ТРИПТИХ___отрывок из книги ВИРТ_МЕЧТА(ч.1)

Шато Марго — 26.11.2011

	13. - YANNI_Duduk	09:24

...ERROR
Извините, потеряна связь с сервером. Ваше сообщение не отправлено. Попробуйте позже.

- Нет!.. Все не так! – хотелось закричать, но голос пропал. Меня не слышали, и я решилась написать Триптих.

Дорога.

Дорога. ВСЕ. К Черту. Встречная. А-а-а-а-а! Судьба. Свет поперечный. Рвались перепонки от звуков. Жизнь - опасная штука. Боль перегрызла внутри нервы. Сломанные кости. Иглы первые. Чьи-то руки звали, вели по краю. Тянули, то в сторону ада, то рая. Обрыв. Приходили ушедшие. Смеялись. Под руки брали. Вытащили душу из тела. Украли ее, украли! А одна старуха больше всех хотела, кривила морду, и все песенки детские пела. А я все кричать хотела, но разучилась, а, может, и никогда не умела. Уставший врач. Хрипло матом: «Как же тебя так? Будешь жить, любить, танцевать. Терпи, рано тебе еще помирать! Епона мать! Терпи, девочка, тебе еще рано слышишь?!! Рано! Потерпи, давай, обработаю раны. Будешь жить, светить, танцевать. Любимого целовать. Мы тебя починим, подлатаем, будешь как новенькая. Лучше прежнего будешь, ишь ты, какая тоненькая. Ты только дыши, девочка, слышишь меня, дыши?»



Клиника

А я сама себе что-то внушала. Горько плакала и дышала…Клиника. Церковь в окне, попы с кадилами. Плакать себе запретила я, но все равно плакала. Искала, кого отняли, спрашивала, и не наших, и наших, и встречных и встреченных … И счастливых и судьбою калеченных. И все МОЛЧАЛИ. А я потихоньку возвращалась оттуда. Я еще не знала, что я была, есть и дальше буду. И буду счастлива. И поэтому я возвращалась в печали, в бесчисленность потолков. В стены. В жгуты. В конструкции. В ворох долгов. В два цвета - белый и жестко красный. Титан. Спицы в кости, как в масло. Иконка старая на одеяле. На ней тоже кого-то распяли. Кого - не помнила. А мне кричали с берегов, душу рвали. «Дыши!» - орали. Не слышала. Не хотела. Молила, чтобы душу обратно в тело. Но не мою. Другую. Валялась у врат каких-то, навзрыд молила. В стены руками долбила. А мне кричали с берегов, душу рвали. «Живи!» - орали. В грудь били молотками, спасали… спасали…. Злые ангелы гнали. Просилась вновь. Колени сдирала в кровь. А ангелы, молча, стояли. Все понимали. И старец с задумчивыми глазами, и мальчик с седыми волосами, они всегда все понимали. А дальше - шприцы, салфетки. Лабиринты. Волосы запутаны, как ветки. Вернуть уже не просила. «Повидать хотя бы, дайте!» Старуха рядом - все на меня косилась. Крестилась и чертыхалась: «Господи, помоги ей, хоть самую малость!»
- Кто ты?
- Кривая твоя
- Выведи!
Вывела… Кинула, тая.



Любовь

Уходил, кто всегда был рядом. Тот, которого больше всех сейчас надо. Тот, которого чувствовать близко НЕОБХОДИМО, тот, от которого я никогда в своей жизни не уходила. А Старуха все утешала, мелькала, маячила и мешала. Мешала мне без него умирать. Руками, дрожащими из груди сердце рвать. Все мельтешила и отвлекала, чтобы я не сгорела от такого накала. А я все скулила на коленях в окно. Мир без него это как слепоглухонемое кино. А объяснения - неразборчиво - мелкие титры на тонком краю палитры. А он уходил, собирая вещи, Пока мне снился сон, навязчиво-вещий. Забирал с собою моей жизни детальки - пазлы: все сразу: чемоданы писем, мех песцовый и лисий, пластиковые квадратики, фото, бумаги, подписи. А я все скулила на коленях, металась без сил. А он и не позвонил ни разу. Ни единого раза. Пока я отвыкала его любить. Позже, я даже научилась это ценить. Но сейчас я училась другому - я скользила пальцами по альбому. Карандашом не могла, ни правой, ни левой - болело. Я училась все делать заново - это как родиться снова, внепланово, но только чуточку взрослой. Тем не менее, все это было довольно сносно – закатав рукава, учиться завязывать волосы в косу. В покрашенную горем косу.
Я училась цветы поливать, спрашивать, отвечать. Я училась сидеть, стоять и ходить. А за окном все менялось: осень, зима, а потом дожди … И я больше не повторяла Ему: «Я все жду. Приходи» И у меня все менялось: этажи, время лентами. «Господи помоги!» - Старуха морщилась. Клетки болят. Я отвыкала стекла царапать, в слезах засыпать, во сне стонать. Сколько можно беду свою смаковать, себя истязать? Звать, спрашивать, воскрешать и снова медленно умирать? Я бродила запутанными лабиринтами. Мои двери были настежь. Ключи потеряны. И в итоге, я слилась со временем. Одни вопросы. Ни одного решения, ни одного повторения. Я видела Фантомов в отражениях: и в зеркалах и в лужах. Это как самосожжение, только хуже. Тогда для меня это было намного хуже.



Я стала писать свою Готику. Потерянные миры, в которых плакали чернокрылые Ангелы. Я кляла себя и рисовала распятых младенцев на деревянных кривых крестах. В моих картинках голодные старухи оплакивали свои судьбы на заброшенных кладбищах. Я пыталась рисовать Солнце, но в итоге оно получалось затертым грязными облаками на безрадостном небе. Печальные странники искали Философский камень в мирах, которые дарило им мое воображение. А если кому-то и удавалось найти что-то похожее, то это был уже дряхлый старец, оборванный и нищий духом. Нищий в библейском смысле, чуждый пафосу и алчности всего земного, отринувший блага, ради поиска Истины.
Аскетичные бродяги, злые девственницы и добрые блудницы, грешники и праведники – действующие лица в моей бесконечной жуткой галерее образов. Я ничего не могла с собой поделать…. Мосты мои были кривыми и никуда и не вели. Природа моя, даже в самый теплый день, чудила дождями и туманами.
Я заново открыла для себя Фламандцев. Часами рассматривала Босха. «Сад наслаждений» стал моим любимым триптихом…. Это все неинтересно, потому что все какое-то специальное и, наверное, нет смысла вспоминать об этом. Смысл - помнить о том, что все когда-нибудь кончается и умирает…. Но почему так рано? Почему именно у меня?..
Я кричала Богу. Но как докричаться, если Он не слышит? И тогда я написала глухого Бога. Мой Бог играл с розовыми младенцами, у которых черные рожки были запутаны в золотых шевелюрах, а маленькие волосатые хвостики прятались в разноцветных крыльях…. Да, крылья!.. Они были диспропорциональны, несоразмерно большие, чтобы Бог не мог увидеть черный цвет. А может быть, Он был не только глух?..
А черное с розовым? Чем не сочетание для библейского гламура?..



День за днем, я писала и писала. Картины валялись везде – свернутые свитками, приклеенные скотчем к стенам, даже неумело и грубо прибитые разномастными гвоздями. Я пропиталась стойким запахом масла и растворителей. Мой агент навещал меня периодически, расхваливал, цокая языком и довольно поглаживая свое брюшко. Иногда он приводил каких-то людей. Они рассматривали мои работы, многозначительно переглядывались, потом шептались о чем-то в прихожей. Они мне ужасно мешали. У меня совсем не оставалось времени - мне нужно было докричаться до Небес, до кого-нибудь, кто там решал вопросы земного… в силу этих причин, мне некогда было принимать гостей. Поэтому я была сосредоточена на полотнах. Мне было абсолютно наплевать, купят их или нет, нужны они кому-нибудь или только мне. Главное, докричаться и спросить. «Почему именно я?.. ПО-ЧЕ-МУ ВЫ ЗАБРАЛИ ВСЕ, НЕ ОСТАВИВ НИ-ЧЕ-ГО ВЗАМЕН?» - вот главный вопрос, который не давал покоя, ни днем, ни ночью.
Сначала, я не хотела продавать свои картины, но потом я придумала объяснение – мне нужно было как-то существовать, и писать новое. Ничего другого я не умела делать. Я не умела или забыла? Не помню. И не хочу вспоминать.



Мой Агент развил бурную «торговлю» моими эмоциями и чувствами. Были дни, когда я просыпалась, и стены пялились на меня слепыми глазницами пустых квадратов. Тогда, я быстро начинала грунтовать новые холсты, чтобы успеть докричаться. Так продолжалось три года.
Однажды, я проснулась и поняла, что не напишу больше и мазка. Что толку кричать в пустоту? Это все равно, что дозвонится в приемную важного чиновника. И я вернулась на свою прошлую стезю. Вернулась художником, у которого было имя. Я обнаружила это, когда прочитала о себе статью модного журналиста в глянцевом толстом журнале, заботливо подсунутом моим агентом. На столе лежали еще какие-то газеты или что-то в этом роде…. А еще, конверт. На мелованной бумаге витиеватым шрифтом было выведено название известной фирмы. Письмо заканчивалось красной иностранной печатью. Это было приглашение на работу в другую страну. И я уехала.
А потом я пришла в интернет.

VVigiani и Саша Бес(t)
2011

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив