Репрессивные заметки -2. Физическое воздействие и заговор в НКВД - 1

lost_kritik — 20.08.2020 Теги: Успенский

Сел по традиции собирать материал по методам применения физ. воздействия, потом перечитал собранное, потом еще перечитал, потом еще несколько раз, и с удивлением заметил, что тема применения физ. воздействия чудесным образом тесно переплетается с темой заговора в органах НКВД. А посему мы эти темы объединим. И прежде чем вы нырнете в бесконечное полотно текста, несколько пояснений.

Собранный материал настолько отчетливо обрисовывает происходившее, так что даже не было необходимости разбавлять его своим текстом. Поэтому выписки из писем, показаний, судебных отчетов и приговоров, были просто рассортированы. Начнем снизу, с рядовых сотрудников уровня районов, потом рассмотрим руководство областное, а закончим республиканским и высшими чинами НКВД. В конце подытожим.

Безусловно, имеющийся материал полностью не тянет на репрезентативную выборку, хотя судя по собранной информации, к этому близок. Необходимо учесть, что описанные случаи были во многих, а вероятно и в большинстве управлений НКВД. Так как ситуация как среди исполнителей, так и на местах была разной. К сожалению, пока воссоздать картину с оценкой работы каждого управления не представляется возможным. Надеюсь в будущем этот вопрос удастся прояснить.

Также надо помнить, что жертвы репрессий и органы проверяющие работу НКВД были заинтересованы преувеличивать нарушения. Т.к. арестованным и вовсе открывало путь к свободе. В свою очередь, чекисты попавшие под следствие, были заинтересованы в преуменьшении и отрицании собственных преступлений. Как утверждают А.Савин и А.Тепляков в статье «Чистка чистильщиков» как инструмент дисциплинирования НКВД. Сотрудники УНКВД по Одесской области на скамье подсудимых, 1939–1943 гг». «После того, как подследственным в тюрьмах стало известно в ноябре 1938 г. о «новых ветрах», задувших на советском политическом олимпе, они стали в массовом порядке отказываться от своих показаний и заявлять работникам прокуратуры и судьям о том, что оговорили себя и «подельников» под моральным и физическим воздействием со стороны следователей НКВД»¹. И в качестве ориентира, к 11 февраля 1939 г. по Украине были рассмотрены дела на 10 130 чел., из них на предмет освобождения прокуратуре были переданы дела на 3441 чел.²

Если уж начнете читать, то читать надо внимательно и до конца. Хотя чтение не из приятных.

На этом с пояснениями закончим, погнали.

«Если бы я активно выступал против тех методов следствия, которые были в то время,

и еще в дополнение, если бы получился у меня какой-нибудь казус,

то меня уже давно не было бы в живых».

С.И. Борисов - бывш. нач. Уманского райотдела НКВД УССР

Из сообщения А.Я. Вышинского о незаконных действиях Олевского райотделения НКВД. 4 февраля 1938 г.

Следствием установлено, что арестованных во время допросов избивали, ставили на многосуточную «стоянку» и т.д. Об избиениях арестованных широко известно населению района, ибо ряд арестованных, избитых в райотделении НКВД, затем были освобождены за полной недоказанностью какого либо с их стороны преступления и вообще за полной необоснованностью произведенного ареста…

Помимо преступных методов следствия установлена прямая фабрикация дел…

Райпрокурор ЛОЗИЦКИЙ, пытавшийся бороться с этими безобразиями, по настоянию работников отделения РайНКВД, 8.1.-1938 г. из партии исключен за связь с врагами народа – быв. секретарем Райкома ВКП(б) и начальником почты.

Из докладной записки сотрудника Вологодского УНКВД Анисимова И.В. 27 декабря 1938 г.

Мне известно, что по 30-40 человек вписывали так, что после ареста у следователей был один его паспорт и вписывал протокол обвиняемому, что ему вздумается, а после этого принуждали подписывать его написанное. Я помню как мне дали 15 штук паспортов (женщин) и Власов сказал, что пиши садись протокол, вот тебе мой черновик, а когда я ему сказал, что Нач-к у них нет состава преступления, то он ответил – «Партия нам так диктует, а ты должен подчиняться решениям партии»….

После этих убийств 3-х граждан ВЛАСОВ вызвал меня в кабинет и отобрал подписку о неразглашении этого дела, а в подтверждение с целью запугивания сказал, что если выдашь нашу работу, то убьем сразу как собаку. Я его подписку не подписал и отказался, тогда он поручил мне убить обв. СКВОРЦОВА в кабинете железным молотом и когда я отказался от этого дела, то он прислал в кабинет ВОРОБЬЕВА, а меня выгнали из кабинета и там большой чернильницей СКВОРЦОВУ разбили всю голову и он подписал им «показания», причем мне давали 15 рублей денег за то, что бы СКВОРЦОВА я заставил насильно подписать написанный им протокол и тогда как мною этого не было выполнено, то ВЛАСОВ назвал меня «тряпкой» и лишил обещ. денег….

В 1938 году меня выдвинули на работу Пом. Опер. уполномоченного УГБ в ..йское РО НКВД, куда был в порядке выдвижения нач-ком назначен ОВЧИННИКОВ ..ий Дмитр. Узнав БЕНЮК, что я знаю о преступных действиях по Белозерскому НКВД в отношении ОВЧИННИКОВА он вызвал меня к себе в кабинет и стал показывать на меня компрометирующие материалы с целью уволить меня из органов. Он сказал, что я не выполняю указаний ОВЧИННИКОВА и не пишу протоколов допроса так как пишет ОВЧИННИКОВ, а ОВЧИННИКОВ на протяжении ряда лет имеет стандартную форму допросов - об этом известно всему составу Белозерского НКВД. Далее он говорит – Ты еще в 1937 г. не хотел выполнять наши указания, а когда ему повторил я, что Ваши указания не соответствуют постановлению ЦК ВКП(б) и об этих указаниях я хочу сообщить т. ОВЧИННИКОВУ (однофамилец. Прим. Критика) в Обком ВКП(б), тогда он, БЕНЮК, сказал – «какое отношение имеет ОВЧИННИКОВ и Обком к нашей работе, к нашему руководству» и после этого обозвал меня «болтуном» и «треплом». После этого предупредил в отношении подписки о неразглашении.

В тот же день уволили меня из органов УГБ НКВД и перевели в милицию где и работаю в настоящее время.

Из заявление бывшего коменданта УНКВД по Сталинской области Л.С. Аксельрода о пытках во время допросов. Ноябрь 1938 г.

После 8-го мая я несколько дней не допрашивался, так как был в очень тяжелом состоянии, лежал опухший. ГОРОБЕЦ на протяжении всех допросов не разрешал садиться, когда меня не избивали, то я стоял все время и держал руки к верху. 9-го мая 1938 года меня перевели в другую камеру. В этой камере находился арестованный ГЕРЗОН, который когда-то работал Начальником СПО в Сталино. Последний стал меня уговаривать, что нужно дать показания: «Вы все равно не выдержите всех этих пыток и избиений, которые применяют к Вам, все равно нас всех расстреляют и поэтому выдумайте какую-нибудь легенду, дайте людей, честных коммунистов, которые пользуются авторитетом партийной организации, возможно этим самым ЦК скорее узнает и вышлет комиссию на Украину». Тут же он мне сказал, что он лично сам дал показания на 60 человек, когда я у него спросил: «Эти люди, на которых Вы дали показания, они что, являются врагами?», то ГЕРЗОН ответил: «Это честные коммунисты, но я не мог вытерпеть дальнейшие побои и решил писать все, что хотелось следствию». Я стал говорить ГЕРЗОНУ, что «если это так, как Вы говорите, что это честные люди, то вы подлец, негодяй и Вы действительно настоящий враг». В эту же ночь 11 мая ГЕРЗОН, сидя со мной вместе в камере, кончал жизнь самоубийством, перерезав себе вену, но был пойман вахтером. Когда я спросил у ГЕРЗОНА: «Почему это он сделал?», ГЕРЗОН ответил, что «Я оставил 1 000 сирот и сотни вдов, меня это мучит и не хочу вовсе жить».

Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018. Стр. 34-35.

Из дополнительных показаний И.С. Друшляка прокурору Хачатуряну с требованием проведения дополнительных следственных мероприятий. 20 октября 1939 г.

И вот в 1937 году приезд нового руководства в Харьковское управление НКВД, где я тогда работал в качестве помощника оперативно уполномоченного, внес совершенно другие методы работы с арестованными. Вся практика прошлого была названа вражеской и к арестованным по указанию того же руководства начали применять меры физического воздействия. Как эта полоса отразилась на мне? Для того чтобы ответить на этот вопрос, я приведу один пример который имел место. Примерно через две недели после приезда нового руководства, бывший заместитель начальника управления Рейхман обходил кабинеты работников 4-го отдела. Зашел и ко мне, я тогда допрашивал арестованного Сазонова - бывшего заведующего сельскохозяйственным отделом обкома КП(б)У. На вопрос Рейхмана, дает ли показания арестованный я ответил отрицательно, после чего Рейхман подошел к Сазонову и спросил «били ли ему когда либо морду до крови?», на что арестованный ответил, что «нет», и тогда Рейхман начал его избивать. Вот это в первые я увидел, когда избивают арестованного. На меня это произвело соответствующее впечатление, которое видимо не ушло от поля зрения Рейхмана, так как через некоторое время я был вызван к начальнику 4-го отдела Симховичу где присутствовавший Рейхман начал меня обвинять в либеральности с врагами и тут же заявил, что с врагами в белых перчатках работать нельзя, а его надо заставлять сдаваться, применяя к ним физические меры.

На оперативных совещаниях, которые проводились, прямо говорили (Рейхман, Симхович), что партия дала установку врага заставить всеми средствами разоружиться, а вы привыкли допрашивать до 12 часов ночи.

После этого и я, и ряд работников 4-го отдела при допросах арестованных (отдельных) применяли к ним физические меры воздействия согласно так называемой санкции руководства. Это делали все оперативные работники, которые занимались следствием.

Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 105, 106

Из последнего слова бывшего помощника начальника отделения 2-го отдела НКВД УССР И.С. Друшляка на закрытом судебном заседании Военного трибунала войск НКВД УССР Киевского округа 14-15 января 1940 г.

К тому времени, когда я начал работать на оперативной работе относится указание руководства о применении к арестованным физических методов следствия. Меня воспитывали таким образом, что я считал, если человек арестован органами НКВД, то значит, что он враг и он должен дать показания о своей вражеской деятельности.

Физических методов следствия к арестованным без «санкции» руководства я не применял. Мне говорили, что имеется директива партии о применении физических методов следствия, я верил этому и применял физические методы следствия.

Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 391

Из заявление начальника Оболонского РО НКВД К.Ф. Дидуся заместителю Народного комиссара внутренних дел УССР Н.Д. Горлинскому об использовании незаконных методов следствия. Ноябрь 1939 г.

По делу ЛАШПУРА, ПОДОЛЯНЧУКА, СОКОЛОВА и БРАУНА добавляю, что они незадолго перед окончанием их дел, были допрошены в присутствии прокурора, где им задавался вопрос о том, применялись ли к ним какие-либо незаконные методы следствия или нет, все они показали, что никаких абсолютно.

Я так же сознаюсь, что мной в период работы в Кременчугской опергруппе, были допущены по отношению к отдельным арестованным, крупным кулакам или белым офицерам незаконные методы следствия, но заявляю чистосердечно как коммунист, что в то время при той обстановке, какая была в опергруппе, и исходя с тех указаний какие давались на совещании в Облуправлении и на месте начальника группы я считал, что это по отношению к определенной группе арестованных узаконено, ведь даже прокуроры заходили в ГО НКВД, знали об этом и делали вид, что их это не касается. Я применил незаконные методы следствия к одиночкам, а остальные товарищи это делали в массовом порядке, не разбираясь с прошлым арестованного.

За то, что я допрашивал арестованных не так, как требовал бывший начальник опергруппы БОРИН: то есть не применял незаконных методов, он звонил в Полтавское Областное УНКВД и меня «предупреждал» после этого ВОЛКОВ на совещании, кроме того при посещении опергруппы разоблаченным врагом народа УСПЕНСКИМ он на совещании прямо сказал, что «по зубам давать не стесняйтесь».

Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 116

Из объяснений старшего следователя НКВД УССР М.В. Лабузова по поводу использования незаконных методов воздействия на арестованных. 20 декабря 1939 г.

ГОРОДЕЦКИЙ заявляет, что избивался МИЛЛЕР. Такой факт в действительности был, для уточнения этого момента ГОРОДЕЦКОГО я объясняю, что МИЛЛЕРА жестоко избивал БОЛДИН, вообще, как я уже говорил, БОЛДИН бил подряд, ходил по комнатам с увесистой палкой и, видя, что арестованный не дал показания, не разговаривая со следователем, особенно из молодежи, которые были прикреплены к арестованным - бил сам, так как он пользовался почему-то таким правом, как приближенный к Успенскому.

Данные т. ГОРОДЕЦКОГО поэтому не совсем точны, в отношении более злостных организаторов и зачинщиков таких методов допроса, возможно, это объясняется тем, что т. ГОРОДЕЦКИЙ был арестован в июле, а БОЛДИН, ПЕРЦОВ особенно применяли эти методы в начале года с приездом Успенского, а уже другие следователи ВОЛОШИН, ИВАШЕНКО впоследствии вели дела и сталкивались с этими арестованными, как и многие другие, в силу сложившихся служебных обязанностей.

Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 120-121

Из заявления арестованного, бывшего сотрудника УНКВД по Одесской области Е.И. Абрамовича. 17 марта 1941 г.

Я здесь же, не помню в чьем присутствии ответил, что ругань, стоянку к арестованным применять не буду, т. к. этим нарушаются нормы УПК, с одной стороны, и с другой, что мне еще неизвестно, враг ли этот арестованный в связи с наличием на него одного, весьма сомнительного свидетельского показания о якобы его антисоветском высказывании. После такого моего объяснения Герзон поднялся с кресла и во весь голос буквально криком мне заявил: «Вы еще молодой работник и не знаете, как партия велит громить врагов народа. В лице каждого арестованного Вы должны видеть врага и не церемониться с ним. Ему нужно создать самые, какие только могут быть, худшие условия, после чего увидишь, с кем имеете дело. А если Вы будете представляться наивным человеком и будете ко мне приходить с зачатками либерализма по отношению врагов, то можете очень быстро очутиться на скамье подсудимых. Идите и делайте то, что Вам приказывают». Выйдя из кабинета, я буквально не находил себе места. Я не мог понять, что происходит и что затевается в областном управлении. Я начал говорить с товарищами по работе (Атлас, Побережный, Леонтьев, Кушнир и др.), чтобы они мне объяснили, как это все понимать, но ответ я слышал один - «Сами ничего не поймем, сами удивляемся и протестуем, но некому говорить, ибо затем то сам попадешь под арест».

Так я работал до начала 1938 года….

Вскоре практика и методы работы в областном управлении НКВД приняли неслыханные и невиданные формы. Арестованных заставляли стоять уже не несколько часов, а по несколько дней, некоторые арестованные подвергались избиениям, начали появляться случаи сбрасывания арестованных с балконов (бывший нач. одного отдела У НКВД, попытка у следователя Городокина и др.), некоторые из арестованных из-за стоянок опухали и все это начало на меня настолько психически действовать, что я начал получать на работе припадки, кончавшиеся доставлением меня на машине домой.

Не выдержав дальше такого ужаса, я решил обратиться вторично к начальнику 2-го отдела Калюжному, который благодаря целому ряду фальсификационных дел очень быстро «выдвинулся» в начальники отдела и сумел установить во всем 2-ом отделе «свою суровую диктатуру». На мое обращение, чтоб меня перевели на неоперативную работу (неследственную) в связи с тем, что я не хочу искривлять советские законы, он, Калюжный, мне ответил: «О Вашем поведении при допросах арестованных я слышал, что Вы, по меньшей мере, либерал, и если только не перестанете хныкать, то я Вас с Вашей еврейской головой быстро поставлю на место. К Вашему сведению, что мы законы не искривляем. Сейчас в связи с особой опасностью войны, имеются указания из Выше громить беспощадно внутренних врагов, применяя к ним какие угодно методы. Что же касается Вашей просьбы перевода на неоперативную работу, то это можно расценивать как нежелание бороться с врагами, а, следовательно, о Вас придется делать выводы». И действительно, спустя некоторое время, не имея возможности слышать в управлении крики и визги, а также допрашивая арестованного (фамилию не помню), в котором и на которого ничего вражеского не было, я решил его отпустить отдохнуть (уже было 4 часа утра) и сам лег в кабинете заснуть. Спустя некоторое время взорвал дверь Калюжный, обвинил меня в нежелании бороться с врагами, передал распоряжение в комсомольский комитет разобрать о моем поступке и я получил ни за что выговор.

Спустя еще некоторое время я увидел в практике работы Одесского УНКВД новый маневр. Он заключался в том, что руководство начало устанавливать для райотделений НКВД «лимиты» на аресты. Делалось это таким образом, что садили оперработников на прямой провод, давали ему цифры для каждого района, и вот работник, разговаривая с нач. райотделением, передавал ему приказания о подготовке к такому то числу такую то цифру людей. Эти лимиты доходили до неслыханных размеров. Были случаи, что предлагалось арестовывать за ночь 50-70 и более человек. Многие начальники райотделений протестовали против таких лимитов (Моисеенко, Дорошко и др.), но они обычно вызывались в УНКВД, получали от руководства нахлобучку и уезжали в район выполнять приказания, но только не по установленным лимитам, а по материалам, по которым были основания на производство ареста.

….Не помню в каком месяце, ко мне в кабинет вошел бывший нарком НКВД - враг Успенский в сопровождении нач. УНКВД Гречухина, Калюжного и еще кого-то, при входе «наркома» я встал и отрапортовал, кто я и кто является сидящий арестованный. Первое замечание получил от него, почему арестованный сидит, а затем, когда он спросил, сознался ли арестованный, и когда я ему ответил, что нет, ибо до меня его несколько дней допрашивали стоя и он просит отдохнуть, - этот нарком тут же в присутствии всех мне сказал: «Вы не следователь. Работать не умеете. Раз арестованный не хочет сознаваться и писать показания чернилами, то нужно его заставить, чтоб он писал их кровью» и тут же он что-то сказал Гречухину в отношении меня.

Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 156-158

Из последнего слова А.И. Вайнтрауба на судебном заседании Военного Трибунала войск НКВД Киевского округа. 18 мая 1941 г.

В 1938 г. все избивали. Тот, кто сейчас притаился, все равно в будущем станет перед партией, пред советским судом. Я написал собственноручные показания на 9 листах и в своем деле я этих показаний не вижу. Я там рассказал обо всем. Куда делись эти мои показания, я не знаю.

О том, что применялись к арестованным меры физического воздействия я знал, но против этого я должен был восстать, но я боялся и спасал свою собственную шкуру. Тогда я был убежден, что Зайд был преступник. Я прошу суд учесть, что это я сделал не из-за карьеры и не из низменных побуждений. Я не прошу меня не наказывать, а я должен быть наказан, но жизнь должна быть мне сохранена, это я заслужил кровью. ....

Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 405

Из исьма бывшего сотрудника Одесского областного Управления НКВД А.Е. Гнесина Н.С. Хрущеву с просьбой разобраться в его деле. Сентябрь 1940 г.

Калюжный и Майский в то время были окружены ореолом славы (Калюжный был секретарь партбюро УГБ, член Бюро РПК, Начальник 4 отдела (СПО)). Мог ли я в то время разглядеть в Калюжном врага, который свою работу, как в последствие я понял, направлял на избиение честных партийных кадров, которые были в то время арестованы, а сейчас освобождены и реабилитированы.

Калюжный и Майский личным примером учили нас, молодых работников, как нужно работать с арестованными, заставляя ругать их, кричать и бить.

Они зачастую по несколько раз в сутки звонили, вызывали следователей в кабинет, в том числе и меня, ругая за плохую, якобы, работу с арестованными. Критерием чему было то, что голос следователя не был слышен по коридору….

Мог ли я, проработавший короткий промежуток времени в органах, брать под сомнение эти материалы, изобличающие находящихся под стражей людей, как злейших врагов народа - изменников и предателей нашей Великой Родины.

Под эти вышесказанные толкования они подводили базу такую, что, мол, Вы, следователи, делаете большое партийное дело. Я верил наравне со всеми молодыми товарищами, что делаю партийное дело, а того и не считаясь со своим здоровьем, работал иногда целые сутки, не выходя из здания Управления.

Памятно мне комсомольское собрание, которое состоялось после месяца- двух моей работы в органах, где исключили из Комсомола одного пришедшего со мной молодого сотрудника за то, что он заявил начальнику отделения, что не может ругать арестованных. На собрании выступали старые чекисты, члены партии, руководители отделов и в своих выступлениях квалифицировали поступок этого сотрудника как антисоветский поступок, как нежелание бороться с врагами народа, как пособничество врагам народа.

На собрании было принято решение об исключении из комсомола этого сотрудника и постановки вопроса перед командованием об увольнении его из органов, что и было сделано.

Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 129-130

Из заявления жителя села Карповцы Ярмотина Н.С. Хрущеву о работе врагов внутри партии. 1 мая 1939 г.

В Чудновском районе не мало было создано мнимых врагов и даже организаций на подобие Молдавских, не мало сейчас их возвращены на свободу, которые под убедительными методами признавали себя виновными, лишь бы остаться живыми, кто был не в силах вызнать себя врагом, которым он не был, он, конечно, был отправлен туда, откуда не возвращаются. Так умер бывший голова колхоза села Турчановки - ЧЕРВИНСКИЙ, который не выдержал болей, причинённых при допросе, ПОСТЕРНАКУ из села Подолянец обрывали усы. А что сделали с ЗУЕВЫМ, - бывший заведывающий сберегательной кассы

Историю вообще исказили, петлюровские бандитские организации делали большевистскими и наоборот, и что главное, что они, которые так делали, продолжают работать на ответственной работе, так ШИЛОВ, работавший Начальником РО НКВД в Чуднове, работает в Трояновском районе, на той же работе, РЫБАЛЬЧЕНКО, работавший тоже самое, на этой работе работает в Ярунском районе тоже Уполномоченным РО НКВД, а ведь они перебили всю организацию партийную. Сколько честных работников под ихними методами допросов, было, признали себя врагами и сейчас они, благодаря большевикам, освобождены. Они прямо ориентировали, чтобы перебить большевистские кадры.

Поучительно это и думаю, что Вы заинтересуетесь этим делом, факт поучителен и так оно пройти не может. В районе и теперь ни слова о клеветниках, а они действовали на отлично.

Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 240-241

Из докладной записки инспектора при начальнике УНКВД Зеля начальнику УНКВД по Полтавской области А.А. Волкову о незаконных действиях бывшего руководства Кременчугского горотдела НКВД. 29 августа 1938 г.

Мне стало известно и о том, что в последних числах июня сего года товарищ БОЙКО, будучи временно наполняющим дела Начальника Горотдела НКВД, «консперативно» провел массовое освобождение арестованных, имеющих за собой контрреволюционное прошлое и сознавшихся в принадлежности к контрреволюционному подполью.

Для проверки изложенных преступных действий бывшего руководства Горотдела, мною были изъяты обнаруженные в Горотделе 27 следственных дел на освобожденных лиц из-под стражи и список освобожденных из-под стражи 40 человек.

Произведенной проверкой по учетам 8-го отделения УГБ УНКВД лиц, освобожденных и перечисленных в списке, и просмотром указанных следственных дел установлено следующее:

а) 33 арестованных, освобожденных из-под стражи, в марте и апреле сего года, перечисленные в изъятом списке, и 17 арестованных по изъятым следственным делам, освобожденные в июне месяце сего года, по учетам 8-го отделения УГБ УНКВД, как арестованные и освобожденные, не значатся.

б) Часть освобожденных по изъятым следственным делам являются рабочими и колхозниками, в отношении которых в деле совершенно отсутствуют какие-либо компрометирующие материалы.

в) Значительная часть освобожденных, по изъятым следственным делам, являются активными участниками антисоветских организаций и имеющие за собой контрреволюционное прошлое….

Считаю, что массовое освобождение арестованных - участников антисоветских организаций и имеющих за собой контрреволюционное прошлое со стороны бывшего руководства Кременчугского Городского отдела происходило в результате того, что согласно Ваших указаний с одним показанием дело следствием заканчивать было запрещено, и не желая затруднять себя в добытой дополнительных показаний на этих участников организации, чекисты освобождали их из-под стражи. Что же касается ареста и освобождения бедняков и рабочих - это могло произойти в результате того, что рабочие и бедняки на Тройку Вами не пропускались, в связи с чем, не имея твердых материалов, служивших их обвинению и учитывая необоснованный арест - эти лица освобождались.

Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 300-301, 306-307

Из письма бывшего помощника начальника 2-го отделения 4-го отдела УГБ УНКВД по Западно-Сибирскому краю Б.И. Сойфера. 27 мая 1939 г.

Арестованный бывший секретарь Октябрьского Райкома ВКП(б) гор. Новосибирска СИЛАНТЬЕВ рассказал мне, что он работал инструктором в одном из Райкомов партии города Москвы (кажется, Бауманский, точно не помню), жена его, ФРУМКИНА, кончила ИКП и в конце 1936 года она была направлена в Новосибирск на работу в Крайком ВКП(б) и вместе с ней приехал в Новосибирск и он (Силантьев). В Новосибирске он работал 2-м секретарем Райкома ВКП(б), а в 1937 году он был избран 1-м секретарем Райкома и что, после ареста ФРУМКИНОЙ, он написал и отправил тов. СТАЛИНУ телеграмму, в которой изложил о неправильном аресте ФРУМКИНОЙ и просил в телеграмме т. СТАЛИНА дать указание проверить материалы, послужившие поводом для ее ареста, так как они являются клеветническими. После направления телеграммы тов. СТАЛИНУ он зашел к секретарю Обкома АЛЕКСЕЕВУ и рассказал ему, что он сейчас отправил тов. СТАЛИНУ телеграмму о неправильности ареста ФРУМКИНОЙ. Через несколько дней после отправления телеграммы он был арестован….

За несколько дней до смерти СИЛАНТЬЕВ мне сказал, что я, наверное, скоро умру, и начал просить меня, что если я выздоровею и мне предоставиться когда-нибудь возможность, то он просит меня, чтобы я написал в ЦК тов. СТАЛИНУ все то, что он мне рассказал о своем деле и примененных к нему пытках, и просил написать тов. СТАЛИНУ, что в показаниях его заставили подписать, что он телеграмму тов. СТАЛИНУ хотел послать, чтобы якобы дискредитировать органы НКВД (КОРПУЛЕВ мне рассказал, что телеграмма СИЛАНТЬЕВА тов. СТАЛИНУ МАЛЬЦЕВЫМ и ПОСТАНОГОВЫМ была из почты изъята и тов. СТАЛИНУ не отправлена, и что никогда к-p троцкистом он не был, что все это ложь и подписал он это только в результате пыток и кровью, что сам он уральский рабочий, из семьи рабочего и что ПАСТАНОГОВ и БОЛЬШАКОВ замучили его в 34-х летнем возрасте.

Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 329-331

В ДПЗ в камере со мной находился Нач. АХО УНКВД ГРИГОРЬЕВ, который был арестован бывшим зам. нач. УНКВД УСПЕНСКИМ только за то, что ГРИГОРЬЕВ осмелился заявить УСПЕНСКОМУ, что он не будет выполнять его указаний, так как они являются контрреволюционными вредительскими и направлены против указаний партии и правительства. Как только ГРИГОРЬЕВ заявил это УСПЕНСКОМУ в конце 1936 года, последний написал ЯГОДЕ и сразу-же, не ставя на собрании парторганизации вопроса об исключении из членов ВКП(б) ГРИГОРЬЕВА, арестовал...

В знак протеста против всех издевательств над собой и создания фиктивного дела ГРИГОРЬЕВ объявил голодовку и голодал 20 дней. Во время «следствия» по созданному фиктивному делу ГРИГОРЬЕВ написал на 30 листах заявление в 2-х экземплярах в ЦК ВКП(б) и в следдело, в котором изложил о к-p вредительской деятельности УСПЕНСКОГО и какими преступными провокаторскими путями на него создано фиктивное дело, чтобы его осудить, это заявление ГРИГОРЬЕВ отдал МОНТРИМОВИЧУ, но они его не направили ни в ЦК ВКП(б), и ни в следдело не вложили. Когда следдело поступило к прокурору, то он вынужден был ГРИГОРЬЕВА из под стражи освободить, но, боясь УСПЕНСКОГО, дело прекратить не посмел, он вернул его в УНКВД с мотивировкой на доследование, но так как ничего нельзя было доследовать, ибо оно было сфабриковано, то УСПЕНСКИЙ уехал в МОСКВУ и добился распоряжения прокурору, чтобы ГРИГОРЬЕВА осудить по этому делу без всякого доследования, его вторично арестовали и Пред. Трибунала ЧИМАЛО осудил ГРИГОРЬЕВА на 3 года.

Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 349

Арестованный сотрудник 3-го отдела УГБ УНКВД БЕИМАН рассказал в камере о своей работе, когда работал в УНКВД….

Когда я отпечатал составленный мною липовый меморандум и зашел с ним к Мальцеву, он меня похвалил за уменье «вскрывать организации» и составленный меморандум и велел мне арестовать людей, проходящих по меморандуму и один экземпляр послать в НКВД СССР ЕЖОВУ с отношением, что нами вскрыта к-p еврейская организация «ПОЛЕЦИОН» и фигуранты организации арестованы, после разговора с Мальцевым и распоряжения арестовать людей, я арестовал старика, значившегося раввином и продержал его два дня на конвейере, и он мне подписал протоколы по этой организации «ПОЛЕЦИОН», но я успел только арестовать 250 человек и конвейерным допросом оформить на них дела, эти дела я договорился с Мальцевым докладывать ему, когда на тройке он будет заседать один, и тройка будет в единственном числе Мальцеве, так я и сделал, дела доложил и 90 с лишним процентов арестованных он писал «Р», т. е. расстрелять. Всего уже при мне по протоколам проходило до 800 человек этой моей и Мальцева к-p организации, но я уже не успел остальных арестовать, потому что был сам арестован.

Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 357

____

¹ Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей - М.: Пробел-2000, 2017. Стр. 300

² Там же 285

Продолжение

Сохранено