Слишком многое любила слишком сильно, казалась себе
strogaya_anna — 27.05.2012Слишком многое любила слишком сильно, казалась себе всемогущей, как многорукая богиня, имела о себе особое мнение, носила его или пристегнутым к бедру, как меч, или как перстень в шкатулке – иногда доставала, любовалась, протирала тряпочкой – потом стало неважно, шкатулка где-то валяется, пылится, мечом хорошо рубить голову рыбе и разделывать мясо на рагу – оказалось, что не важно. кем ты себе представляешься, и не стоит верить своим зеркалам – свои всегда врут (а чужие – не отражают). Оказалось, так многое не важно, даже то, что составляет суть вещей, какая разница, какая сердцевина у яблока, если ты его не съешь? Какая разница, кто ведет в вальсе (раз-два-три-раз-два-три) – если ты его не танцуешь?
Стало намного проще проходить мимо, уходить, не оглядываясь, смотреть сквозь предметы, не подавать руки, смеяться невпопад, говорить в одиночестве, молчать публично, когда на тебя смотрят и ждут ответа.
Стало не важно, кто о тебе составит какое мнение – даже провокации перестали щекотать нервы.
Стало возможным забыть, каков твой пол, даже когда ситуация недвусмысленна – все не важно – я знала одного старика, который путался – юноша перед ним или девушка – юные все казались такими красивыми, а старики и старушки – все старыми.
Поняла, в чем прелесть быть камнем на берегу – все сами придут, никого звать не надо, обнаружила легкость в перемещениях – стало совсем легко уезжать, совсем быстро собираться, и не важно, вернешься ли обратно.
Подбирать имена неродившимся внукам стало так же интересно, как фамилию собственным детям, а на каждую новую сиагрету смотреть с легким раскаянием бабника – не первая ты у меня, детка, ох, не первая, иди же ко мне, дай тобой затянуться, скоротать время, пока ты горишь.
Это не старость, нет, это новое измерение жизни, новое ощущение смерти, новое обращение к небу, новая победа после провала, жизнь после карнавала, но перед корвалолом.
Мне нравится.