Разговор с уходящим стариком.

Что же ты молчишь? Ты моложе, здоровее, наверняка умнее и знаешь больше меня. Тебе и начинать. Что скажешь? Только не утешай. Не люблю лжи. Знаю, что скоро конец, помню, что никого из своих рядом не осталось, передал другим все то, что может еще пригодиться, и полностью готов. К завершению. К окончательному и надежному уходу. К полному и бесповоротному исчезновению.
— Обычно, уходя из одного места, мы приходим в другое. Почему же уход из жизни должен быть иным?
— А? Говорил, что ты умнее. А еще смешнее. Мне такой шутки не доводилось слышать. Но если серьезно, то приходим мы куда-то еще потому, что пусть и приблизительно, но каждый раз знаем, куда уходим. Пусть и не в деталях, а в общих чертах, но если я еду в другой, незнакомый город, то знаю, что это будет город — с улицами, толпами, домами и всем остальным. Это будет город, а не подводная пещера с осьминогами. Или, по крайней мере, это будет нечто, а не ничто.
— И все-таки мы из жизни уходим. Не исчезаем, а так или иначе готовимся к уходу. Ищем проводника. Боль, например.
— Постой. Подожди. Боль — проводник? Но как же боль может помогать? Меня она только мучает. Точнее, уже замучила. Никому не пожелаешь. Проводник-мучитель. Садист, не иначе.
— Боль не только изматывает. Она еще и обостряет восприятие. Вот сейчас для вас боль стала критерием наличия жизни. Чуть ли не определением жизни. Еще немного усилий, и боль откроет дверь. Закроет тоже. Но когда одна дверь закрывается, то другая непременно открывается. Дорога же бесконечна, ограничены только остановки на этой дороге. Вот и для вас время пребывания на станции подходит к концу. Но дорога не изменилась. Нужно идти дальше, потому что вы научились ходить.
— Я не могу идти в никуда. Да и чем ходить-то? Ходилок, как и хотелок, уже давно не осталось. Выходил все и выхотел тоже все. До дна. Конец — он же все равно конец. Какая дорога? Один сплошной тупик. С гробом и крематорием в центре.
— Конечно. Только не тупик. Штора. Которую достаточно сдвинуть.
— Ну, во-первых, кто сдвигать будет? Во-вторых, зачем? А в-третьих, к чему все эти сказки?
— Может быть не такие уж и сказки. Кто знает? А с другой стороны, кто не знает? Есть ли тот, кто не мечтал о пока еще недостижимом? Да и вообще, к чему нам фантазии? Чтобы раздражать или кормить и так неуемную зависть? Или для того, чтобы приближать к неизвестному?
— Да-да. Согласен. Убедил. Фантазии, а вместе с ними сказки, измышления и другие причуды неудержимого разума иногда действительно приближают. К пропасти отчаяния. Ибо никогда не находят реального подтверждения. Игры все это. Игры разума.
— Игры. Конечно. Только настоящая игра вносит оттенки радости и беззаботности. Настоящая игра — это отдых от трудов. А разум, устремленный вдаль, за горизонт, не отдыхает. Наоборот, это для него самый тяжелый и самый настоящий труд, далекий от каких-либо игр.
— Тебя послушаешь и решишь, что мысли перебирать — что камни ворочать. По мне так лучше отделять. Мысли бегают, и попробуй за ними угнаться. А камни — они что? Лежат себе всю свою каменную жизнь.
— А человек?
— Что?
— Бегает или лежит?
— Сначала бегает, а потом — вот как я сейчас. Долеживает остатки.
— Мысль устала под финиш?
— Да нет. Скорее просто добежала до стенки.
— Или до шторы, которую и приняла за стенку?
— Вот снова ты...
— Да что уж тут. Мысли бегают, иногда отдыхают, но вот что-то я не слышал, чтобы кому-нибудь удавалось мысль остановить. Выскальзывает и уползает. Или убегает. Как думаете, куда?
— Подальше от ловящего.
— Вот именно. И где же это самое "подальше"?
— Хочешь сказать, что мысль в любом случае убежит за ту самую штору? Прямо Буратино с Папой Карло получается.
— И сокровище будет нашим. Стоит только последовать за своей мыслью, не пытаясь ее остановить, и тем более не загоняя ее в клетку.
— Да. Шах и мат. Сдаюсь. На этот раз серьезно. Ты меня убедил и победил.
— За "убедил" — благодарю. А победы никакой не вижу.
— Победа в том, что я уже не тот. И тем собой вряд ли уже буду. Ты меня изменил. Точнее, помог измениться. Меняю боль-поводыря на мысль-поводыря. И знаешь, боль уже и не так сильна. Удивительно. Хмм... Боль и мысль. Нет, мысль или боль. Что-то я запутался.
— Светлая мысль рассеивает темноту боли. А что может быть светлее мысли, направленной в беспредельность? Чем дальше, тем светлее. Ведь там Источник света.
— Источник? Ты о Боге, что ли? Предупреждаю, у меня сложные отношения с церквями и всякими буддистами. Точнее, никаких отношений. Не люблю лицемерия, а там его на всех с избытком.
— Ну, профессиональных верующих трогать не будем. Каждому свое. Пусть делят свои идеи о Боге с теми, кто не имеет собственных. А вот Источник — он для всех один. Независимо от наших убеждений, традиций и заблуждений. Он просто там — за шторой, для того, чтобы не ослеплять нас. А после смерти штору можно будет приоткрыть. И попробовать взглянуть на Источник более пристально. Уж деталей там откроется столько, что скучать не придется. А при желании и умирать больше не придется.
— Да? А можно здесь не умирать? Тем более так мучительно?
— Смерть — часть нашей жизни. Пропустить ее — значит лишить себя какой-то важной части доступного опыта.
— Значит все-таки избежать можно?
— Да. Можно. Но не здесь и не сейчас. В иные эпохи и в иных условиях. Дело весьма далекого будущего. Пока же остается надеяться на качество мысли. Лучшее лекарство, между прочим.
— Только недолго действует.
— Дело практики. Удачи вам. И до встречи.
— Это вряд ли. Мне остались дни, если не часы.
— Вам осталась вечность. Там и встретимся. Непременно.
А. Попов
Блог А.Попова
Философские беседы. Разговор на самые важные темы.
Сайт А.Попова
|
</> |