СЕДЬМОЙ ДОМ. Продолжение 26

Храбрая Маша и матрос Кошка
Посчитали с Машей, оказывается мы всего четыре раза были в Севастополе до рождения Мити, и один раз после. Странно… а мне казалось гораздо больше. Ну ладно. Про салют раскажу теперь.
Мама уже уехала, у нее отпуск кончился, а папа еще с нами свой доживал. И это был июль, потому что День морского флота. Самый великий праздник в Севастополе, как Новый год у нас. Парад кораблиный мы прошляпили по-дурацки. Дядя Ваня, бывший муж тетилялин, он шишка там был в Севастополе, достал нам билеты на него, чуть не в первые ряды. И не дозвонился, мы купаться уходили. Решили с Машей хоть на салют посмотреть. Севастопольцы наши опять ничего не знают – откуда лучше смотреть. Решили на Графскую пристань прямо поехать. Ну, приехали на ночь глядя. Толпа народу там. Дождались салюта. Ничего толком там и не видно было совсем. Собрались домой, Маша сонная уже. Не тут-то было! Транспорт до 1 ночи не ходит никакой, или позже даже. Я так и ахнула. Разозлилась на тетку с братом ужасно. Ну как можно столько лет жить в Севастополе и не знать об этом! Пошли ловить такси. Какое там! Таких ловильщиков полгорода, а такси мало. И что делать? Пошли пешком, не ночевать же на лавочке. И дорогу-то толком не знаем. Пошли по троллейбусным проводам. Как только от центра отошли - пустые темные улицы. Да еще праздник такой, думаю, пьяные все, страшно. И так удивилась: ни в центре, ни на окраинах, ни одного пьяного не встретили. Веселые все, может, чуть навеселе – но ни одного пьяного. Это у нас в новогоднюю ночь чтоб пьяных на улице не было – можете себе такое представить? А там вот не было, ни моряков, ни штатских.
Сначала Маша в туалет захотела. Как назло на центральных еще улицах, где полно народу. Пришлось терпеть до первых окраин бедной. Я еще сердилась, что она потерпеть не может. И тут приперло меня, да еще как! Ну если Машу маленькую еще можно было под кустик посадить, то мне-то совсем никак! Дома же кругом, окна горят, люди ходят то и дело, хоть и не часто. Пришлось до дому терпеть. Пробрели мы с полдороги, и тут провода ушли куда-то в непроходимое для пешеходов место. Стали мы его обходить, и забрели в такую промзону с железной дорогой, просто Зона из Сталкера. И вот мы там в полной темноте лезли через пути и какие-то железяки, за каждой кучей мусора нам мерещились вурдалаки или в лучшем случае маньяки. Не знаю уж каким чудом выбрались снова на дорогу. Транспорт начал уже ходить, но народ свисал из дверей, и чуть не с крыш, куда уж там с ребенком влезть.
Пошли опять по проводам, хотя уже и не уверены были, что нашего маршрута провода. И все ждали, когда дойдем до памятника матросу Кошке. Это уже на подступах к нашему дому он. Бредем уже из последних сил, и все стонем – где же Кошка, где же Кошка. И вдруг раздается : мяяяууу!! Глядим – перед нами этот памятник Кошке, а под ним сидит настоящая кошка и мяукает. Тут нас такой смех разобрал, что остаток пути мы прошли довольно весело.
Домой мы заявились в половине третьего. Я думала там уже все с инфарктом лежат. Позвонить почему-то не вышло, то ли монетки не было, а где ночью разменять. То ли автомата работающего не попалось. Представить, что мы бредем одни через полгорода ночью – вполне достаточно для инфаркта. Я бы не усидела и объездила на такси все возможные пути к дому, уверена была, что так и сделали, да разминулись и теперь совсем с ума сходят. Я еще шла и думала – надеюсь, хоть кто-то остался дома, на случай, если мы приедем как-то. Но дома были все, веселенькие такие. Спать не легли, вспоминали детство и хохотали до упаду. Мамы не было, чтобы всех сдетонировать. А самое смешное, что салют, который мы так толком и не увидели, было прекрасно видно с теткиного балкона.
Я до сих пор поражаюсь Машиному героическому харктеру. В 6 лет полночи топать в темноте по городу! И не ныла нисколько. Совершеннейший ангел у меня ребенок. Ни бессонных ночей, ни нытья, ни капризов – никогда.
Ну что еще помнится? Машина ладошка в моей, когда гуляем, загорелая рожица. Тетилялин кудрявый пирог с яблоками. Такой вкусный!
Панорама. Херсонес, разрушенный Владимирский собор. Церковь на Братском кладбище в лесах, надпись под куполом – И восстанут здесь. И под ней имена, имена, имена. Лик Христа с дыркой от пули посередине лба. Памятник Тотлебену и еще много кому, о ком писано в школьном учебнике по истории. И я впервые понимаю, что это не просто слова, все это было, вот прямо здесь было. И братские солдатские могилы под огромными мраморными плитами. И в родительские дни на них тоже клали конфеты и печенье, как на могилы родных. Фото покажу потом, они сделаны уже когда родители переехали.
С утра на море, если погода. Иногда я ходила и после обеда, в самую жару, без Маши уже, пока она отдыхала. Чтобы не упустить солнышко, нажариться про запас, накупаться. Тогда кто-то лез знакомиться, не откажите мне в любезности, да, пройтись со мной слегка туда-сюда, но я лежала носом в песок и отбрыкивалась. Всем объясняла, что дома меня ждет любимый муж, и никаких любезностей не будет, отказываю в любезности. Помню здоровенного красивого моряка, который шел за мной до самого дома почти, уже не надеясь ни на какую любезность, сказал – хочу запечатлеть ваш образ верной женщины получше и навсегда. Вдруг больше не встречу. Раньше же не встречал. Ну да, наверное перед таким трудно устоять. Но мне почему-то тогда было легко совсем. И противно думать о каких-то тайных свиданиях и вранье.
Помню, в эту поездку я папе впервые "высказала". Не собиралась совсем, но он все время мне говорил - а помнишь как в Кореизе были, а помнишь в Гурзуфе, а помнишь в Ялте. И я каждый раз говорила, что не была никогда ни в Кореизе, ни в Ялте, ни в Гурзуфе. Ну как же не была, там еще Русалочка в Кореизе, а в Гурзуфе Аю-даг, как ты не помнишь. Ну я не выдержала и сказала, что везде они были с мамой вдвоем, а я ни разу с ними не ездила, мне было неполезно, в следующий раз возьмем, я сидела с бабушкой в Черниковке, на полезном всем климатическом курорте с ароматом заводов. Мы с ним вообще в первый раз вместе в Крыму, а я до этого была один раз в 9 лет. Папа совершенно ошарашен был. Как-то он этого не осознавал. Сказал, что они были нищими и у них не было денег всем вместе ездить. Я сказала, что я не нищая, просто бедная, поэтому в Крым езжу исключительно ради Маши. Да и не были они никакими нищими конечно. Похоже, папа вообще о таких вещах не задумывался никогда, все решала мама, а она не могла быть не права по определению. Когда писала эту историю, давно еще это было, не могла уснуть потом ) Смешно конечно, и обиды той нет давно. Просто осознала еще ясней, до какой степени папа вообще меня не замечал, воспринимал только через маму, в плане огорчила или порадовала )
Любимому мужу была послана фотография, мы с Машей стоим в море, я в новом оранжевом купальнике. В ответ чуть не телеграмма: как ты могла купить такой купальник! Немедленно выброси и купи приличный! И в каждом письме про этот купальник. Никакие объяснения, что на юге все в таких ходят, даже старые тетки, не действовали. Мало того, как только приехали, он первым делом полез в чемодан, отрыл этот купальник и порвал в клочки. Витюша, присутствовавший при этой сцене, все спрашивал меня:
– Оль, а в чем дело, чего он так разъярился?
- Не знаю, Витюша, сама не понимаю, из чего тут яриться, всего-то два сантиметра материи.
На следующий год купила себе такой же)
Больше приключений в этот заезд с нами не было. Да и в следующие тоже. Все они были похожи. Море, пляж, вечерние прогулки, ворчание на испортившуюся опять погоду. Поездка в Ялту морем. Вкусная домашняя еда и отвратительная в любом кафе и ресторане.
Вечерами мы хохотали. О чем бы ни заходил разговор, когда все собирались дома, а чаще всего воспоминали детство папа с сестрой, все нам было весело. А если удавалось уговорить Сашу изобразить чмокающего Брежнева, да еще каждый раз с новым только что придуманным им текстом - все валялись.

Вот этот растерзанный мужем купальник)


Херсонес, разрушенный еще Владимирский храм.





Шторм, холод. Это лето, август самое позднее, 1 сентября Маше в школу.

Братское кладбище

Маша ест знаменитый тетилялин кудрявый пирог.
|
</> |