Россия нужна для того, чтобы либерал мог сказать, что с ней делать?!

Он кривляется не от злобы, ему и правда невыносимо. Вокруг него Россия, со всем её барахлом — куда она годна? Избы, заборы, Байконур за пограничным столбом, тоска по тиранам, советская литература, попы на джипах.
Либерал уверен, что наступят иные времена и в эти времена войдут только избранные. Те, кто не потащит за собой хоругви, телеги со скарбом, почву и ворон в голове.
А у либерала экономическая целесообразность. У него честные глаза, неплохой английский. И даже русский лучше нашего — а мы и родным-то языком владеть не умеем, лапти.
Он всего добился сам, это только мы взяли взаймы, отняли, украли. Это у нас история рабства, пыток, кнута. А у него пепел в груди, который стучит в наше сердце и его пепел самый пепельный.
Его история мира всегда начинается с «европейского выбора». Пока нет «европейского выбора» — вообще никакой истории нет, одни половецкие пляски и соловецкие казни.
То, что для хорошего русского человека в его убогом ценностном мире «европейские ценности» стоят на десятом месте, сразу после картошки в мундире и сметаны с луком, означает, что он вообще не человек.
Либерал сначала сказал, что он интеллигенция, а всю нелиберальную интеллигенцию объявил «свиным рылом». Потом заявил, что он «тоже народ». Подумал, и добавил, что он и есть народ. Остальные уволены.
Либералам вечно затыкают рот, но слышно только их. Если кто и затыкает кому рот, так это один либерал затыкает другому. Часто, даже слышно, как они брезгливо молчат.
От либерала мы в курсе, что ветеран — это старая и глупая обезьяна в медалях, тем более, что и медали — не его. Что счастья не будет, пока не вымрет «совок», а совок — это всякий, кто не либерал. Что сто лет мы занимались всяким кровавым бредом, в то время как делом надо было заниматься, делом.
Либералы хотели вырастить нам человека, который хочет правды, а вырастили человека, который знает, что всё — ложь.
В нашем новом либеральном мире нет идеализма, самоотречения и мужества — но есть ставка на субъективизм и самоценность индивида со всеми его странностями, а также мужеложство, зачем-то возведённое в идеологию сопротивления и свободы.
|
</> |