Сон Русского Украинца (анонимная публикация)

palaman — 15.01.2024 Теги: Путин Три греха украины и отчаяние России.
Вместо предисловия.
Украинец (с большой буквы) – это житель страны, которую он сам называет и имеет право называть Украиной. Это очень близкий Русскому человеку человек, с своей собственной душой, культурой и отношением к тем или иным вещам. С Русским человеком его роднит вера, искренность и исторический выбор, благодаря которому Россия и Украина прожили вместе, душа в душу, более трёхсот лет. А украинец (с маленькой буквы) – это член сформированной в период с 1917-го по 2014 год секты, для которой главным критерием является любовь ко всему НЕ Русскому и ненависть ко всему Русскому.
Русский (с большой буквы) – это представитель государствообразующего народа России, почитающий Русскую Православную Церковь, говорящий и думающий на русском языке, относящийся с любовью и уважением к истории России и Русского народа. А русский (с маленькой буквы) – это россиянин, живущий в России, не относящийся с почтением к Русской Православной Церкви, не любящий русский язык, не любящий Россию и Русский народ.
***
Как народ может жить столько лет под постоянным унижением? Русский народ на протяжении последних ста лет просто не существовал в культурном, политическом, эстетическом смысле. Кое-что оставшееся было на вторых ролях и максимально дискредитировалось в публичном пространстве. Какие люди появляются на свет с ощущением постоянной опасности, с ожиданием постоянного унижения? Как относились к талантливым, сильным и умным Русским людям? Какой образ России постоянно, без отдыха и паузы, рисовали все возможные СМИ, от леволиберальных до псевдо-консервативных?
Причина нынешней войны, всех трагедий и бед Украины и России видится мне в том, что украинцы до ужаса боятся стать такими-же как русские. Те русские, которых они сами придумали. Для них русские – это народ без души и сердца. Они считают, что у нас не осталось ни чувства прекрасного, ни ощущения какого-то сострадания, теплоты, любви и ласки. Они считают, что у России вынули душу и заменили её механизмом, причём на всех уровнях – от простых обывателей, до иерархов Русской Православной Церкви, от журналистов до спортсменов, от военных до политиков. Какое-то время они пытались кормить себя иллюзиями, что душу из русских вынули – и ничего там и не осталось, а тело просто само сгниёт и разложится. Почему? Потому что как раз Украина, всё время существования СССР, вполне себе существовала как вполне себе самостоятельное государство. Правда на вопрос, на основании чего существовало и чем жило это государство – никто предпочитал не отвечать. Поэтому на этот вопрос сейчас отвечают люди из Кривого Рога и Днепра, из Киева и Харькова, из Львова и Луцка на линии боевого соприкосновения…
Для украинцев 90х годов Россия – это страна прошлого, которая если и сохранится, то только виде феодальных, средневековых и рыхлых, псевдо-государственных образований, вроде “Великая Русь” (московская, владимирская, тверская, ярославская области), “Ингерманландская республика” (Петербургская область и часть Карелии), “Новая Золотая Орда”, какая-нибудь “Уральская республика” и всякое прочее такое вот барахло, не имеющее в своей основе ничего, кроме нищенского местечкового шовинизма и омерзительной провинциальной гордыни..
***
Но в последнее время, вынуждаемые страшным, гнетущим и невыносимым чувством медленного вырождения своей собственной государственной идеи и физическим уничтожением своего собственного народа, украинцы пытаются найти ответ на вопрос: а как так вышло, что мы – живые, прекрасные, добрые и весёлые люди, вроде бы всегда бывшие за правое дело, оказались вдруг в положении запертого в клетку человека, которого заставили сражаться с терминатором? Человек может быть невероятно сильным, доблестным, полным чести, достоинства и умений, но сражаясь с механизмом, созданным именно для того, чтобы убивать, единственное, на что человек способен – это лишь отсрочить неизбежную смерть..
С другой стороны – и прекратить сопротивление украинцы не могут: слишком страшно сдаться на милость тем, кого вы искренне считали столько лет бездушными монстрами. Название орки в отношении граждан России – это вовсе не случайно. Потому что орки – это бездушные в своей сути существа, не способные на милосердие, сострадание и эмоции.
Такова эволюция образа Русских в общественном сознании украинцев: сначала защитник и спаситель, потом брат и друг, потом очень сильно заболевший брат, общение с которым уже больше в тягость и которому желаешь поскорее умереть... После этого Русские и Украинцы оказались в разных государствах. И украинцы вдруг почувствовали очень простой и ясный выбор: а если этот, который лежит при смерти, - и не брат нам вовсе? Что если назвать его просто – какой-то умирающий чужой человек, которого в общем-то и не жалко? Не вечно же плакать и сокрушаться о прошлом, верно? Не вечно же помнить какие-то там старинные обещания и узы дружбы? Забыли и поехали дальше. А он там сам как-нибудь. Так украинцы совершили Первый смертельный грех Новой украины: Предательство.
И заболевший брат превратился в просто чужого умирающего человека. Русская Православная Церковь была объявлена москальскими КГБ-шными попами, Русский народ стал монголо-бурято-уграми, всё культурное наследие было объявлено малоценным или украденным в своё время у коллективного Запада. Finita. Казалось бы, логичный шаг – объявить себя полноправными духовными наследниками Руси, преемниками Речи Посполитой и Российской империи одновременно, и строить новую, украинскую империю. Кринжово звучит, но какой-то шанс, мне так кажется, был.
Помешали два простых фактора, которые складываются из огромного количества очень непростых: тот самый нищенский местечковый шовинизм и омерзительная провинциальная гордыня, которые в украинском дискурсе были названы “Гідність” и объявлены (сначала негласно, а теперь и вполне официально) главной национальной чертой Новой украины. Невероятная ирония Божественного замысла в адрес тех, кто решил, что Православная Церковь – не является главным объединяющим фактором развития России и всех её сателлитов.
Однако всё это длилось очень недолго. Вдруг оказалось, что умирающий небрат всё ещё богат, всё ещё силён. А, по сути, и умирать вдруг отказался.. Это казалось невозможным, однако произошло. Так умирающий человек превратился в нечто странное, чужое и непонятное, теперь совершенно чужое, но слишком выгодное чтобы полностью отвернуться. Алчность затмила глаза целой нации, которая решила торговать с теми, кого сами же они записали в недолюдей, неспособных на понимание, развитие и не заслуживающих человеческого отношения. И украинцы совершили второй смертельный грех Новой украины: Сребролюбие.
Далее события развивались стремительно. Оранжевая революция, один переворот за другим, одни торги за возможность транзита Российских ресурсов за другим, одна скабрезная статейка за другой. ПЦУ, Бандера, орки, скрепы, москали, патологическая ненависть к Путину. Отчасти именно за счёт этой вполне искренней ненависти (и, в первую очередь, благодаря вполне искренним молитвам, которые Русские люди возносят Богу за свою несчастную, продажную и совершенно их не заслуживающую власть), Путин, как мне кажется теперь, вполне может спасти свою грешную душу и войти в историю далеко не отрицательным персонажем. И третьим смертельным грехом Новой украины стало убийство невинных людей, коллективно совершённое всем украинским народом в Одессе… Пожалуй эту страшную историю я не буду вспоминать.
Это был страшный, злой день. День, когда дьявол принял в свои объятия украину как государство и губительный меч Божьего гнева над несчастной страной был занесён.
Каждый грех, совершённый человеком, может быть прощён милосердным Господом. Поэтому даже трёх смертельных грехов было недостаточно, чтобы Новая украина оказалась на весах судьбы и, как некогда Валтасар на пиру, узрела страшные в своей простоте слова: “МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УФАРСИН”. Гордыня – вот грех, с которого всё начинается и которым всё заканчивается в страшном и бессмысленном дискурсе того, что мы, люди, называем злом. И когда в феврале 2022 года было объявлено о начале СВО, нужно было быть слепым чтобы не понимать, что эта война несёт за собой страшные бедствия, голод, отчаяние и смерть. Не потому, что Путин сошёл с ума. Не потому, что москали – безумные жестокие орки. И даже не потому, что в современном мире ультранационалистическому государству просто не может быть места. Потому лишь, что когда два самых близких друг другу государства начинают войну, между ними не может быть иного выхода кроме смерти одного из участников.
Многие простые и наивные Русские люди (и я в их числе) совершенно искренне верили, что война закончится к Пасхе 2022 года. Что страх от того, что до этого вообще дошло пересилит накопившуюся ложь и заставит по-настоящему задать вопрос: “А как мы дошли до этого!?” Увы. Последним грехом Новой украины стала именно гордыня, которая не увидела другого выхода из сложившейся ситуации, чем вступить в полномасштабную, смертельную войну с Россией.
Скоро будет два года с начала войны. У меня нет никакого желания ёрничать. Нет ни малейшего желания злорадствовать. Я чувствую себя Украинцем более, чем когда бы то ни было. И по крови, и по духу. В то же время я чувствую себя более Русским, чем когда бы то ни было. Такова моя судьба и моя кровь – я и Русский, и Украинец. Мне страшно от того, что несёт предстоящий год. Я знаю боль Русских людей, которые потеряли всё, прошли (и проходят по сей день) через страшные, безумные, нечеловеческие унижения. Нашу Церковь, организацию с двухтысячелетней историей, называли дремучей, тупой, жалкой, продажной. Я даже не вижу смысла отвечать на какие-либо нападки в адрес Православия. Если человек хулит Православную веру, пусть ответит ему на эту хулу глава нашей Церкви, Господь Иисус Христос. Нашего Царя, нашего законного, истинного правителя, называли последними словами, а разнообразные “лидеры мнений” соревновались в более утончённых и изощренных оценках его мелочности, жалкости и некомпетентности. Нашу страну продавали, оценивали, оскорбляли, разворовывали, осмеивали. Нашему народу, тысячелетнему Русскому народу, всем нам, просто отказывали в праве на самоназвание, в праве на существование.
Я знаю боль Украинских людей. Чудовищный по своей циничности обман, что вы – с кем угодно, только не с Русскими, что вы не имеете к ним никакого отношения, что вы – сами по себе. Не спешите обвинять во всех бедах Европейцев. И Франция, и Англия очень быстро поняли, что Русский народ никуда не делся. Им всегда хватало ума, чтобы понимать: ни Русский народ ни тем более его Церковь никуда не пропадут из истории. Их можно ослабить, им можно вредить, но никогда не стоит недооценивать. И на роль тех, кто будет выполнять самую грязную, самую неприятную работу – воевать с Русской Православной Церковью и Русским народом – Европейцы отрядили украинцев. Никакой награды за эту войну не будет. Ни славы, ни чести, ни радости ни от побед, ни от поражений от войны с Православной верой быть не может. Потому что каждый человек, кто предает Бога – предает себя. И участь его – участь несчастного, злочестивого Иуды, который является самым страшным напоминанием всем, кто был близок к Богу и пошёл против него..
Но всё это – наверное лишь размышления.
***
Мне сегодня снился сон. Во сне я воевал сначала со стороны России, потом со стороны Украины. Сначала я был Российским военным. Я лежал на голой земле, пытаясь вжаться как можно глубже в израненную войной землю и прячась за какими-то бетонными обломками. Впереди меня были разрушенные многоэтажки, обычные типовые панельки, за которыми были уже позиции неприятеля. Мимо постоянно летели пули, какие-то осколки. Я помню невыносимое, почти сводящее с ума желание сделать всё, что угодно, пойти на любое преступление, лишь бы не лежать так, вжавшись в землю. Я выполнял каждое поручение и молился, только бы не думать о том, насколько же ужасна сложившаяся ситуация.
Спасало то, что командир был настоящим боевым офицером. Жестким, быстрым, страшным. Мы, простые солдаты, боялись его больше вражеских пуль, но и любили его. Потому что знали, (Действительно знали!) что если кто-то из нас будет ранен, наш командир первым поползёт вытаскивать его. “Сам погибай, но товарища выручай!” – эти слова Суворова и молитва “Господи, помилуй!” – вот неиссякаемый источник Русских побед.
Мне доводилось быть в тяжелых условиях для жизни. Доводилось думать, как же мне не повезло, что я попал на такую работу. Во сне совершенно отчётливой была мысль: насколько же на войне всё это хуже и ярче. Никакой романтики, никакой славы и радости.
Потом противник отправился в атаку. Однако нашему командиру было в деталях известно всё. Высоко в небе парили разведывательные дроны. И когда противник начал приближаться к нашим позициям, мы ждали их. Командир коротко крикнул огонь, товарищи бросили гранаты. С неба спикировал беспилотник-камикадзе, а наше подразделение обрушило на вражеских солдат град пуль. Я, как пулемётчик-штурмовик, убил десятерых человек, мои товарищи – всех остальных.
Мы сосчитали погибших. Наш командир сфотографировал их на телефон, для отчёта. Мы забрали некоторое уцелевшее оружие и документы у тех, у кого они были. Почти все погибшие были ребятами от восемнадцати до двадцати лет. Их командир был такой-же, как наш. Он единственный попытался открыть ответный огонь и организовать отступление, когда стало ясно, что это – западня. Но пуля нашего снайпера немедленно убила его. А остальные ребята.. Они даже не умели толком обращаться с гранатами. Какой должна быть связка, чтобы обрушить перекрытие в здании, где укрылся враг, тайминги взрыва, как контролировать отдачу оружия при стрельбе в автоматическом режиме. Они так и остались лежать под синим холодным небом, такие молодые и красивые ребята, так похожие на нас. А мы ушли, не чувствуя ничего в душе. Не радуясь тому, что мы живы. Не смеясь, не поздравляя. Наш командир записал на каждого из нас убитых, для последующего премирования, похлопал каждого по плечу и тихо сказал: “Всё ребята. Пойдём по домам..”
А я вдруг оказался в каком-то залитом солнцем и теплом Украинском городе. Вокруг – красиво и уютно. На удивление, тепло. А я бегу изо всех сил по улицам, с крошечным рюкзаком за спиной. За мной по пятам бегут почти потерявшие человеческий облик военные полицейские, орущие что-то с матом и стреляющие в воздух. Я опрокидываю корзинки у стариков, которые торгуют чем-то, сидя прямо на асфальте у дороги, и провожают меня равнодушным взглядом: такие погони стали обыденностью.
Я скрылся от погони и смог выбежать в какой-то заброшенный район. Тут прилетали ракеты, поэтому все здания в руинах. Тут – точка сбора. Я вижу трёх таких же, как я, ребят. Нам около двадцати. Тощие руки, светлые волосы, худые лица. “Господи, мы же совсем ещё дети!” – думаю я про себя. Мы не говорим ничего. Мы просто прячемся, потому что там, куда нас отправят – смерть. Там перемалываются жизни по тысяче человек каждый день. Почти никто не возвращается. Мы не умеем стрелять, мы не умеем даже ножами толком пользоваться!
Вдруг стена сбоку разлетается – её проламывает тараном грузовик в военной расцветке. Что-то падает мне на голову, и я теряю сознание.
Очнулся я в красивом месте: вокруг просторные помещения, претензия на какую-то роскошь. Свет горит тускло – освещение минимальное из-за жёсткой экономии электричества. Я озираюсь и понимаю, что лежу на типовой армейской койке и заботливо укрыт одеялом. Я встаю и иду. Ко мне сбоку подходит офицер. Ему около сорока. Симпатичное лицо, его совсем не портит шрам на щеке. У него нет левой руки по плечо. Я вздрагиваю, когда он протягивает свою единственную руку и кладёт мне на затылок: “Не бойся, сынок.” – говорит он по-украински. “Не бойся. Я тебе кто угодно, только не враг”.
Мы идём вместе в какое-то большое помещение. Тут много таких же, как я. Мы в чистой новой форме, нам выдали брендовые европейские рюкзачки, предметы личной гигиены. На всех лицах – печать скорби, боли и страха. Приходит офицер. Он высокий, худой. Злое, уставшее лицо, но приятный, сильный голос. Он коротко приветствует нас и включает нам фильм. Там – маршируют серые полки. Сотни и сотни шеренг солдат в новой, одинаковой форме. С холодными, спокойными лицами. За ними – залитая электрическими огнями Москва. Величественная и прекрасная, но какая-то совершенно безжизненная. Колокольный звон. Мерный, как удары молотком. Потом другой кадр. Стальные конструкции. Строится огромный новый завод. Тысячи рабочих снуют туда-сюда. Всё работает, как часы. Вот прозвонил отбой, и все отправляются на обед. Всем раздают одинаковую дешевую и простую еду. У всех спокойные, абсолютно безэмоциональные лица. Мы вдруг все одновременно с ужасом понимаем, что у людей там, на экране – нет души. Что это – и не люди вовсе. Только притворяются ими. На следующих кадрах – залитые белом светом комнаты. В них – связанные люди, которых избивают, с которыми разговаривают. Вот они были сами собой: искаженные грустью, мольбой и страхом лица, руки, сложенные в молитве, юноши, девушки. А вот – они выходят на улицу. И у них появился такой-же спокойный, холодный взгляд, как у марширующих солдат.
Офицер выключает экран и смотрит на нас. Долго смотрит. Потом сильно, с чувством говорит: “Поэтому мы называем их орками. У них нет души. Человек, у которого нет души – не человек.”
***
Солнечный, летний день. Мы сидим в укрытии. Только что земля тряслась вокруг, а с бетонных стен нашего убежища сыпалась пыль. Они опять бомбили. В последнее время ракеты летят постоянно. Фронт распадается, их уже почти невозможно остановить. Мы должны атаковать, чтобы захватить наблюдательный пункт – полуразрушенную многоэтажку в двухстах метрах от нас.  За ней – позиции противника. Мы обстреливали их, но для наших артиллеристов это смертельно опасная задача – через пять минут после залпов на наши позиции прилетает рой ударных беспилотников, иногда – снаряды. Один раз прилетел штурмовик и выпустил две сверхзвуковые ракеты. Мы не нашли ничего, что могло бы напомнить о наших товарищах – артиллерийском расчёте одиннадцатого отделения второго батальона пятой бригады.
Атака через пять минут. Я вспоминаю пятнадцать дней в учебном лагере, который устроили в бывшем горнолыжном курорте в Карпатах. Пытаюсь молится – мне так холодно, что стук зубов заглушает все мысли. Сердце почти остановилось. Я держу за руку Иваська. Его так называли папа и мама – Ивасик. Мы подружились с ним за эти две недели и попали в одну часть. Ему тоже холодно, но он не боится. Его папа и мама погибли ещё год назад, поэтому он сказал мне, что умирать ему будет не страшно. А где же мои папа и мама сейчас, думаю я, но офицер тихо даёт сигнал к началу атаки.
Последнее, что я помнил, это две гранаты, прилетевшие откуда-то из кустов сбоку, трёскот очередного беспилотника и отчаянный крик командира: “Засада, на землю! Круговой огонь, без команды!” Потом две пули попали мне, кажется, в шею, и я умер, успев сказать: “Господи, помилуй”.
Проснувшись, я долго просто лежал, смотрел в пустоту и повторял те же слова, которые были моими последними во сне. Сон больше не шёл ко мне, и я сел за стол. Потом оделся и вышел на улицу. Тихо. Снег идёт. Сонная, красивая и спокойная Москва.
“Мы ведь не такие!” – подумалось почти с отчаянием. “Вы совсем не такие.” – произнёс тихий и грустный Голос откуда-то из глубины души. “Господи, помилуй наших врагов. Господи, пожалуйста, помилуй народ Украинский. Господи, помилуй нас, грешных.” – повторял я снова и снова, чувствуя, как слезы начинают замерзать на щеках.
***
Как нам вернуться обратно? Наш народ, наша страна – мы прекрасны! Мы простые, настоящие люди, я точно знаю это. Ходим в церкви, едим простую, может быть не изысканную, но вкусную и нормальную, пищу. Целуем детишек, помогаем незнакомцам, плачем над чужим горем. Молимся по дороге домой в переполненном метро. Кто-то – глотая слёзы и вытирая украдкой глаза. Кто-то – тихо перелистывая странички старого молитвослова.
Мы строим новые здания, заводы и дороги. Не очень красивые, но надежные, прочные и функциональные. Зарабатываем деньги. Думаем, делимся мыслями.
Мы – хорошие, вполне хорошие люди. Почему мы потеряли Украинцев? Как вернуть их обратно? Как сделать так, чтобы они ехали к нам в гости, звонили нам на Новый Год и Рождество, поздравляли нас и ждали наших поздравлений в ответ? Как сделать так, чтобы они пели наши песни и с радостью учили нас своему, может быть смешному и наивному, но очень певучему и красивому, языку?
Как нам спасти то, что ещё можно спасти..?
Я не знаю, поэтому пишу это. Кажется, у людей не осталось ответов. Нет надежды ни на политиков, ни на писателей, ни на Американского президента, ни на “известных людей”. Никто ничего не знает.
“Не надейтесь на князей и сынов человеческих, у них нет спасения…” Господи, у Тебя – есть. У Тебя правда, у Тебя – надежда для отчаявшихся, радость для скорбящих, сила для слабых. Всё, что есть в мире хорошего – Твоё достояние, Твоё воля и желание. Господи, пожалуйста, верни нас друг другу. Примири нас, Господи.
Мы сами уже не сможем.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив