"РОМАН С ОДНИМ ГОРОДОМ" (4)

evrica-taurica — 17.09.2025

Продолжу свои писания – «для себя и для гипотетического alter ego»



5 МЕНИППЕЯ
Роман причудлив, фрагментарен и анахроничен.
«Анахреничен» - если воспользоваться авторским неологизмом. Ведь речь заходит то о седьмом бродября, то о 44-м октября 2000 года.
И в самом деле, если «в постскриптуме было что-то о сквозняках и смещении летоисчисления», хронотоп романа предстал перед читателем запутанным и прихотливым, подстать переусложнённому языку произведения.
События происходят в 1992 году, а вспоминает автор о происшедшем лет пять спустя. Но с прошлым, а особенно с будущим, у Татьяны Алюновой отношения сложные. «Я хочу в Будущее Совершенное!» - просит Ева Цвета старуху-часовщицу. «Разве ты не видишь, как сама вытаскиваешь оттуда свои будущие книги?» - возражает та.

Пространство романа насыщено токами из самых разных энергетических источников, что живо передаёт атмосферу тотальной свободы духовных поисков, царившую в 90-е годы.
По верному наблюдению Людмилы Корнеевой, это необычайное произведение, несущее в себе поэтические и прозаические гены, - яркий образец прозы поэта как особой литературной сущности.
Но в каком жанре написан «Роман…»?
ЛК в своей книге «Цветные отражения Татьяны Алюновой» даёт немало удачных характеристик: «С первых строк романа открывается его фантастическое устройство. Чтобы принять правила игры автора, уводящего читателя из привычной реальности в воображаемый мир, достаточно понимать, что перед нами - картина жизни в 90-е годы, рассказывать о которой реалистическими средствами непродуктивно, ибо эта жизнь такова, что её отражение требует изменённого сознания, и наша героиня высказывается об этом определённо: «…а вокруг крутой сюрреализм»
И всё же автору удаётся достичь узнаваемости отражённого в романе нового мира. Для этого она обращается к приёмам жанра фэнтези…»
Но определение исследовательницей жанра «Романа…» как фэнтези, на мой взгляд, неверно.

Признаки фэнтези таковы:
наличие надмировых, божественных сил, магии и различных сказочных персонажей;
литература, относимая к жанру фэнтези, базируется на сверхъестественных идеях или предположениях и содержит такие элементы, как демоны, колдуны, духи и магические заклинания.

 Исследователи И. Эйдемиллер и Л. Лебедев определяют фэнтези так: «Мир фэнтези — это пропущенные через современное сознание и ожившие по воле автора древние мифы, легенды, сказания. Это альтернативные или забытые периоды истории человечества. Это летописи почти сказочных королевств. Это комедия условного средневековья и трагедия мира, навсегда покидаемого эльфами, гномами»
Ну и так далее.
Как видим, наш «Роман…» этим признакам не соответствует.
«Роман с одним городом» - это не фэнтези.
Это МЕНИППЕЯ!
*
Вспомним определение открывателя этого жанра, Михаила Бахтина:
Мениппея - "мениппова сатира", жанр античной литературы, характеризующийся свободным соединением стихов и прозы, серьёзности и комизма, философских рассуждений и сатирического осмеяния, общей пародийной установкой (пародируются целые сцены эпоса и трагедии) , а также пристрастием к фантастическим ситуациям (полёт на небо, нисхождение в преисподнюю, оживление царства мёртвых и беседа мертвецов и т. п.) , создающим для персонажей возможность свободного от всяких условностей поведения, потому что переворачивается общепринятая иерархия ценностей.

«В менипповой сатире фантастическое служит не для нахождения философской истины в последней инстанции, но именно «для… ее искания и… испытания»
Кстати, в литературе ХХ века самый знаменитый роман-мениппея – «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова.
*
Ещё по теме, из первоисточника:
В мениппее увеличивается удельный вес смехового элемента
Мениппея характеризуется исключительной свободой сюжетного и философского вымысла.
Важнейшая особенность жанра мениппеи состоит в том, что самая смелая и необузданная фантастика и авантюра внутренне мотивируются, оправдываются, освящаются здесь чисто идейно-философской целью - создавать исключительные ситуации для провоцирования и испытания философской идеи - слова, правды, воплощенной в образе мудреца, искателя этой правды.
Очень важной особенностью мениппеи является органическое сочетание в ней свободной фантастики, символики и - иногда - мистико-религиозного элемента с крайним и грубым трущобным натурализмом…Идея здесь не боится никаких трущоб и никакой жизненной грязи. Человек идеи - мудрец - сталкивается с предельным выражением мирового зла, разврата, низости и пошлости.
Изображение необычных, ненормальных морально-психических состояний человека - безумий всякого рода ("маниакальная тематика"), раздвоения личности, необузданной мечтательности, необычных снов, страстей, граничащих с безумием, самоубийств и т.п.
Для мениппеи очень характерны сцены скандалов, эксцентрического поведения, неуместных речей и выступлений, то есть всяческие нарушения общепринятого и обычного хода событий, установленных норм поведения и этикета, в том числе и речевого.
Для мениппеи характерно широкое использование вставных жанров: новелл, писем, ораторских речей, характерно смешение прозаической и стихотворной речи. Наличие вставных жанров усиливает многостильность и многотонность мениппеи.
(Цитаты из книги М. Бахтина «Проблемы творчества Достоевского»)
Итак, по всем пунктам «Роман с одним городом» идеально соответствует жанровому канону мениппеи.
А теперь применим каждый параграф теории к нашему объекту, по необходимости кратко.
Большой удельный вес смехового элемента.
О да! Категории комического представлены в творении Алюновой во всём разнообразии – здесь мы встречаем озорной юмор, дружеское подтрунивание, интеллектуальные прибаутки, лёгкий сарказм, плотный сарказм, глум, стёб, чёрный юмор, пародию, травестию, едкую иронию.
Хотя в романе встречается и комос в чистом виде (например: «у печатной машинки появились признаки бумагобоязни»),
Нейтрализован пафос, и ироническая интенция доминирует.
 Сила денег, диктат власти, грубая физическая сила – всё репрессивное, насильственное, душащее свободу, - встречает сопротивление иронизирующего ума.
Ведь ГОЛОДНЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ ИЗОБРЁЛ САРКАЗМ КАК ЗАЩИТУ.
*
КАРНАВАЛ и карнавальная стихия - яркая метка мениппейного повествования.



Один из эпизодов «Романа..» описывает карнавал  в Будтобурге. Повод феерического веселья – День святого Иньи, канонизированного накануне.
Алюнова позволяет себе рискованные пассажи: святого она наделяет именем Инья, в традиционном написании св.Инья.
Святой Инья, который изобрёл смехофазотрон, подарил будтобургцам самый весёлый день в году. Смех прежде раздавали по карточкам, но изобретение смехофазотрона позволило людской радости изливаться нелимитированным потоком.
«Смех, хохот и экзальтация – всем даром!»
Скандал
Коэффициент скандалёзности в романе необычайно высок.
Скандал с попугаем, проглотившим драгоценный гранат.
Скандальная повесть и кино с участием Юлии и Юлия: блюстители морали в шоке.
Скандал в психбольнице: хатха-йога среди больничных коек.
Un piccolo scandaletto с попкой, показанной бабулькам у подъезда.
Скандал, грозящий увольнением: в разгар фестиваля безответственная «тащистка» бросила «Караван» без радио
Область телесного низа: тема раскрыта широко, примеров достаточно.
«Телесному низу» противостоит духовный верх.
Болезненные состояния сознания героев и «трущобный натурализм» воплотились в больничном эпизоде («пять дней в гестапо сознания»), в биографии К.Ф. Сандеевой и в других впечатляющих фрагментах.
Пласт сновидений очень обширен:
Сон Клеопатры Фоминичны про стеклянный гроб оказывается вещим: Юлий умирает
Сон Энн Икс про падение чёрных метеоритов
«Госпожа Энн Икс затворила двери и упала на тахту, подкошенная воспоминанием невыносимой остроты и неопределённости – вчерашний сон! Как же она за весь день не вспомнила?!»
Сон Мортена «Я вёл в горы группу людей…» - о поселении летающих людей.

При перечислении всех этих эпизодов создаётся впечатление, что перед нами многостраничный талмуд. Но нет: в «Романе с одним городом» всего-то сто с небольшим страниц. А многофабульность и перенаселённость книжки специфична и связана с принципом «сюжетной рассады». Автор, фигурально бросив в чернозём своего творения горсть сюжетных семян, более-менее заботливо выхаживает несколько «тронувшихся в рост»; а остальных, с двумя-тремя листочками на хилых стебельках, не балует своим хозяйским вниманием. «Само вырастет»
Эта небрежность может восприниматься и как просчёт, ведущий к композиционной рыхлости, и как намеренный приём, уподобляющий ткань романа «потоку сознания».
Фантастический элемент плавно внедряется в обыденность. Впрочем, поэтически поименованная реальность уже мерцает новыми оттенками смыслов (Гув, Будтобург, Удачное, Максопотамия). Энн Икс с гостем взбираются на отроги Перчема – чтобы с руин византийского храма понаблюдать НЛО. А здесь уже рукой подать до небес – где проплывают Магеллановы облака.



А выше обжигает ледяным дыханием стратосфера, и налажено регулярное сообщение с астероидом Фифти-Фифти.

Ева Цвета, Экзюпери и Мортон накоротке с гравитацией; последний вообще  - командированный из Флайландии.
Есть тут и другие необычные персонажи: «ангел», атланты, белый попугай Герундий, болтающий на трёх языках. Герундий слегка напоминает говорящего Кота Бегемота в булгаковском романе.
Ангел Илья появляется в повествовании запросто, приземлившись на ветку. Хотя какой это ангел? Похотливый птерогомус с оперёнными верхними конечностями.

«Быть ангелом – это всегда любить» - объяснял Веронике настоящий ангел из прозаической миниатюры «День радуги»
Красочный образец диффузии сюрреала и реальности – эпизод «Потоп в библиотеке»:




«Юля бросается в воду и плывёт к зарешёченному окну. Она слишком резко оттолкнулась от лестницы, и Юлий съезжает в воду. Ему нравится, что она такая тёплая, и что книги тоже поплыли следом за ними. Из энциклопедии по ихтиологии выплывают оранжевые меченосцы и золотые вуалехвосты, розовые принцессы бурунди и прозрачно-серые дискусы; ситцевый меланохром разевает свою слоновую пасть в лицо Юлию, и тяжёлая синяя медуза плотно присасывается к его диафрагме».
Речевая полифония образуется от сочетания контрастных языковых и стилистических пластов: эрудированной речи интеллектуалов, отборных афоризмов и простецких бытовых клише, «бредовых» стихотворений, больше похожих на буримэ, вкупе с дадаистскими виршами; учёной речи продвинутых йогов и загадочного вещания прорицателей разных мастей.
Органичен и полилингвизм. Герои естественно и непринуждённо переходят в разговоре на чужой язык: Энн Икс – на английский, «англичанин» Мортен – на русский. Подросток Юля спонтанно начинает понимать «ангельскую латынь», а дождь, прислушиваясь к беседе, вставляет свои эхообразные реплики. Музыка диалога благодаря журчанию аллитераций воспринимается как вокальное трио.
«- Я Юля, - говорит она.
- Илья… - произнёс ангел.
- Лью я, - прибавляет дождь.
- Или я или не я, - продолжает беседу Юля.
- Экс нихило нихиль, - отвечает ангел на латыни.
- Не хило, - соглашается она.
- Не лихо и хлынуть, - опять вмешивается дождь.
- Нон мульта, - тормозит его ангел».
И далее в таком роде, перемежая родную речь английскими фразами и изречениями на чеканной латыни.
Даже попугай ругается по-английски и кукарекает «Mein Herz» с чистым берлинским акцентом
В чём смысл подобного полилингвизма?
Вероятно, в идее, обратной «казусу Вавилона»: не разделение по языковому принципу, а соединение благодаря пониманию любого наречия в устах собеседника.
А ещё Юля с Юлием отправились в библиотеку за словарём идиша – чтобы читать «на полустёршейся плите» старого кладбища древние надписи.
И уже выйдя за рамки вербала, вдохновенный автор чертит графические символы - тайные знаки - возможно, припоминая свои предыдущие воплощения в Атлантиде…
«Роман с одним городом» превращается в роман с языком
Вставные жанры предъявлены в ассортименте: это лекции, таблицы, телеграммы, диаграммы, схемы, монологи…Праздничный спич герцога де Фразини. А уж стихотворных инкрустаций не счесть!
Фигура мудреца, непременная в мениппее, наличествует: это флайландец МОРТЕН, профессиональный пуруша, просветлённый.
Философские рассуждения присущи и цыганке Марии-Виктории, серьёзно подкованной в вопросах онтологии и эпистемологии.
Оказавшиеся особым образом в романе Экзюпери и Аристотель, таинственный Карлик Наннос (чьё прошлое мы вскоре разгадаем), да и приятели Татьяны также ненароком роняют мудрёные афоризмы.
Но главным героем-философом, несомненно, является сама автор. Под всеми своими псевдонимами она исследует темы духовного поиска и внутреннего путешествия.
Таким образом, мениппея оказывается идеально пригодна для изображения той причудливой модели мира, которую сотворило воображение Татьяны Алюновой.
Но какова ДИЛЕММА, которую писательница пытается разрешить?

Об этом мы узнаем, пройдя ещё несколько тропинок в лабиринте нашего исследования.

*

Оставить комментарий

Популярные посты:

domitianus

Как выбрать между имплантацией, протезированием и коронками для восстановления улыбки

olgakubay

Все нет как просто!

arkhivov

Лапландские дневники

sacai

Изменения в природе

rayskiy_sergei

A Hard Day's Night

flower_on_stone

День рождения

dz4ngrizalosaur

Кружение

pantv

Солнечный С-Петербург

labana

Пролето. Часть третья: Земля в иллюминаторе

• Ранее
• Архив