон и бросился к Тибру, чтобы утопиться, но потом передумал: то ли вода была холодной, то ли грязной, то ли смерть от утопления представилась слишком неприятной.
Вернувшись во дворец, император повстречал верного ему вольноотпущенника, и тот посоветовал слинять на загородную виллу: во дворце вскоре могло стать совсем неуютно. Там, на вилле, Нерон приказал четырём рабам выкопать для него могилу. Светоний так описывает этот момент:
«Все со всех сторон умоляли его скорее уйти от грозящего позора. Он велел снять с себя мерку и по ней вырыть у него на глазах могилу, собрать куски мрамора, какие найдутся, принести воды и дров, чтобы управиться с трупом. При каждом приказании он всхлипывал и всё время повторял: «Qualis artifex pereo!» (какой артист погибает!)»
Прискакал нарочный и сообщил, что Сенат сделал поправочку и объявил уже не Гальбу, а Нерона врагом народа и постановил казнить его публично. Император вытащил кинжал, но так и не смог собраться с духом — и попросил кого-нибудь помочь. Все засмущались, стали отнекиваться — и тут вновь послышался стук копыт. «О, а это нас арестовывать едут» — смекнул Нерон. Он приосанился, процитировал «Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает» из «Илиады» — и велел секретарю, Эпафродиту, помочь-таки уйти достойно. Тот не осмелился отказать, и в четыре руки им удалось-таки перерезать горло. А тут и кавалерия из-за холмов подоспела. Спешились, попытались то ли кровотечение остановить, то ли придушить понадёжнее. Нерон прохрипел напоследок: «Вот она, верность!» — и умер.
***
и в порядке саморекламы:
Издана моя новая книга «Чумовой психиатр»
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На моём же телеграм-ханале — самое свежее и много актуального из психиатрии. Ну и посмеяться тоже есть.
P.P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется новая книга. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.
Виды офисных вакансий . 
Дождливый день 
Пишите и обрящете, или про стукачей и доносчиков 
Будапешт. Август 
О русском оружии. Хроника СВО. Новинка: Крылатый Ад для свинофашистов 
Согнутая монета 
Дорога. 25-06-2025 
Лондон, Курто: «старое» искусство, альбом 2 из 3 
Капитализм это рациональный естественный строй? Ой, не смешите меня! (прецедент 
