Русские и прусские везде бивались - 24

qebedo — 04.05.2024 Драп нах Пройссен

В воспаленных умах «русских военных исторЕГов» существуют какие-то гипотетические возможности после «побед» при Голымине и Пултуске перейти в наступление и гнать Аполиона до Варшавы и из нея… То, что при Голымине о победе говорить вообще не стоило, и то, что в обоих сражениях неприятель ни разу не был разгромлен (понес серьезные потери — это не оно, к тому же по потерям, как мы видели, «игра была равна») — пошлые детали. «Надо было» Буксхёвдену пойти «в контрнаступ», подкрепить Голицына, соединиться с Беннигсеном и гнать врага до самого Берлину… Увы, фантастика должна быть научной. Серьезные боевые потери, нехватка продовольствия и боеприпасов, ужасающие ночные морозы и оттепели днем, превращавшие ледяную корку в топкую грязь — этого бы хватило на любой «контрнаступ», без учета того, что Беннигсен презирал Буксёвдена, а Буксхёвден — Беннигсена, и ни один из них не был согласен подчиняться другому вплоть до посыла нахрен. Так что хватит детских соплей — не было у русской армии после 26 декабря 1806 года вариантов, кроме как быстро уходить назад.


Готтхард фон Кнорринг

27 декабря Беннигсен начал отход на Ружан. Даже Остен-Сакен писал, что случилось сие «вопреки здравому смыслу» (и этого человека сделают потом генерал-фельдмаршалом?). Все остальные пишут про холод, невозможность спать в грязной жиже, замерзавшей ночью, отсутствие еды и денег (жалованье в некоторых полках выдавали в последний раз в сентябре) — из-за этого приходилось грабить пейзан и искать спрятанную им картофель. 28 декабря отход продолжился из Ружана на Остроленку. Офицер с печальной для России мракобесной фамилией Леонтьев (у славных двух грязноносцев оного прозывалова, Киститина и МихЕила, был их явный предок по троглодизму) злобно вонял про «скопище немцев», командовавших войсками, которые «блуждали по Польше и втолкнулись в Старую Пруссию». Даже официозный Михайловский-Данилевский вынужден был признать, что «храбрый до геройства Беннигсен не радел о подчиненности и армейском управлении», и в его штаб-квартиру в Ружане трижды врывались мародеры-дезертиры с требованиями «жрац и денех».

29 декабря Беннигсен прибыл в Остроленку. При переходе через Нарев он приказал сжечь мост, хотя знал, что Буксхёвден всё еще стоит в Макуве. Там генерал от инфантерии ждал подхода дивизии Дохтурова, и только 29 декабря двинулся в Новолес и перешел там через Нарев. Он послал дивизиям Анрепа и Эссена, отправленным ранее Каменским на другой берег, приказ перейти Нарев у Остроленки и присоединиться, но поскольку Беннигсен уже сжег тамошний мост, пришлось этим генералам отходить вместе с его корпусом. Буксхёвден отправил Беннигсену распоряжение идти в Новоград, где корпуса должны были соединиться. Первый генерал был там уже 31 декабря, второй из-за поломки понтонного моста и возведения нового добрался только 2 января 1807 года. Там же состоялся военный совет, на котором присутствовали Буксхёвден, Беннигсен, «связной с пруссаками» Петр Толстой, бывший у Каменского генерал-квартирмейстером генерал-майор Фабиан Готтхард фон Штайнхайль (для неграмотных руссиян — Федор Федорович Штейнгель), Тучков и Голицын, а также прибывший к войскам генерал от инфантерии Готтхард Йоханн фон Кнорринг, назначенный ранее (еще до дезертирства командующего) вторым по команде (так называли помощника главнокомандующего, который должен был заменять его в отсутствие первого лица).


Фабиан фон Штайнхайль

Получался какой-то апож — советовались генерал «как бы главный» (Кнорринг — однако он, кстати, был сильно простужен… после встречи с драпающим Каменским по дороге в армию), как бы оставленный за главного предыдущим командующим (Буксхёвден) и как бы не желающий им особо подчиняться (Беннигсен). Результатом такого «сотрудничества» было решение уходить в Восточную Пруссию и отправить отдельный корпус Эссена в междуречье Нарева и Буга. Из-за очередной поломке мостов корпуса снова пошли разными берегами и окончательно соединились 7 января в Тыкоцине.

Французы же продолжали ловить черную русскую кошку в темной комнате — даже два «чисто конкретных» столкновения с нею у Голымина и Пултуска не раскрыли глаза ампиратору на то, что же они всё-таки делают? В день обоих баталий Аполион вообще сидел в Лопацине, «не ожидая серьезных столкновений» и всё еще ждал данные разведки из окрестностей Цеханува, где по его мнению противник собирался дать ему генеральное сражение (см. предыдущие серии). Ему наконец-то доложили, что последние русские… ушли из Цеханува в Макув. Решено было переместить главную квартиру в замок Палюков — единственное «боле-мене» достойное ампиратора сооружение в окрестностях. Там же расположился корпус Сульта. 27 декабря были получены хвастливые рапорты о «победах» при Голымине и Пултуске, и Аполион (как будто сам не писал и не читал килолион таких бредней) раздухарился, приписав отступление русской армии доблести своих войск: «Все русские колонные отрезаны, они блуждают кругом и находятся в неописуемом беспорядке».


Петр Толстой

Тут еще подвезли рапорт о «погроме и разбитии» пруссаков у Бежуня (см. предыдущие серии). Главная квартира перебазировалась в Голымин, туда же стянулись корпуса Сульта и Ожеро, дивизия Гюдена из Пултуска, плюс кавдивизия Бомона. Где же, блять, русские? Мюра доносил, что в Макуве. ВотЪ, там будет сражение — воссиял Аполион, но 28 декабря оказалось, что и Макув противник эвакуировал. Попытки преследовать пруссаков, Буксхёвдена и Беннигсена утонули в грязи, обозванной ампиратором «пятой стихией». Соприкосновение с неприятелем было потеряно. Впервые за все революционные и аполионовские войны французы оказались в местности, где не было ничего пожрац — даже своровац. Это очень удручало войска, гвардия кричала в Цехануве Аполиону: «Хлебца!» «Нетути!» — злобно огрызнулся Его Величество, и недовольные гвардейцы пошли урчать по палаткам. В результате блестящей кампании всего за месяц Большая армия отвоевала бескрайние просторы грязи и несколько раз попырялась с русской армией, ничего существенного не добившись — как всегда, Аполион рулит!..

Оставить комментарий

Популярные посты: