Шурка (продолжение)

lidiamp — 12.07.2013 В конце января я поместила у себя рассказ Зинаиды Стефановны "Шурка".
С Зинаидой Стефановной из нашего литературного клуба мои друзья уже хорошо знакомы. А те, кто ещё не знакомы, могут прочитать её воспоминания о родном хуторе и её детстве, кликнув на тэг "Зинаида Стефановна".
Продолжение рассказа про своего брата Сашу (Шурку) Зинаида Стефановна написала и передала мне ещё в начале мая. Но у меня началась не очень гладкая полоса, и только сейчас появилась возможность опубликовать продолжение рассказа Зинаиды Стефановны о брате.

З.С. Лёвочкина-Дмитриева
Шурка (глава 2)

На этом Шуркины приключения не закончились. Он учился уже в седьмом классе. Весна, конец апреля. Солнцем залито всё: и класс, и улица, и даже лицо учителя. И кажется Шурке, что оно помолодело. Шурка сидит у окна и часто в него поглядывает. Ему скучно на уроке ботанике слушать Маринкин неуверенный ответ. Хочется выбежать на улицу и крикнуть: « Здравствуй, Солнце! Здравствуй, Весна!» А тут сиди и слушай, как она мямлит.

Не успел он додумать свою мысль, как вдруг кто- то тихонько постучал в дверь и приоткрыл её. Это был классный руководитель Николай Дмитриевич. Он подал знак детям, что не надо его приветствовать, быстро подошёл к Надежде Яковлевне и тихо что-то ей шепнул на ухо. Она повернулась к Шурке и велела ему выйти из класса. За ним вышел и Николай Дмитриевич. Я уже говорила раньше, что Шурка хорошо играл на гармошке и на гитаре, неплохо пел. Вот и решил Николай Дмитриевич взять его с собой на свадьбу в другой хутор. Женился его племянник.

Вечером пришла мама с работы, видит, Шурки нет дома. Спрашивает Валю: «Где Шурка?». Та отвечает: « Он еще не пришел из школы». « Как не пришел? Тогда где же он?» - заволновалась мама. Пошла она к его друзьям Мишке и Шурке, чтобы выяснить, где же Шурка. Они рассказали ей, что Шурку с первого урока взял Николай Дмитриевич, после этого они его уже не видели. Тогда она пошла к учителю домой, но дома у них никого не было.

Наступила ночь, а Шурка так и не пришёл. Мама всю ночь не спала. Подняла на ноги всю родню. Обошли весь хутор, но никто его в этот день не видел. Несколько раз ходили они к Николаю Дмитриевичу, но дом был по-прежнему на замке. Так прошла беспокойная ночь, наступило утро, а Шурка так и не вернулся домой. Успокаивало маму только одно обстоятельство, что его с уроков взял учитель, и пока она не встретилась с ним, есть надежда, что с сыном ничего страшного не случилось.

Проходит утро, полдень наступил, а Шурки всё нет. Мама извелась, ожидая его возвращения домой. Просто не знала, что делать, куда бежать и что думать. Только к вечеру подъехала ко двору повозка. Остановилась она около калитки, спрыгнул с неё Николай Дмитриевич, а следом за ним Шурка. Снимают они мешок с мукой и ещё какие-то узелки. Подошёл Николай Дмитриевич к маме и говорит: «Добрый вечер, Прасковья Абрамовна, я очень виноват перед вами. Пожалуйста, извините меня, не смог вас предупредить. Знаю, сколько вам пришлось пережить за это время, но всё же прошу, извините меня. Мне срочно надо было привезти на свадьбу гармониста, а я его не смог найти. Вот и подумал: возьму Сашу поиграть, ему заплатят хорошо, вот и будет помощь матери. Я же знаю, как вам тяжело».

Подаёт он маме двадцать пять рублей. Мама выслушала его и говорит: «Вас, Николай Дмитриевич, не должно волновать это, а то, что вы привезли, возьмите себе». – «Что вы, что вы, Прасковья Абрамовна! Ваш мальчик всё это честно заработал. Наверно, вы не знаете, какой он у вас молодец, как хорошо воспитан. Я просто восхищаюсь им и горжусь, что у меня такой ученик. Вот и вы гордитесь своим сыном. Я думаю, не позорно взять то, что честно им заработано. Возьмите и не обижайте сына, он не виноват».
После этого случая уже никто не позволял себе, без разрешения мамы, использовать его.

Весной Шурка получил свидетельство об окончании неполной средней школы с хорошими оценками и собрался поступать в горный техникум в городе Новочеркасске, но его из колхоза не отпустили и зачислили в тракторную бригаду прицепщиком. Всё лето он с трактористом обрабатывал поля, а ему ещё не было тогда и шестнадцати лет. Осенью началась посевная озимых. Это горячая пора, а трактористов и тракторов ещё не хватало, поэтому был в ведён такой график работы: день работают, ночь отдыхают, а потом ночь работают, день отдыхают.

В одну из таких смен работали они ночью с Николаем Рубановым. Отсеяли они уже половину ночи, вдруг мотор трактора забарахлил. Тракторист стал выявлять причину, а Шурка решил пока отдохнуть. Тракториста он не предупредил, а постелил соломы в борозде и лёг. Он думал, что полежит немного, отдохнёт и встанет, да и уснул. Николай устранил поломку, завёл мотор и поехал дальше работать. Он даже не посмотрел на месте ли Шурка. Доехал он до конца пахоты, потом развернулся и стал пахать следующую борозду. Утром потом он рассказывал маме. «Еду, – говорит, - уже почти подъехал вплотную, вижу, что-то белеет и шевелится. Я остановил трактор, подбегаю, смотрю, и у меня волосы под шапкой дыбом стали. Мать честная, Шурка! Да я чуть не задавил тебя! – кричу, а самого всего трясёт, ну просто зуб на зуб не попадает, а он, тётя Пана, даже не понял, почему я кричу на него. И вот пронзила меня мысль: на кого кричу, ведь он ещё дитя неразумное, а тут такая нагрузка. Взрослому порой не выдержать. Я думаю вот что, тётя Пана, пойдёмте мы с вами к бригадиру, расскажем ему об этом, пока не случилась трагедия».

Мама просто убита была этим рассказом. Она сразу сказала, что работать прицепщиком Шурку больше не пустит, чем бы ей это ни грозило. После этого случая в колхозе он больше не работал, но из колхоза его так и не отпустили. Всю зиму он добросовестно готовился к поступлению в техникум, хотя в покое его не оставляли. Хотели его направить учиться в ФЗО, но мама сказала: только через мой труп. Да только её никто бы не послушал, если бы не случай.

А случилось вот что. Весной на землях нашего колхоза начались изыскательные работы. Исследовали, чем богаты наши недра, и оказалось, что очень богаты. На наших землях обнаружили нефтяную жилу, которая уходит в Турцию, залежи синьки, белую глину, марганец и многое другое. Прочили большое будущее нашему хутору, но на этом дело и закончилось. Все скважины забили, и так они до этих лет стоят невостребованные. И пророчество не сбылось, а наоборот, хутор наш умирает. Уже там живут одни всеми забытые старики, даже школу и ту закрыли, учить некого. И так уж душа у меня болит за свой родной хутор…

Так вот в ту весну в наш хутор прибыла целая бригада изыскателей. Большая часть этой бригады расквартировалась у нас. Лабораторию организовали в сарае, а рабочих разместили прямо во дворе в палатках. В основном бригада состояла из мужчин, но были среди них и женщины. Одна из них стала жить у нас в доме. Её звали Надеждой Николаевной. Вот она и помогла вырвать Шурку из колхоза. Всю весну и почти всё лето он работал в этой бригаде. В августе месяце поступил в Новочеркасское гидромелиоративное училище. Окончил училище, и его направили на Кавказ строить на какой-то горной речке гидроэлектростанцию. Работал он там прорабом. К счастью, несколько месяцев всего, а иначе, как Шурка говорил, посадили бы меня, как пить дать. Ведь за весь строительный материал отвечал он, а его разворовывали, и Шурка ничего поделать не мог. Спасло то, что вовремя в армию забрали.

Ну, о том, как Шурка служил в армии, я расскажу чуть позже, а сейчас вернусь немного назад. Я хочу рассказать о женщине, которая можно сказать, дала путёвку ему в новую жизнь. На первый взгляд Надежда Николаевна казалась женщиной из простой рабочей семьи. Она была просто одета, не жеманна, не показывала своего превосходства перед подчинёнными, речь простая, в общении с окружающими сдержанная, всегда уравновешенная.

Я уже раньше упоминала о том, что она стала жить у нас. Позже мама рассказывала, что для неё самой это было неожиданностью, потому что Надежда Николаевна могла снять квартиру с лучшими условиями. У нас условий для проживания, вообще не было никаких, даже не было свободной кровати. Спала она вместе со мной. Не брезговала купаться в том же корыте, пила, ела из нашей посуды. У нас не было даже умывальника. Умывалась так: я или Валя сливали ей из ковшика. Одним словом, была неприхотлива, как она сама отвечала хозяйкам, которые предлагали ей лучшие условия. Она говорила им: меня устраивает хозяйка и её дети, а к условиям я привыкла к любым.

Изыскательские работы велись у нас несколько сезонов, и столько же сезонов жила Надежда Николаевна у нас. Мы, дети, так привыкли к ней, что стали считать её своей родственницей, и она нас тоже. Когда Шурка стал учиться в Новочеркасске, то она предложила маме, чтобы он пожил некоторое время у них, пока не устроится в общежитие. Мама была рада её предложению. После этого разговора Надежда Николаевна пригласила маму и Шурку поехать к ней в гости, сказала, что познакомит их со своей мамой и сыном.

В ближайший выходной её водитель повёз всех троих в город. Чтобы дольше побыть дома, Надежда Николаевна решила ехать в ночь. Подъехали к её двору уже поздней ночью. Мама с Сашей видят, что остановилась машина около какого-то двухэтажного старинного особняка, обнесённого высоким сплошным забором и с такими же высокими воротами. Подошла Надежда Николаевна к воротам, а мама думает: как же она откроет их, ведь калитки не видно, да и замка тоже? А Надежда Николаевна нажала на кнопку, и мама слышит через небольшой промежуток времени голос настоящей пожилой «барыни» какой она слышала в фильмах.

«Надюшенька, это ты ?» - спросил голос за воротами. «Да, маменька, это я» – отвечает Надежда Николаевна совсем незнакомым для мамы голосом с другой интонацией. «Сейчас, дорогая, открою», - проговорил голос за воротами, и тут же что-то щёлкнуло, и калитка открылась. Вошли они во двор. Он был большой для города, так соток на десять, прикинула мама. Разделён был на отдельные участки, и на одном из них стояла давно не использовавшаяся оранжерея. Надежда Николаевна заметила мамин скользящий по двору взгляд, пояснила: «Отец, когда был жив, проводил здесь свои опыты, он был селекционер, выводил новые сорта пшеницы».

Подошли они к крыльцу, дверь на первый этаж по звонку уже открыли, без вопросов, и они по лестнице поднялись на второй этаж. Прихожая на первом этаж была слабо освещена, и Саша с мамой обстановку прихожей не рассмотрели. А вот прихожая второго этажа была хорошо освещена, и маме она показалась невероятно красивой, наверно, потому что она сравнивала её со своей убогой обстановкой. Их встретила очень пожилая женщина в ночной сорочке, вся в кружевах, поверх неё был накинут красивый халат и на голове кружевной ночной чепчик. Встретившись, они обнялись, поцеловались, и пожилая женщина попросила: «Доченька, Николеньку не буди, пожалуйста, он только что уснул. Очень долго тебя ждал, но не дождался». « Хорошо, маменька» - ответила Надежда Николаевна.
«Наденька, я правильно поняла, что эта твоя хозяюшка с сыном?» - «Да, маменька, это они» - ответила её дочь. « Так что же мы стоим у порога? Приглашай гостей и будь добра, сама их обслужи, а я пойду в свою спальню, уж очень устала». И с этими словами она удалилась.

Надежда Николаевна провела маму и Сашу в разные небольшие комнаты. Каждая комната была уютна, но чувствовалось, что в них давно не жили. Показав комнаты, в которых они будут спать, провела в ванные комнаты, сказала: здесь можете помыться. После обмывания она пригласила их в столовую. Комната была огромная, посредине неё стоял такой же огромный дубовый, покрытый лаком под орех стол с фигурными точёными, но массивными ножками, а вокруг него стояли такого же типа стулья. На столе стоял небольшой самовар и фарфоровый тонкой работы чайный сервиз. Стол был накрыт на три персоны.

Поужинав, все потом разошлись по своим комнатам спать. Мама и Саша вспоминали, что в этом огромном доме, наполненном своими звуками, своими шорохами, спалось неспокойно. Видно, беспокоило их множество пустых комнат. Раньше всех утром проснулся Коленька, и он сразу же побежал в комнату к своей маме. Радостный голос его разбудил всех. Позже, когда Саша стал жить в этом доме, то он узнал от Софьи Ивановны, что муж её, Николай Александрович, академик. Она показала ему его рабочий кабинет.

«В нём всё осталось так, как было при жизни моего дорогого Коленьки» – сказала она и на какое-то время задумалась. За это время Саша успел рассмотреть кабинет, его поразили инструменты академика. Они хранились в шкафах, аккуратно разложенные на полках, и были такими чистыми, что казалось, их только что вычистили после работы. Очнувшись от задумчивости, Софья Ивановна продолжила экскурсию по дому. Показала Саше комнаты всех её детей, которые сохранялись в том виде, в каком они оставили их. Она сказала, что когда они приезжают домой, то живут в своих комнатах. Пока Саша жил у неё, она привязалась к нему, как к родному. Как говорила Надежда Николаевна, видно, за то, что мальчик из хутора, никогда не игравший на пианино, и вдруг исполнил полонез Огинского. Он просто этим покорил её.

Дружба с Надеждой Николаевной продолжалась много лет, а потом как-то сама по себе прервалась, а жаль, ну а теперь, наверно, её и в живых уже нет. Если это так, то Царствия ей Небесного.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив