Семён Семёныч!

Вот именно заменой коврового покрытия на паркет и занялись в конце прошлого года наши соседи – как слева, так и справа. Неделю или две с обеих сторон нас преследовала довольно-таки назойливая долбёжка. Впрочем, с соседским перфоратором, к которому мы были привычны со времён жизни в российской многоэтажке, это всё равно сравниться не могло, а потому мы особенно не переживали, тем более что интенсивность долбёжки скоро пошла на спад и вскоре практически сошла на нет. Остался только глухой тяжёлый стук, который регулярно раздавался со стороны соседей слева в одно и то же время – где-то без четверти десять вечера. По всем моим расчётам ремонт у соседей давно должен был закончиться, но, несмотря на это, каждый день что-то всё так же тяжело бухало прямо за стеной – всё так же без четверти десять.
Я всё пытался понять, что же это за такая технология, когда отделочники сначала долго тихонько копошатся, и только глубоким вечером в одно и то же время грохают чем-то тяжёлым. Потом подумал, что это могут быть и не отделочники. Например, соседи всё никак не могут определиться с расстановкой мебели и постоянно что-то двигают. Двинут диваном в стену – вот тебе и грохот. Это, впрочем, не очень сочеталось с регулярностью и постоянством. Перестановка мебели – это, конечно, временами затягивает, но не в одно и то же время каждый день с точностью до нескольких минут. И всё же было ощущение, что они именно двигают что-то тяжёлое. И вдруг до меня дошло, что же именно они там двигают.
У нас в одной из спален установлен встроенный шкаф с тяжеленными сдвижными зеркальными дверями. У соседского юнита планировка очень похожа на нашу, поэтому у них в спальне точно такой же шкаф, примыкающий к стене между их и нашим юнитами. У них есть ребёнок – девочка лет четырёх или пяти. Без четверти десять она идёт переодеваться ко сну, достаёт из шкафа свою пижаму, закрывает его – и бьёт при этом тяжеленной дверью в стену, отсюда и раскатистый стук.
Почувствовал себя Ниро Вульфом: расследовал загадку не выходя из дома.
|
</> |