С одесского кичмана...

В книге "Спасибо, сердце!" Утесов пишет: "...роль мне очень нравилась. Андрей Дудка... Бандит, карьерист, забулдыга и пьяница, покоритель женских сердец. Он мечтает быть главой государства. И организует его в одном из сел Украины. И сам себя выбирает президентом". Позже, когда Утесов создаст свой теа-джаз, он включит "Кичман" в первую программу коллектива. Известный театральный критик Сим. Дрейден в 26-м номере журнала "Жизнь искусства" за 1929 год писал: "Особо следует отметить исполнение Утесовым "С одесского кичмана". Эта песня может быть названа своеобразным манифестом хулиганско-босяцкой романтики. Тем отраднее было услышать ироническое толкование ее, талантливое, компрометирование этого "вопля бандитской души".
Песня стала шлягером того времени. "Успех был такой, - рассказывал Утесов, - что вы себе не представляете. Вся страна пела. Куда бы ни приезжал, везде требовали: "Утесов, "С одесского кичмана"!
Однажды начальник реперткома Комитета по делам искусства Платон Михайлович Керженцев предупредил артиста: "Утесов, если вы еще раз где-нибудь споете "С одесского кичмана", это будет ваша лебединая песня. И вообще, эстрада - это третий сорт искусства, а вы, Утесов, не артист". На что Леонид Осипович, не скрывая гордости, заметил: "А ведь Владимир Ильич Ленин в Париже часто ездил на Монмартр слушать известного шансонье Мотегюса. Ленин высоко ценил мастерство этого артиста". Керженцев с насмешкой произнес: "Да, но ведь вы-то не Монтегюс". "Но и вы, Платон Михайлович, между нами говоря, тоже не Ленин", - самым вежливым тоном ответил Утесов. Попрощался и ушел.
Однажды (1935 год ) его пригласили в Кремль, где проходило чествование лётчиков-героев Чкалова, Белякова и Байдукова, совершивших первый в истории беспосадочный полёт из СССР в США. Вот лётчики и обратились с просьбой о выступлении на концерте в их честь Леонида Утёсова. Приём проходил в Грановитой палате, где была установлена эстрада.
Леонид Утёсов признавался: когда он в сопровождении музыкантов входил в зал, на ходу исполняя «легко на сердце от песни весёлой», у него попросту подкашивались ноги от страха и волнения. До этого момента он никогда не видел так близко руководителей страны. Для этого мероприятия Леонид Утёсов постарался отобрать самые лирические песни из своего репертуара.
Когда же дело дошло до «Отражения в воде», музыкант вдруг увидел, что Иосиф Виссарионович украдкой смахивает слёзы. Как только музыка смолкла, Сталин поднялся со своего места и стал аплодировать, не сводя глаз с исполнителя. Леонид Утёсов откровенно растерялся, а его музыканты предположили, что правитель хочет ещё раз услышать эту песню. И Утёсов снова запел. Во время повтора композиции слёзы у Сталина уже лились по щекам потоком. Леонид Утёсов подумал тогда, что правитель, наверное, вспомнил о своей жене, погибшей несколько лет назад.
Присутствующие боялись даже поднять глаза, ведь Иосиф Сталин был вообще скуп на проявление эмоций, а тут – плачет… После окончания композиции наступила поистине гробовая тишина.
Вдруг в паузе к нему подошел дежурный в форме с тремя ромбами в петлице и сказал: "Товарищ Утесов, пожалуйста, "С одесского кичмана". Утесов, извиняясь, ответил, что эту песню он уже не исполняет. Через несколько минут дежурный снова подошел к артисту и повторил свою просьбу.
В этот раз Утесов не только отказался исполнить песню, но и объяснил, что сам начальник реперткома товарищ Керженцев запрещает ему петь эту песню. Еще через некоторое время все тот же дежурный тихо прошептал Леониду Осиповичу: "Товарищ Утесов, пожалуйста, "С одесского кичмана". Товарищ Сталин просит". О дальнейших событиях Утесов рассказывал следующее: "Ну, товарищу Сталину, сами понимаете, я отказать не мог. Что вам сказать? Когда я кончил, он курил трубку. Я не знал, на каком я свете, и вдруг он поднял свои ладони, и тут они - и этот, с каменным лбом в пенсне, и этот лысый в железнодорожной форме, и этот всесоюзный староста, и этот щербатый в военной форме с портупеей - начали аплодировать бешено, как будто с цепи сорвались. А наши герои-полярники, в унтах, вскочили на столы! - тарелки, бокалы полетели на пол, они стали топать. Три раза я пел в этот вечер "С одесского кичмана", меня вызывали "на бис", и три раза все повторялось сначала".
Через несколько дней в центре Москвы Утесов встретил Керженцева. Конечно, он не мог удержаться и сказал: "А знаете, Платон Михайлович, я днями исполнял на концерте "С одесского кичмана" и даже три раза - на бис". Разъяренный Керженцев прокричал, что с этой минуты Утесов может считать себя безработным и даже с волчьим билетом. И только после этой тирады Утесов добавил, что пел "Кичман" по просьбе Сталина. Буквально потеряв дар речи и не попрощавшись, Керженцев ушел прочь.
https://avmalgin.livejournal.com/1103049.html
|
</> |