ТРИ МИФА ОБ ОКТЯБРЕ

ja_va — 07.11.2017 Столетию посвящается.

Миф первый – «Временное правительство было буржуазным»

По настоящему буржуазным был только первый состав временного правительства, во главе с князем Львовым. Да и то всего несколько дней, до того, как из Совета туда был кооптирован Керенский (который, впрочем, сам себя кооптировал) Керенский, входивший в Совет, вызвался войти в правительство «для контроля и с целью предотвращения контрреволюции».
Постепенно, однако, состав все более и более разбавлялся членами Совета. Делалось это с целью соединить разорванную между Советом и Правительством власть в стране (двоевластие), и придать ему больший авторитет. В последнем составе были как представители фракции меньшинства РСДРП (меньшевики) П. Н. Малянтович (министр юстиции), К. А. Гвоздев (министр труда) и А. М. Никитин (министр внутренних дел и министр почт и телеграфов), так и представитель партии СР (социалистов революционеров) С. Л. Маслов (министр земледелия). «Буржуазными» СРы и меньшевики были только с точки зрения победивших большевиков, для всей страны же это были, безусловно, революционеры (особенно партия СР, которая куда больше сделала для свержения царизма, чем сами большевики). Ну и сам Керенский, возглавлявший правительство слета 1917 года, был, как известно, СРом.

Миф второй – «Штурм Зимнего и выстрел Авроры»


Штурм зимнего планировался на первую половину дня, но солдаты и рабочие сильно трусили, и никто не хотел рисковать. Тянули до ночи, Ленин ждал сообщения о штурме, чтобы поставить Совет перед фактом – временное правительство низложено, власть в наших руках! Предполагалось, что Совет это примет. Однако время шло, а сообщения все не было. Только с наступлением ночи, наконец, отдельные группы солдат и матросов проникли в Зимний дворец через боковые двери, незаметно. Именно так его и «взяли», включая арест мирно сидевшего в одном из кабинетов временного правительства.
Вот небольшой отрывок из воспоминаний Синегуба, одного из защитников Зимнего 25 Октября 1917 года, дающий понять, как это выглядело «изнутри», из коридоров и залов самого дворца, в ночь с 25 на 26-е:


«Перебежка протекла без ранений. В вестибюле группа юнкеров вела какое-то совещание. От них узнали, что большевики тут, за следующей залой скопляются, у лестницы. Крикнув юнкерам, чтобы они присоединялись к ним, министр бросился дальше. Поручик бежал рядом. Но вот зал с лестницей наверх. По залу в отдельных кучках раскинуты солдатские и матросские фигуры, вооруженные до зубов.
С криком "сдавайся" Синегуб бросается к лестнице, чтобы отрезать выход большевикам, Первая пара юнкеров мчится туда же. С ними рядом -- министр. Вбегающие юнкера с винтовками на перевес ошеломляют группу, и первое мгновение воцаряется растерянность.
"Нас мало, а их много, они разбросаны, а мы вбегаем лишь с одной стороны", -- мелькает в голове Синегуба, и он, оборачиваясь, кричит слова команды, как будто бы за ними идет бригада, кричит, словно его режут.
Матросы и солдаты бросились удирать по лестнице. Синегуб бросился вслед за ними, продолжая кричать. Перед поворотом лестницы несколько юнкеров и поручик задерживаются, чтобы обезоружить и стащить вниз нескольких пойманных матросов. Тут же удается освободить трех захваченных матросами офицеров и группу юнкеров и вооружить их винтовками и гранатами, отобранными у матросов.
-- Освободившиеся юнкера и офицеры сюда, -- кричит Пальчинский и бросает Синегубу: -- Дальше спешите. -- К Синегубу присоединяется человек 7 -- 9 юнкеров и прапорщиков, и они несутся вперед. Ближайший матрос, бежавший впереди, спотыкается. Синегуб вырывает у него револьвер и сталкивает его вниз к юнкерам, для ареста и для отобрания гранат. Лестница кончилась, и преследуемые матросы и солдаты несутся уже по огромному залу. Здесь их уже больше.
В зале Синегуб с товарищами снова освобождают небольшую группу юнкеров, и часть из них уводит пленных матросов и солдат. Министра с Синегубом уже нет. Он остался внизу закреплять успех.
Синегуб с прапорщиком и пятью юнкерами бросаются в следующий зал, где повторяется та же история; но здесь пленные юнкера при появлении своих товарищей сами бросаются к столам с лежащими на них гранатами и помогают обезоружить и задержать своих бывших сторожей, пустившихся на утек. Через несколько минут пятеро юнкеров уже повели одиннадцать пленных матросов и солдат вниз.
Синегуб отдал приказание уходящим, чтобы они прислали первых попавшихся юнкеров, так как на месте их осталось всего четверо: поручик, прапорщик, юнкер из школы Шапиро и юнкер-ораниенбаумец. Ораниенбаумец остался охранять гранаты и в качестве резерва; остальные отправились в коридор искать выхода, чтобы забаррикадировать его и выполнить задачу.
Несколько дверей, освидетельствованных ими, были заперты. Но вот прапорщик открыл одну из дверей и вскрикнул. Просунувшийся матрос схватил его за ногу, и сразу оба исчезли за порогом, где на лестнице была засада. Синегуб стал стрелять; поднялся шум и топот. "Удирают, вперед!" -- и они с Шапиро бросились в темноту. Лестница оказалась винтовой и вертикальной. Они бросили гранату в просвет пролета. Взрыв. Крики. Хлопание двери и тишина. Некоторое время они пропутались в темноте, отыскивая выход. Наконец, сообразив, что это -- промежуточный этаж, бросились вверх по лестнице и очутились перед открытой дверью в освещенный коридор. В коридоре на полу около стола лежали груды гранат.
-- Дорогой мой, вам не будет неприятно остаться здесь одному, пока я сбегаю за юнкерами? Я послал бы вас, но боюсь, что юнкера чужих школ вас не послушаются, -- спросил у юнкера поручик.
-- Ради бога, не считайтесь с желанием уберечь меня. Я не боюсь, а вам необходимо отправиться и организовать оборону, а то снова налезут, -- ответил юнкер.
-- Ну, я бегу. Да хранит вас господь! -- И он понесся бегом к первому этажу. В вестибюле была группа юнкеров и еще каких-то людей. Он бросился к юнкерам, приказывая им немедленно отправляться к Шапиро. На его вопрос: почему они без винтовок, и что за люди с ними, юнкер мрачно ответил, что дворец сдался.
-- Вранье, не может быть! -- И он бросился в дверь под арку. Под аркой шумело, гудело, двигалось. Сдавленный водоворотом человеческих тел, он очутился перед лестницей в комендантскую, занятую сплошь людьми.
Он стал соображать, что действительно что-то случилось.
-- А, вот где ты! Стой, -- оглушил его окрик, и мозолистая, с короткими, корявыми пальцами рука схватила его за лицо. Ужас овладел им, он рванулся в сторону и стал на ступеньку лестницы; только тут он заметил, что немного выше стоит комендант обороны, а рядом -- вольноопределяющийся лейб-гвардии Павловского полка. Увидев коменданта, он сделал еще усилие и поднялся к нему. Комендант наклонился:
-- Саня, я вынужден был сдать дворец. Не кипятись! Поздно, это -- парламентеры. Беги к Временному Правительству и предупреди... скажи, юнкерам обещана жизнь. Это все, что я выговорил. Надо спасти правительство. О нем отказываются говорить.»
(Взято из «Октябрьская революция. Мемуары». Изд. Орбита, Москва, 1991г. с.154-156)


Миф третий – «Побег Керенского в нижнем белье»


Керенский выехал из Зимнего утром, в машине американского посла, с американским флажком. Отправился он в войска, за поддержкой. Изначально Керенского согласился поддержать генерал Краснов, который красочно описывает это в своих мемуарах. Казаки Краснова вместе с Керенским двинули на Петербург, но были задержаны в районе Гатчины и далее у Пулковских высот. Гатчину и Царское село взять удалось, т.к. вначале против них выступили рабочие и солдаты гарнизона, которые разбегались при первых выстрелах, но позже подтянулись матросы. Матросы оказались куда более способными к обороне, и казаки отказались продолжать наступление, высказавшись примерно так «Пусть русские сами решают, нам тут делать нечего». Заодно было решено передать Керенского матросам, вначале – как шутка, «в обмен на Ленина», потом уже и всерьез. Не дожидаясь сего неприятного варианта развития событий Керенский сбежал уже и из Гатчины, окончательно отказавшись тем самым от борьбы и канув в историю.
Вот как описывает заключительные часы этой драмы сам Краснов в своих мемуарах:

«... Эти дни были сплошным горением нервной силы. Ночь сливалась с днем и день сменял ночь не только без отдыха, но даже без еды, потому что некогда было есть. Разговоры с Керенским, совещания с комитетами, разговоры с офицерами воздухоплавательной школы, разговоры с солдатами этой школы, разговоры с юнкерами школы прапорщиков, чинами городского управления, городской думы, писание прокламаций, воззваний, приказов и пр. и пр. Все волнуются, все требуют сказать, что будет, и имеют право волноваться, потому что вопрос идет о жизни и смерти. Все ищут совета и указаний, а что посоветуешь, когда кругом встала непроглядная осенняя ночь, кругом режут, бьют, расстреливают и вопят дикими голосами: «га! мало кровушки нашей попили!»
Инстинктивно все сжалось во дворце. Офицеры сбились в одну комнату, спали на полу, не раздеваясь; казаки, не расставаясь с ружьями, лежали в коридорах. И уже не верили друг другу. Казаки караулили офицеров, потому что, и не веря им, все-таки только в них видели свое спасение, офицеры надеялись на меня и не верили и ненавидели Керенского.
Утром 1 ноября вернулись переговорщики и с ними толпа матросов. Наше перемирие было принято, подписано представителем матросов Дыбенко, который и сам пожаловал к нам. Громадного роста, красавец-мужчина с вьющимися черными кудрями, черными усами и юной бородкой, с большими темными глазами, белолицый, румяный, заразительна веселый, сверкающий белыми зубами, с готовой шуткой на смеющемся рте, физически силач, позирующий на благородство, он очаровал в несколько минут не только казаков, но и многих офицеров.
— Давайте нам Керенского, а мы вам Ленина предоставим, хотите ухо на ухо поменяем! — говорил он смеясь.
Казаки верили ему. Они пришли ко мне и сказали, что требуют обмена Керенского на Ленина, которого они тут же у дворца повесят.
— Пускай доставят сюда Ленина, тогда и будем говорить,
— сказал я казакам и выгнал их от себя. Но около полудня за мной прислал Керенский. Он слыхал об этих разговорах и волновался. Он просил, чтобы казачий караул у его дверей был заменен караулом от юнкеров.
— Ваши казаки предадут меня, — с огорчением сказал Керенский.
— Раньше они предадут меня, — сказал я и приказал снять казачьи посты от дверей квартиры Керенского.
Что-то гнусное творилось кругом. Пахло гадким предательством. Большевистская зараза только тронула казаков, как уже были утеряны ими все понятия права и чести.
В три часа дня ко мне ворвался комитет 9-го донского полка с войсковым старшиною Лаврухиным. Казаки истерично требовали немедленной выдачи Керенского, которого они сами под своей охраной отведут в Смольный.
— Ничего ему не будет. Мы волоса на его голове не позволим тронуть.
Очевидно, это было требование большевиков.
— Как вам не стыдно, станичники! — сказал я. — Много преступлений вы уже взяли на свою совесть, но предателями казаки никогда не были. Вспомните, как наши деды отвечали царям московский: «с Дона выдачи нет!» Кто бы ни был он, — судить его будет наш русский суд, а не большевики...
— Он сам большевик!
— Это его дело: Но предавать человека, доверившегося нам, неблагородно, и вы этого не сделаете.
— Мы поставим свой караул к нему, чтобы он не убежал. Мы выберем верных людей, которым мы доверяем, — кричали казаки.
— Хорошо, ставьте, — сказал я.
Когда они вышли, я прошел к Керенскому. Я застал его смертельно бледным, в дальней комнате его квартиры. Я рассказал ему, что настало время, когда ему надо уйти. Двор был полон матросами и казаками, но дворец имел и другие выходы. Я указал на то, что часовые стоят только у парадного входа.
— Как ни велика вина ваша перед Россией, — сказал я, — я не считаю себя вправе судить вас. За полчаса времени я вам ручаюсь.
Выйдя от Керенского, я через надежных казаков устроил так, что караул долго не могли собрать. Когда он явился и пошел осматривать помещение, Керенского не было. Он бежал (Цитируя это место в своей «Гатчине», Керенский называет рассказ Краснова «сплошным вздором и вымыслом» и утверждает, что Краснов хотел его выдать. Это как будто бы подтверждается показанием Краснова при его аресте красной гвардией, почти без изменений напечатанным тогда в газетах. См. в ст. С. Ан-ского. Ред. ).»
Взято из «Октябрьская революция. Мемуары». Изд. Орбита, Москва, 1991г. с.80-81)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив