США и СССР: два сапога - пара.

   Пусть вас, любезный читатель, не вводит в заблуждение имя СССР, а не России в названии статьи. Россия в своей ипостаси едина. Пусть она сегодня называется Русь, а завтра СССР, суть её не меняется. Жизнь распорядилась так, что Россия и США составили пару сверхдержав. Экономика, военная мощь, влияние в мире - это внешнее, броское. Мы же с вами заглянем внутрь и поразимся ещё одному сходству - в  США, как и в России, история служит придатком государственной машины. «Идеологические столпы», на которых держится власть в этих странах, неизменны десятилетия и столетия, а их пересмотр считается экстремизмом. В России сегодня, к примеру, такие столпы – Великая отечественная и космос, в США – отцы-основатели этого государства.

  О России в этом отношении вы слышали немало. Давайте почитаем об Америке. Об отцах-основателях. Конкретнее же о Томасе Джефферсоне третьем президенте, который в   американской историографии предстаёт либеральным деятелем, всю жизнь пекущимся о свободе человека. Печальная же правда состоит в том, что он был жестоким рабовладельцем и подразумевал, что либеральные ценности предназначены только для свободных людей.

  В американской истории принято считать, что в Декларации независимости четырьмя простыми словами – «все люди созданы равными» – Томас Джефферсон уничтожил древнюю формулу Аристотеля, которой люди руководствовались вплоть до 1776 года: «уже с момента рождения некоторые существа предназначены к подчинению, другие же — к властвованию».   Нам не дано знать, как это сочеталось с его ярой приверженностью к рабовладению и с теорией «предначертанностью» – что Бог изначально создал людей свободных и несвободных, умных и глупых, плохих и хороших, и сколько не бейся в жизни, божественного предназначения не изменить.

  Для понимания современных США надо понять основы, заложенные его Отцами, среди которых важную роль занимает Джефферсон. 

   «Существование рабства в эпоху Американской революции само по себе является парадоксом, и мы были согласны с этим мириться, поскольку парадокс может служить источником комфортного состояния нравственного анабиоза», – пишет историк Дэвид Дэвис (David Brion Davis).  Джефферсон стал олицетворением этого парадокса. Пристально взглянув на его поместье Монтичелло в штате Вирджиния, можно понять, как ему удалось вписать рабство в идею Америки.

    Идея поместья взята из Древней Греции, города которой Джефферсон считал демократическим образцом. Главный дом на холме дружески назывался Олимп. Второй идеал, которому пытался следовать Джефферсон – итальянские города-республики и вышедшая из их стен эпоха Просвещения. Ведь в ту эпоху Палладио высказал принцип, которому старался  следовать Джефферсон: «Мы должны задумывать здание таким образом, чтобы самые красивые и величественные его части были выставлены на общественное обозрение в наибольшей степени, а менее изящные его части – по возможности скрыты от посторонних взглядов».

   Теперь мы с вами понимаем откуда величие здания на Капитолийском холме и почему США пропагандируют "американскую мечту", умалчивая о кошмарах.

 Следуем дальше. Поместье было расположено так, что во время частых обедов гости, глядя на изобилие на столах, не могли видеть тех, кто это изобилие подавал на столы. Всё это было скрыто от их глаз тоннелями и лифтами, которые обслуживали 16 рабов.  В узком кругу за эти «чудеса» Джефферсон получил прозвище Волшебник. При жизни этому Волшебнику принадлежали 600 рабов.

 На террасе поместья Джефферсон, наблюдая за работой рабов, написал свою знаменитую библию или «Жизнь и нравственное учение Иисуса из Назарета».  В этой версии жизнь Христа предстала рациональной и без чудес, где в финале есть погребение Христа, но нет его воскрешения. Фактически Иисус в версии Джефферсона – это ловкий человек, управленец, с нуля создавший грандиозную корпорацию под названием «христианство».  «Библию Джефферсона» можно было бы назвать причудой, если бы не одно «но» – она обязательный атрибут при вступлении американцев в управленческую элиту. В 1904 году Конгресс США постановил вручалать её каждому новому члену Конгресса. Эта традиция существовала до 1956 года, и была возобновлена в 1997 году. Американские законодатели живут по «Библии Джефферсона».

  В поместье располагались многочисленные мастерские ( мебельная, столярная, маслодельня, конюшня ) и сад. «Чтобы быть независимым в вопросе жизненных благ, – говорил Джефферсон, – мы должны производить их самостоятельно». Это выражение долго служило девизом Америки, фактически до середины ХХ века. Вторая, не афишируемая до её сути, но проговариваемая в Америке идея Джефферсона – «Мы должны быть одной большой семьёй». Эту идею он тоже реализовал на практике: капиталист поощрял близкородственные браки внутри семей рабов – «добро не должно уходить на сторону». «Особенностью домашней прислуги в его доме было то, что все мы были друг другу родственниками», – вспоминал один из бывших рабов Джефферсона много лет спустя.

  В 1792 году, перечисляя в письме к президенту Вашингтону прибыли и убытки поместья Джефферсон озарился мыслью, что в Монтичелло существует некое явление, о котором он всегда подозревал, но которое он никогда не пытался оценить.  Именно в тот момент Джефферсон впервые ясно осознал, что его прибыль постоянно, из года в год увеличивается на одну и ту же величину – на 4%. Он проанализировал этот факт, и увидел, что на те же 4% росло «поголовье» его рабов в результате их деторождения. Джефферсон тогда записал: «Я не несу никаких убытков от их смерти, но рост прибыли моей плантации на 4% ежегодно обусловлен увеличением их численности». Это ещё одно правило Джефферсона, которому продолжает следовать Америка – население страны обязательно должно расти, тем или иным способом (сегодня – с помощью иммиграции), это мощный стимул для увеличения экономики.

 В другом письме, написанном также в начале 1790-х годов, Джефферсон снова говорит о формуле 4% и откровенно заявляет о том, что рабство представляет собой инвестиционную стратегию будущего. Джефферсон оказался прав в отношении подлинной инвестиционной ценности рабов. В 1970-х годах экономисты провели трезвую оценку рабства, и оказалось, что накануне Гражданской войны чернокожие рабы в целом представляли собой второй по значимости капитальный актив в США.  И это тоже одно из ныне действующих правил жизни США: в стране количественно должны расти активы – будь то рынок недвижимости, фондовый рынок или рынок деривативов.

 Джефферсон одним из первых в США обратил внимание на необходимость диверсификации экономики. В 1789 году он планировал отказаться от выращивания табака в Монтичелло, поскольку этот процесс был мало прибыльным. Он решил выращивать ещё и пшеницу. «Пшеница не только хороша для севооборота, не требует от рабов больших трудозатрат – за исключением периода сбора урожая – но и позволяет накормить большое количество животных – как мясомолочного, так и рабочего скота – и в целом приносит с собой счастье и изобилие», – писал он. И это правило действует и сейчас в США – зерновое производство основа сельского хозяйства и ведущая экспортная отрасль.

  Наличие одновременно в поместье сферы услуг (обслуживание дома хозяина), сельского хозяйства и производства естественным способом вызвало появление иерархического общества среди рабов. Большинство рабов к концу 1790-х в поместье «отца демократии» были рабочими, над ними стояли рабы-ремесленники (мужчины и женщины), над ними – рабы-надзиратели, а вершину этой иерархии занимала домашняя прислуга. Чем не слепок с нынешнего общества Первого мира? Наверху – сфера услуг, которой подчиняются все остальные сегменты экономики.

 Джефферсон приступил к реализации масштабной программы по модернизации, диверсификации и индустриализации рабства. В Монтичелло появились гвоздильное производство, текстильная фабрика, жестяная и бондарная мастерские. Подготовка людей к работе в рамках этой новой структуры начиналась с детства. В своей «Фермерской книге» Джефферсон набросал план: «Дети в возрасте до 10 лет выполняют функции нянек, с 10 до 16 лет мальчики делают гвозди, девочки прядут, в возрасте 16 лет они отправляются на работу в поле или начинают учиться ремеслу». По собственному признанию Джефферсона, гвоздильная фабрика «мне особенно нравилась», потому что «она позволяла занять делом тех мальчиков, которые в противном случае слонялись бы без дела».

  В своих мемуарах, написанных в 1840-х годах, Айзек Грейнджер, который к тому времени уже получил свободу и носил фамилию Джефферсон (наивысший знак поощрения в поместье), описывал свою работу на гвоздильной фабрике: «Он давал мальчикам по фунту мяса в неделю, дюжину селедок, кварту мелассы и еще много еды. Он давал им новую хорошую одежду красного или синего цвета, он очень их поощрял». Всё в рамках знаменитого высказывания Джефферсона, ставшего позже девизом для Америки: «Я люблю усердие и ненавижу жестокость».

Но без жестокости тоже не обходилось. Полковник Рэндольф (управляющий поместьем) в своём отчёте доносил Джефферсону, что работа на гвоздильной фабрике идёт очень хорошо, потому что детей секут. Зимой подростки не хотели приходить на фабрику хозяина до восхода солнца. Поэтому надзиратель Габриэль Лилли сёк их «за прогулы».  Кстати, с этим отчётом вышла показательная штука -  на чём строится государственная история – на умалчивании и подтасовке фактов. В 1950-х годах историк Эдвин Беттс, занимавшийся редактированием отчётов полковника Рэндольфа,  решил удались абзац, который не вписывался в добродетельный образ Джефферсона. Беттс решил, что образ детей, избиваемых в Монтичелло, необходимо скрыть, поэтому он не включил этот документ в своё издание. Наоборот, в предислови книги он написал: «Джефферсон приблизился к тому, чтобы создать на своей плантации идеальное сельское сообщество». Подлинный документ был запрятан в архивах, и увидел впервые свет только в 2005 году.

 Ещё одно правило Джефферсона: кнут и пряник – хорошо, но мало, нужны и другие способы контроля. И этим способом стала сеть секретных осведомителей из рабов. Второй уровень «спецслужб», созданный им – осведомители из числа свободных граждан в округе. За небольшие деньги (20-50 центов в месяц) они должны были наблюдать за перемещениями рабов, легально вышедших из поместья (к примеру, на подводе на рынок или к пристани на реке принять груз), не выносят ли они материальные ценности, не готовят ли побег. Впоследствии эти люди доказали эффективность – они ловили беглых рабов из поместья (или сообщали, что те скрылись на лодке), несколько раз обнаруживали в лесу краденые гвозди, виски, одежду.

   Умерший в 1817 году в Швейцарии друг Джефферсона Томаш Костюшко, завещал ему своё состояние в 28 тысяч долларов ( еда в поместье для всех, включая рабов, стоила 500 долларов в год ) с тем, чтобы тот освободил своих рабов. Джефферсон от наследства отказался, ибо не мог исполнить волю умершего став его душеприказчиком, поскольку дать свободу рабам отказался.

  Джефферсон умер в 1826 году. Его наследники, дети сделали то, что не решился осуществить их отец – распродали рабов. Словно в насмешку, основными покупателями его негров явилась интеллигенция того времени – сотрудники Университета Вирджинии, основанного Джефферсоном.