Старые вещи

Часто молодое поколение, упрекает старшее за то, что оно цепляется за старые вещи. Не хочет с ними расставаться. У меня дома несколько икон. Достались они мне от бабушки. Иконы эти старые, позолота на них потускнела, лики написанные темперой потемнели. По красоте, они не могут конкурировать с современными иконами, нарядными, красивыми. Которые, продаются и в магазинах и в церковных лавках. Но мне дороги эти старенькие иконы. Несколько поколений моих родственников молились на них, теперь молюсь я. Они как люди, грустили вместе со мной, при расставании. И радовались, встречая меня, светясь тёплым светом, когда я возвращался. Ещё у меня есть швейная машинка "Зингер". Она старушка, ей уже больше ста лет. Она хоть и старенькая, но работает отлично. Она универсальна, может шить как по тонкому материалу, например, ситцу. А может шить и по толстой коже. Она тоже мне досталась по наследству от бабушки. У неё была подружка, ножная швейная машина "Зингер". Но её бабушке пришлось продать, чтобы оплатить услуги адвоката, который защищал меня в суде. Трудно было с ней расставаться, так как с ней было связанно много воспоминаний. В одном из ящиков этой машинки, моя мать прятала печати. В начале сороковых годов, мать работала главным бухгалтером на хлебокомбинате. В то время хлебокомбинат находился в разорённом Соборе Рождества Христова в городе Александров. Шла война, немец стоял под Москвой.
Хлеб был на строгом учёте и продавался только по карточкам. Мать занимала материально-ответственную должность и поэтому печати никому не доверяла. После работы она их уносила с собой домой. И даже дома она их надёжно прятала. Болея туберкулёзом, она работала до последнего дня и умерла дома. А печати спрятанные матерью дома не нашли. Приходили за ними с работы, искала их бабушка, но печати так и не смогли найти. Уже учась во втором классе, я нашёл эти печати. Они лежали в холщёвом мешочке, в одном из ящиков ножной швейной машинки "Зингер". Лежали они в самом дальнем углу ящика замаскированные катушками ниток и обрезками материала. Там были четыре печати. Большая круглая гербовая печать, ещё одна круглая, продолговатая и треугольная. Видимо каждый документ, заверялся своей печатью. В один из дней, я гербовую печать взял с собой в школу. Там я своим друзьям "оболтусам", в их тетрадках где красовались двойки, щедро стал ставить свою печать. Мои художества быстро дошли до учительницы. Увидев это, она сразу стала очень серьёзной и я понял что надо мной сгущаются тучи. Ведь она нас не раз предупреждала, чтобы мы были бдительными. Что вокруг могут быть и шпионы и враги народа. И как оказалась у меня в руках такая ценная вещь, это ей предстоит выяснить.
< p>Печать у меня отобрали. А вечером эта учительница в сопровождении милиционера явилась к нам. В нашу небольшую комнату на спальне №10. Это был звёздный час моей патриотичной учительницы. Она обвиняла меня и мою бабушку во всех тяжких грехах. Бабушка сильно испугалась, ведь шли сороковые года и в тюрьму сажали за каждую мелочь. Она им выдала остальные печати. Учительница требовала для нас сурового наказания. Милиционер больше молчал и смотрел на нас. Перед ним стояли два жалких сищества, старый да малый. Видимо он соображал, что же с нами делать. К конце концов, махнув рукой, мол, что с вас взять с убогих. Забрав наши печати удалился. К большому неудовольствию учительницы. Сейчас у меня осталась только одна швейная машинка "Зингер". Она понимает, что в современном мире она выглядить нелепо. Поэтому старается лишний раз не попадаться мне на глаза. Скромненько приютилась в уголке. Накрылась стареньким футляром, чтобы быть незаметнее. И всем своим видом говоря мне: - Не выбрасывай меня. Я хоть и старенькая, но могу ещё работать. Не выбрасывай. Ноябрь 2011г.