Студент амстердамский. Глава одиннадцатая

alise84 — 26.06.2013 Глава одиннадцатая





-Фот пфавильно матуфка не посфафа меня на фыфыфальфицу уфиться, - пробормотала Дуняша, ползая по полу с булавками во рту и закалывая на Софье подол нового платья.
- Дуняша, ты булавки вынь, а потом говори. Проглотишь, что мы делать будем?!, - взмолилась Софья.
- Так вот я и говорю, - продолжила  девушка, - ежели вышивать,  тут один стежок все испортить может, да и глаза устают очень. А в шитье и подправить можно и подколоть. И с людями говоришь, по домам ходишь, тоже интересно. А хотите я вам расскажу, кто в чем будет на Новый год? Вот у барыни из соседнего дома  вердигри  будет с золотыми вставками, а у той, что за три дома от вас, - пукетовый на альмадиновом. Ну это я вам скажу уж очень пестрит, но мое дело какое, мне говорят : "Хочу бант цвета массака на заду, аль из куска цвета "дети Эдурда" платье для засидевшейся девы " - я и делаю.   Вы вот с умом выбрали эстерхази, на нем и банты хороши и украшение какое ни надень.
Девушка отошла полюбоваться на свою работу и кинула взгляд на стол:
Ой, а что это у вас на столе такое лежит печатное красивое?
- Так сие календарь Брюсов, новинка на 1710 год. Расписано,  какой праздник на какой день недели приходится, когда Пасха, когда что,  советы всякие даются, что когда сажать или поливать, гадания всякие.
- Того Брюса сочинение, который колдун?
-  Брюс печатал его, а сочиняли и Киприянов Василий Васильевич - типограф и из Навигацкой школы профессоры.
- Знатный какой получился. - уважительно сказала Дуняша, - а потом спросила - А правду говорят, что Брюс-то по вечерам вороном оборачивается и вылетает из башни?

( Первое издание календаря. Страница из коллекции Эрмитажа )

Софья представила Якова Вилимовича, летящего по Сретенке, и призадумалась.
- Нет, вороном ему мелковато. Ну орлом туда-сюда...
- Вот, значит правда. А  еще говорят, что он летом для гостей дыхнул на пруд и он катком стал,  и что у него есть служанка из цветов сделанная. Не видали? И еще я слыхала, будто прислуживает ему человечек маленький, желтенький, косоглазый, каких на Москве и не бывало..
- Нет, я девицы не видала, поелику дома не была у него, только в башню ходила в Рапирный зал и на звезды смотреть в специальную трубу. И на затмение мы смотрели. А человечек тот Денбей - из японской земли. Есть острова такие далеко на Востоке. Корабль его разбился, он к диким камчадалам попал, а потом наши люди спасли его да привезли в Москву. Он не прислуга вовсе. Ему государем поручено сейчас юношей, способных к тому, японскому языку научить. Очень политесный господин и интересного много рассказывает.
- Ну и пусть , - решила Дуняша, - пускай колдует господин Брюс, ему забава и никому не плохо. А науки - это вообще хорошо. Мне вон маменька рассказывала, что раньше, когда затмение было, плакали все, молились, падучая трепала людей, а в этот  год все прошло по-тихому. Ходили стрельцы,  выкрикивали,  что сие есть явление натуры и гнев Божий искать в нем негоже. А кто хочет, может через закопченное стекло смотреть.  Аж стеклышки давали. Вот, - она еще раз осмотрела свою работу, - надевайте свой наряд на болванку да пусть стоит, ждет Нового году. А я пойду, мне еще в три дома надо поспеть.

( Якоб Брюс - потом шотландского короля  Роберта Брюса, покровителя тамплиеров. Он не интересовался женщинами и не имел детей, имущество свое поделил между Академией наук  и племянником.  Брюс очень любил Москву и в старости часто говорил, что пока стоит Сухарева башня и будет цела его могила, он будет охранять москвичей. Могилу Брюса разграбили в 1928 году,  башню снесли в 1934,  и на  нас с тех пор посыпались всякие беды )


Уже уходя Дуняша остановилась около двери и спросила, глядя куда-то в сторону:
- А вот тот господин, что заходит к вам, высокий такой, в очках, волос светлый,  но не как у Прохора в пепел, а в солому больше, он кто?
- А, - догадалась Софья, - Густав. Доктор из военной гошпитали. Он швед...
- Швед! - охнула Дуняша ...
- Ну и так бывает. Он не убивал наших никого, Прошка его сгоряча чуть не зарубил. Говорят, хороший доктор и рука легкая.
Софья не стала рассказывать Дуняше, как недавно на Густава обиделась. Спросила его, что делать с кашляющей Лизой, а он рукой махнул:
- Дать вечером  съесть  чайную ложку меда,  напоить теплым молоком и положить спать. Через два дня все само пройдет.
Она даже Мариану пожаловалась, а он развеселился:
- Зося,  он  - военный врач. Вот если ему человека со штыковой раной принесут или не дай богу, надо будет кому ногу ампутировать, тут у него рука не дрогнет. А детские сопли  не по его части.
Кашель у Лизы и правда прошел через два дня и софьина обида  тоже прошла.
- А семья-то у него где? - спросила Дуня, покраснев.
Софья вспомнила свои девичьи страдания и рассмеялась.
- Я не знаю, я по-немецки и по-шведски  не очень понимаю, а он по-русски тоже пока не особо говорит. Вот расспрошу Мариан Ивановича и все тебе расскажу.
- А не заругается он, не скажет, что глупости это?
-  Не должен, - Софья  даже удивилась. - Донесу до тебя все в точности, что он знает, даже на бумажку спишу, чтобы не перепутать.
Дуняша смущенно хихикнула  и выскочила за дверь.


( Франсуа Буше. "Модистка" )

- Дуняша приходила, дошила платье.  А еще спрашивала, есть ли у Густава жена или невеста , - сказала Софья Мариану вечером.
Тот хлопнул себя по колену, расхохотался:
- Ну что творится, а?  Господин сей спрашивал меня недавно, что за прекрасная собой фрекен приносит нам стирку и шитье. Ну я ему сказал, что сие - фрекен Дуня - девушка свободная и работящая.  И приданое у нее богатое - Авдей Филимоныч собственной персоной. Так он даже развеселился. Сказал,  что Авдей Филимоныч это то,  о чем он всегда мечтал. Быть у нас Дуне графиней.
- Да ладно тебе смеяться-то, вон говорят  Екатерина царицей будет. Правда аль нет?
- Как измыслит Петр, что ему сделать, чтобы с ней по закону обвенчаться,  так, похоже, и будет. А Дуняше ты передай,  что кавалер сей свободен и придет на праздник  смотреть как она представляет  символ Виктории. Сказал, что веселиться в честь победы под Полтавой ему не след,  а уж потом  на новогодние гулянья  будет ходить. И танцевать будет. Пусть она готовится.



( Ян Беертстрайтен. Амстердам зимой )

  Прошка стоял перед картиной под названием "Зима" старого художника Брейгеля. Вот вроде простая картина, а рассматривать можно бесконечно. Картин про времена года у Брейгеля он видел пять: про зиму, про весну, про осень и две про лето,  и сейчас все прикидывал: сколько же  их было раньше. Если по две на каждое время года - то выходило,  что восемь. А если по другому рассудить: "Охотники" - это поздняя осень-зима,  потом что-то про январь-февраль,  когда уже весну ждут, за ними весенний "Сумрачный день", потом "Сенокос" пойдет, потом "Жатва", потом осеннее "Возвращение стад". Выходит, что  шесть. Хозяева не помнили уже, говорили, что закладывали, потом возвращали, потом опять закладывали.
Жалко, - думал он, - Может там секрет какой открывался, если на них на все сразу смотреть.
Но и то, что было, было замечательно. Глаз не оторвать.
- А вы были в Делфте? - спросил его герр Йогелинк. - Если нет, я очень советую вам туда  съездить. Вот будут рождественские каникулы и поезжайте. Не пожалеете.

( Андриан Эверсен. "Под низким небом" )

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив