Сказ о том, как 168-я СД Салми брала.

slon_76 — 13.09.2020

168-я стрелковая дивизия полковника А.Л. Бондарева, штаб которой стоял в поселке Пряжа, пересекла границу с Финляндией на нескольких участках. На правом фланге дивизии по узкому лесному проселку, идущему на запад от деревни Канабра[1] к деревне Орусъярви, наступали основные силы 462-го СП, поддержанные 3/453 АП (3-й дивизион 453-го артполка), 1./215 ОСБ (1-я рота 215-го отдельного саперногобатальона) и батареей 220-го ПТД (противотанковый дивизион).  По замыслу полк должна была поддержать рота Т-37 378-го ОТБ (отдельный танковый батальон), но как уже знает читатель, дивизионный танкобат к началу боевых действий готов не был. В 8 километрах юго-западнее начинал свой боевой путь 2/462 СП (2-й батальон 462-го стрелкового полка), которому предстояло примерно три километра двигаться вообще по бездорожью через лес в районе озера Мурто-ярви, затем батальон выходил на еще один лесной проселок и наступал еще три километра на запад до деревушки Ханхиселькя. Общей задачей полка было нанести удар по Салми с севера и воспретить противнику, действующему против основных сил дивизии, отход на запад. Полк без особых проблем подавил сопротивление малочисленно финской погранохраны и к исходу дня занял Орусъярви и Ханхиселькя, а 3/462 даже выдвинулся по дороге на Салми примерно на 4 километра от Орусъяври. 

В центре построения дивизии на Салми наступал 402-й СП без своего 3-го батальона, еще только выдвигавшегося к границе, зато усиленный танковой ротой 111-го ОТБ и батареей 220-го ПТД. Бойцам шедшего в авангарде 2-го батальона удалось сравнительно легко взять пограничную деревню Раяселькя, однако около 15 часов, достигнув реки Эня-йоки, батальон встретил организованное сопротивление с ее южного берега. Попытки подавить огневые точки противника посредством выдвинутого вперед танка и 45-мм орудия привели к тому, что финны подбили и то, и другое. К сожалению, из доступных финских документов не очень понятно, кто именно встретил здесь наступление советское наступление. Судя по тому, что в этом месте до войны располагалась 3.Er.Ptri (3-я отдельная батарея), полк столкнулся с заслоном, прикрывающим отход батареи. Как бы там ни было, бой шел в течение двух с половиной часов. Около 17 часов прибывший на место комиссар полка Леонов лично поднял бойцов батальона в атаку и при поддержке огня полковой артиллерии смог прорваться за южный берег и даже захватить неповреждённым мост через реку. В этом бою погиб командир 2-й пулеметной роты полка, открыв печальный и, к сожалению, очень длинный список командиров дивизии и 56-го корпуса, не вернувшихся с финской войны. До конца дня 1-й батальон успел продвинуться вперед еще на пару километров, заняв стык дорог южнее реки у озера Саари-ярви. 

Наконец на левом фланге наступал 367-й СП совместно с 453-м АП без 3-го дивизиона. Третий батальон полка находился в резерве комдива-168, но и двумя оставшимися полк после непродолжительного боя занял приграничную деревню Мантсила, а вот дальше начались проблемы. Сразу за западной окраиной деревни на узком перешейке между озером и болотом полк наткнулся на проволочное заграждение, за которым начинались сплошные завалы, к тому же еще и минированные. Осознав, что на разбор всего этого уйдет слишком много времени, командир полка, приказал своим батальонам двигаться вне её, пробивая себе колонный путь прямо через лес и болота. При этом пехоте пришлось тащить на себе еще и пушки: «Артиллерию и обоз спускали с крутого обрыва к болоту, тащили буквально на руках». К исходу дня 2-й батальон вышел к западному берегу Саари-ярви, установив локтевую связь с 402-м СП, а 1-й батальон двинулся непосредственно вдоль берега Ладоги к деревне Карку (Каркункюля), продвинувшись к исходу дня примерно на 6 километров.

Находившийся на участке между Салми и границей Er.P 8 (8-й отдельный батальон) сразу же начал отход на линию реки Мийналан-йоки[2], оставляя за собой небольшие группы прикрытия, которые в большинстве случаев серьезного сопротивления не оказали. Но несмотря на это, потери 168-й СД оказались довольно чувствительными: только в 462-м и 402-м полках погибло 9 человек и получили ранения еще 24. Значительная часть потерь пришлась на мины, которые с первых же часов стали серьезной проблемой для 56-го СК. Финны минировали буквально всё: дороги, обочины, дома, ставили растяжки, фугасы, мины-ловушки и т.д. и т.п. И пока красноармейцы приноравливались к минной опасности и учились минимизировать ее последствия, потери от этого вида оружия зачастую оказывались крайне тяжелыми. Так в одном случае при взрыве фугаса на дороге погибло 9 и было ранено 6 человек, в другом случае подрыв мины-ловушки на входе в дом на одном из хуторов унес жизни шестерых красноармейцев 168-й СД, еще 16 получили ранения. Ситуацию усугубляло то, что 29-го и 30-го ноября весь день шел снег, засыпавший дороги и сделавший минированные участки совершенно незаметными визуально. Уже в первый день при разминировании погибло несколько саперов.

На следующий с 7.30 утра день наступление продолжилось. Финское командование планировало дать бой на реке Мийналан-йоки, очевидно с этой целью Er.P 8 усилили 1-й ротой JR 37 (37-й пехотный полк)[3], но сил на оборону по всей реке все равно не хватало и батальон удерживал лишь прилегающие к дорогам участки берега. 367-й СП, достиг Карку, которой овладел после непродолжительного боя, и во второй половине дня вышел к южной части деревни Мийнала, где попытался форсировать одноименную реку, но попытка была отбита, причем не без участия береговых орудий крепости Мантси. А вот 2-й батальон полка, фактически выскочивший к реке из леса километром восточнее, у деревни Пебру, смог достаточно легко переправиться через Мийналан-йоки и занять небольшой плацдарм на западном берегу. 

402-й СП, наступавший по обеим берегам Эня-йоки, днем увяз в бою за деревню Варпаселькя, где два ее батальона воссоединились на южном берегу, после чего добрались до деревни Ряймяла, но на сей раз финны успели взорвать мост, а форсировать Мийналан-йоки помешал огонь с противоположного берега. Но длительного стояния на реке не вышло. Ближе к вечеру командир JR 37 подполковник Ярвинен узнал, что с севера к Салми подходит крупная советская группировка. Это был 462-й СП без своего 1-го батальона. Дорога от Орусъярви выводила его аккуратно в тыл Er.P 8, а с учетом плацдарма, захваченного 367-м СП, перед батальоном замаячила малопривлекательная перспектива попасть в окружение. Чтобы не допустить этого, Ярвинен приказал батальону немедленно отходить за Тулема-йоки и занять оборону севернее Салми, в районе деревни Коверо. Обнаружив отход противника, 402-й СП в ночь на 2 декабря переправился через Мийналан-йоки и полностью занял Ряймяля. Таким образом, ко 2 декабря 168-я СД только вышла на окраины Салми, хотя по планам должна была еще 1 декабря взять ее, уничтожив оборонявшие ее войска, а 3-го вовсю штурмовать оборону финнов по Уксун-йоки. Не менее радикальным образом не укладывалась в заложенные в плане темпы операции и 56-я СД, которая к исходу 1 декабря должна уже выйти к Лоймоле, но все еще топталась под Сувилахти. И хотя в штабе ЛВО почти наверняка все прекрасно понимали, что наступать с такими темпами, да еще и попутно взламывая подготовленную финскую оборону, корпус не может, «принять меры» Мерецков был обязан.

Уже 2 декабря командиру 56-го СК (как и в целом 8-й и 9-й армиям) посыпались упреки в «недопустимо медленных темпах продвижения», которые «ставят под угрозу успешность выполнения операции». Корень всех бед Военный Совет ЛВО видел не в завышенных изначальна темпах наступления, а в отсутствии обходных маневров, в связи с чем «категорически» требовал прекращения лобовых ударов. В последующие дни ЛВО буквально завалил Штарм-8 директивами с требованиями решительно применять обходные маневры в конце концов доведя эту, в общем-то, плодотворную идею до совершенного абсурда, вообще запретив фронтальные атаки, за исключением сковывающих действий. Военный Совет 8-й армии, в свою очередь, вместо того, чтобы попытаться разъяснить вышестоящему начальству, что условия местности и уровень подготовки войск далеко не всегда не то, чтобы способствуют, а хотя бы позволяют производить такие маневры без чудовищной потери времени и сил, просто ретранслировал директивы Мерецкова в войска. Штаб 8-й армии уже после войны отмечал, что командование ЛВО, как и командование 8-й армии, на данном этапе имело весьма туманные представления «как о противнике и применяемой им тактике, так и о возможностях наших войск».

Для обороны по реке Тулема-йоки 2 декабря приказом командира 13-й дивизии был сформирован Боевой отряд Никула, названный по фамилии командира Er.P 8, в который были включены собственно батальон Никулы, I/JR 37 (1-й батальон 37-го полка), 3.Er.Ptri, II/KTR 13 (2-й дивизион 13-й артполка), взвод 4-й противотанковой роты и два взвода саперов. Кроме того, отряд поддерживала тяжелая артиллерия крепости Мантси и 152-мм батарея на Уксалон-пяя. На север от Коверо полоса ответственности отряда Никулы тянулась еще примерно на 3-5 километров, но ввиду полнейшего бездорожья там оборона велась методом патрулирования небольшими отрядами. Учитывая, что финское командование полагало, что противник наступает тут силами одного-двух полков, с его точки зрения сил для того, чтобы более-менее продолжительное время удерживать позиции, у капитана Никулы было достаточно, поэтому отряд не только не усилили, но еще и убрали из его тыла находившийся там Kev.Os. 13, которому поручили патрулирование в промежутке между секторами Ала-Уксу и Лаваярви. 3./Er.P 8 (3-я рота 8-го батальона), сидевшая у границы примерно посередине между участками наступления 168-й и 18-й СД получила приказ заняться диверсионной деятельностью в своем районе.

Тем временем Бондарев еще не терял надежды разгромить финнов у Салми, для чего предпринял ряд мероприятий. Еще 1 декабря 1/462 СП под получил приказ срочно выдвигаться через лес от Орусъярви на запад, форсировать Тулема-йоки и по ее западному берегу наступать на юг через Коверо в обход Салми, отрезая противнику возможность отхода на запад. Батальону была придана полковая артиллерийская батарея, однако после утомительнейшего четырехкилометрового марша по заснеженному лесу с попутным перетаскиванием пушек на руках, по причине того, что лошади тащить их по бездорожью просто не моги, комбат майор Шабалов принял непростое, но единственно возможное решение, позволявшее выполнить задачу – отослать артиллерию и обоз обратно, а батальону продолжать движение налегке, прихватив с собой носимый запас боеприпасов, сухой паек, пулеметы и приданные минометы. Но и без обоза с артиллерией батальон с огромным трудом продвигался вперед, пройдя за ночь еще порядка пяти километров до Коверо, к которой вышел около 10 утра 2 декабря. Люди были вымотаны и насквозь промокли, мокрые шинели на морозе «встали колом», однако Шабалов, не знавший, что в Коверо уже отошел Er.P 8, решил атаковать. Кое-как приведя себя в порядок после ночного марша, батальон атаковал деревню, но выбить оттуда финнов без оставленной артиллерии не получилось, впрочем, попытка финнов контратаковать оказалась ничуть не успешнее. К исходу дня советский батальон начал испытывать проблемы с боеприпасами, и Шабалов принял отвести своих бойцов на север от Коверо.

Вторым шагом Бондарева стала заброска 187-го ОРБ на Лункулан-саари. Мероприятие это позволяло «убить сразу двух зайцев», а именно прикрыть атаку Салми со стороны Мантсин-саари и воспретить отход гарнизона Салми через Лункулан-саари в крепость Мантси, что в перспективе могло создать определенные проблемы с «выковыриваем» оттуда уже довольно сильного финского гарнизона, угрожающего флангу дивизии. Правда с отданием этого совершенно очевидного приказа Бондарев почему-то задержался и комбат-187 майор Олейник получил его только 2 декабря, немедленно приступив к реализации: район моста на Лункулан-саари, расположенного в 4 км северо-западнее Карку, был занят 367-м СП еще 1 декабря. Уже 2 декабря Олейник направил на остров разведку в лице кавэскадрона, который возле деревушки Куролахти наткнулся на заранее подготовленные позиции противника. Занимавшая оборону на Лункулан-саари 4.Er.PPK (4-я отдельная самокатная рота) контратаковала разведку, отрезав ей отступление. Олейник ввел в бой главные силы батальона в лице мотороты, но прорвать финский рубеж или хотя бы освободить своих не смог: финны вели огонь плотный из станковых пулеметов, которых поддерживали четыре артиллерийских орудия – 87-мм батарея на Лункулан-саари и 152-мм с Уксалон-пяя. Потери батальона составили 2 убитыми и 17 человек раненными, включая комиссара батальона Васильева. 

Главные же силы дивизии большую часть дня 2 декабря потратили на преодоление участка между реками Мийналан-йоки и Тулема-йоки. 367-й СП зачищал от финских групп прикрытия Мийналу, которая горела и подвергалась артобстрелу как со стороны Мантсин-саари, так и приданной БО Никула полевой артиллерией. Подавить батареи противника было нечем. Поскольку долгое время тащить свою артиллерию на собственном же горбу по бездорожью было невозможно, 453-й АП отстал, ожидая, пока саперы расчистят дорогу на Салми от мин и завалов. 462-й СП добрался до Тулема-йоки немного быстрее, но попытка сходу форсировать реку была отбита огнем пехотинцев из I/JR 37 и артиллерии. Интересно, что огневые позиции 5./KTR 13 располагались фактически на берегу реки севернее Салми и батарея могла обстреливать правый фланг 462-го СП чуть ли не прямой наводкой. К 15.30 два батальона 367-го СП развернулись вдоль реки южнее моста в Салми, а два батальона 462-го севернее. 402-й СП Бондарев оставил в своем резерве. Военный Совет ЛВО, опасаясь, что лобовой штурм деревни может занять слишком много времени, предложил перегруппировать 168-ю СД к северу от Салми для обхода его укреплений. Тот факт, что рокадные дороги в районе Салми практически отсутствуют, а те, что есть – минированы был начисто проигнорирован. Впрочем, узнать оправдан ли был бы такой маневр нам уже не дано, так как события развивались гораздо быстрее, чем было принято окончательное решение.   

Вечером 2 декабря капитан Никула, только что отразивший попытку Шабалова взять Коверо, направил в штаб сектора Ала-Уксу соответствующее донесение. И здесь произошла глупейшая история, объяснить которую можно разве что нервозностью, царившему в финских штабах. Получив в 19.05 донесение Никулы, командир сектора подполковник Ярвинен понял его таким образом, что оборона батальона в Коверо прорвана, а значит русские уже двигаются на Салми в обход с севера, грозя окружением находившимся там I/JR 37 и артиллерии. Не тратя время на выяснение ситуации, Ярвинен, заручившись разрешением командира дивизии, поспешно отдал приказ отходить от Салми на основную линию обороны в район Уксу. В 22 часа I/JR 37 снялся с позиций и начал отход по дороге на северо-запад, а в 21.50 ничего не понимающий Никула доложил, что Коверо по-прежнему в его руках и никто его оборону не прорывал. Но было уже поздно.

Почувствовав, что огонь противника слабеет, ночью полковник Бондарев приказал находившемуся в его резерве 3/367 СП форсировать реку в районе церкви. Произошедшее далее в документах корпуса объясняется тем, что батальон при выдвижении перепутал направление и вышел на позиции 4./462 СП, которая, приняв маневр за контратаку финнов, открыла огонь. Однако история эта выглядит крайне сомнительно. Во-первых, при наличии столь четких ориентиров, как река и церковь, которую видно издалека (в документах отмечается, что оттуда велся огонь), как вообще можно перепутать направление? Во-вторых, судя по картам, церковь находилась в полосе как раз 2/462 СП, иными словами батальон 362-го полка двигался туда отнюдь не по ошибке. Таким образом, речь идет скорее всего об ошибке, допущенной в штабе дивизии, который либо отдал приказ не тому батальону, либо не предупредил о планируемой атаке командира 2/462 СП. Как бы там ни было, в результате открытой стрельбы один красноармеец погиб, а батальон 367 полка начал беспорядочный отход. Нарастание хаоса и паники удалось предотвратить благодаря вмешательству очень вовремя подоспевшего командира 453-го АП полковника Горелова. Чуть позже 367-й СП все же форсировал реку прямо по льду южнее моста, а 462-й – у северной окраины Салми. Таким образом, к утру 3 декабря Салми была в руках советских войск.

[1] Ныне не существует, располагалась на юго-восточном берегу озера Канабро-ярви. 

[2] По сути, Мийналан-йоки это та же самая река Эня-йоки, но почему-то меняющая свое название примерно от места впадения в Ладогу и до деревни Ряймяля. Сегодня вся река называется Эня-йоки. 

[3] По сути не усилили, а довели до штатной численности, поскольку 3./Er.P 8 в этот момент находилась в районе границы севернее Орусъярви. 

Оставить комментарий

Популярные посты:

nero

Что такое мультивалютный вклад

maysuryan

Над чем шутили 90 лет назад. «Кошмары советской действительности»

cczy

Унылая учёба

grazdano4ka

«Развела бурю в стакане воды, всех перессорила из-за ерунды!» –

pantv

3 марта ● "День ожидания чуда" и не только...

grazdano4ka

«Ты же сама отдала мне свою долю в квартире, я тебе ничего не должна!» —

mishemplushem

Как подобно развязкам античных трагедий

a_simakoff

Конкурс знатоков кинов

igomak

Циклон - 4: выход на сушу

• Ранее
• Архив