Тоша, Тошин бунар и все-все-все

Название любопытное, искали его в энциклопедии, нашли. Оказывается, в середине девятнадцатого века жил в Белграде виноторговец, грек родом. Звали его Теодорос Апостолаки. Сербы переделали на Тодора Апостоловича, в просторечии Тошу. Земную жизнь пройдя до половины, Тоша серьезно занемог, начал слепнуть. Кровопускания и клистиры, главный арсенал тогдашней медицины, помогали слабо. Можно сказать, даже совсем не помогали. И приснился купцу сон: встань, мол, ступай на Бежанийскую косу, там такая возвышенность, и лучшую свою бочку пусти с этой возвышенности впокатуху. Где бочка остановится, там выкопай колодезь и пей из него воду, от этой воды исцелишься.
Апостолович не был суеверен, но уже не знал, за что хвататься. Сел он однажды вечером в двуколку да поехал на Бежанийскую косу, а за ним работники в телеге везли самую лучшую бочку. И с припевом наподобие «эй, ухнем!» пустили её, родимую, под откос. Бочка, стремно подпрыгивая, как живая, пустилась в путь. А больной купец смотрел ей вслед с холма сквозь подступающую к глазам темноту и думал наверняка: о Теэ му, во что я ввязался?
Но каково же было изумление Апостоловича, когда колодезники нарыли в месте, где бочка остановилась, великолепную сладкую воду! Тоша, верный своим обетам, поставил колодезь с журавлем, так называемый бунар, пил из него и исцелился, дожил до глубокой старости зрячим. А Тошин бунар зажил своей жизнью. Выросла уютная кафана для путников, посадили огороды, поставили одну сторожку, другую, а там пошла стихийная застройка. До Второй мировой здесь был нервный райончик, нет-нет, да и фигурировавший в столичных криминальных сводках. А после войны вороньи слободки посносили, и началась активная реконструкция. Длиннющую улицу, по преданию, повторяющую бочкину траекторию, заботливо сохранили. Теперь там прямо-таки фешенебельно: многоэтажные офисы из стекла и стали, дорогой итальянский ресторан, дворы, вымощенные дорогой каменной плиткой... А заглянешь за угол: то ли гаражи, то ли фавелы, то ли декорации к новому шедевру Эмира Кустурицы. Куры пасутся, потрепанный в битвах петух выступает, остро глядит из-под разлохмаченной шляпы усач в шлепанцах... Такой он теперь, Тошин Бунар.
|
</> |