Сто лет назад

Как известно, представители Украинской Народной Республики подписали в Брест-Литовске первый мирный договор Мировой войны. Особого выбора у них не было, потому что ленинское правительство развязало против Киева то, что сегодня мы назвали бы «прокси-войной», а Антанта выражала лишь всем известную нам озабоченность. Изначально в Берлине были настроены к «украинской авантюре» довольно скептически, но в ходе переговоров и продемонстрированной делегацией Троцкого неуступчивости, идея интервенции в Украину приобретала всё большее число сторонников. Прежде всего речь шла о продовольствии, но не только.
Полагая Советскую Россию мертворождённым плодом Мировой войны, существующим только благодаря тому, что у «приличных стран» были заняты руки, представители «умеренного крыла» предлагали помогать Украине «постольку-поскольку»: в будущем она неизбежно вновь станет частью возрождённого российского государства. Почему бы не решить сейчас продовольственный вопрос, а потом — «дипломатически разменять» Киев?
Династическая дружба мертва, — утверждали сторонники жёсткого подхода, — после завершения войны западные рынки будут для рейха закрыты, Центральным державам и Германии следует создать на Востоке пояс союзных стран. Государственность Украины должна быть поддержана в той же мере, что и у других бывших российских колоний.
Но это была большая стратегия, не известная жителям Украины, для которых германская интервенция стала передышкой между ужасами войны. Немцы принесли порядок на улицы и дороги, но главное — возрождение экономической жизни, что для обывателя прежде всего означало белые булки в магазинах. Для беглецов из России тогдашняя Украина представлялась почти что раем, что, разумеется, никоим образом не отвечало действительности, но всё ведь познаётся в сравнении, верно?
Вышеупомянутый Всеволод Петров приводит показательный разговор, случившийся у него с бежавшей от «красного террора» москвичкой. Показывая на проходивших мимо немцев, дама заговорила о судьбах России:
— Простите, но я вас знаю, я видела вас на балу у предводителя дварянства еще перед вайной. Вы ведь русский афицер генеральнаво штаба. Успокойте нас, скажите, што это не гибель Рассии. Большевики – это ужасно, но што делаетса теперь еще более ужасна. Скажите, ведь Ви с ними (жест в сторону проходящих войск) только патаму, што иначе невазможно спасти Рассию от ужаса бальшевикоф-украинцеф и их творцоф немцеф?
Сдержав досаду, Петров попытался объяснить, что украинцы теперь вольны заключать любые союзы, в том числе с «коварными тевтонами». Даму это, разумеется, не убедило, и жертва большевиков с сомнением пожала ему руку, сказав: «Ну канешно, вы не можете иначе». Как вы понимаете, за истекшие сто лет изменилось не слишком многое, и знаменитое высказывание Владимира Винниченко о том, что русский либерализм кончается там, где начинается украинский вопрос, всё ещё актуально.
Между тем, у наших рижских товарищей из тг-канала «Дальше что?..» вышел очень интересный разговор с моим другом, украинским историком, специалистом по вооружённым силам Украины в 1917–1921 гг. Евгением Пинаком. Владея мощнейшим медийным инструментом в тысячу штыков и сабель, с удовольствием даю на него ссылку для всех, кому интересна тема украинских армий гражданской войны. Ведущий там в чёрном берете, но это можно простить — чего ему, в самом деле, в белом сидеть, что ли?
Итак, приглашаю.
(с)
|
</> |