Радиокружок должен быть разрушен

В 2008 году 42-летний кандидат в президенты России Дмитрий Медведев на Красноярском экономическом форуме бросил фразу: «Свобода лучше, чем несвобода». Кто такой Медведев и чего он хочет, в тот момент было еще решительно не ясно. Так что фраза, казалось, давала повод для оптимизма. Молодой президент хотя и готовился к вступлению в должность в качестве назначенного преемника, вроде бы имел какие-то собственные планы. Или, что тоже неплохо, его хотели использовать в качестве публичного борца за модернизацию. Или, по крайней мере, за все это еще можно было побороться.

Вся риторика российской элиты в 2008–2011 годах строилась на обсуждении будущего. Завтра мы должны были стать не такими, как вчера. Производство — диверсифицировать. Пенсионерам — по айпаду, а чиновников через силу — в блог. Видите, вдоль хайвеев движутся ё-мобили? Это, вероятно, была единственная попытка в новейшей нашей истории хоть как-нибудь подумать о планах за пределами оперативного выживания.

Все последние годы российскую власть обвиняли в чрезмерном давлении на общество. Это обвинение ошибочно. Главная вина российской власти не в ее чрезмерной силе, но, напротив, в чрезвычайной слабости. Решительность правящая элита могла проявлять только в тех случаях, когда она выступает против беззащитных. Будь то участники митинга на Болотной площади или нынешняя разоренная Украина. А вот, например, про борьбу с коррупцией говорят в последнее время все меньше. Не по зубам коррупция оказалась нашим руководителям.

Главная вина нынешнего политического режима заключается как раз в том, что он заболтал модернизацию. Сначала начали о ней говорить по всякому поводу, явно для показухи, явно избыточно. А потом выяснилось, что не получается: кадров нет, воли нет, технологий не имеем. От модернизации полиции, например, осталось только переименование ведомства на патетический дореволюционный лад. В других сферах было сделано и того меньше.

Российская власть в 2009 году широким жестом показала на себя пальцем и заявила: «Вот я — единственный европеец». Но этот европеец оказался проходимцем. Модернизаторы сломались, даже толком не попытавшись взяться за дело. Они с самого начала не верили в свои силы. Откат к консервативной повестке третьего срока Путина — это дело слабаков, идущих по пути наименьшего сопротивления. Вместо того чтобы подготовить страну к будущему, словно европеец Петр, они предпочли спрятаться в надежный брежневский гарнитур.

Вместо того чтобы решать проблемы, мы запрещаем их обсуждать. Нынешний Второй Застой может накапливаться сколько угодно долго, а потом все с неизбежностью рухнет. В Китае, скажем, ситуация совершенно другая. Там авторитаризм покруче, чем наш, но зато упрекать правящую верхушку КПК в отсутствии заботы о китайском будущем не приходится. За это китайским коммунистам готовы прощать очень многое. У властей России такого алиби нет.

Глеб Павловский как-то заметил, что все мы, в сущности, не более чем кружок радиолюбителей при нефтеперерабатывающем комбинате. По-моему, это очень емкая метафора. Она позволяет несколько иначе посмотреть на свою роль в обществе всем, кто сегодня говорит, думает и пишет на русском языке.

Комбинат, надо сказать, нас долго терпел. Мы даже одно время висели там на Доске почета. Нам даже денег давали на покупку транзисторов и путешествия по городкам Италии в поисках винтажных радиол. С условием, конечно, что мы не лезем в субординацию. Понимаем, что кружок кружком, но главное — поддержать родной комбинат в его трудную годину.

Мы никогда не были существенной частью производственной логики. Ни университеты, ни медиа не нужны для того, чтобы продавать нефть. Не требуются для этого и собственные технологии. Школы, пожалуй, нужны, но главным образом для того, чтобы выводить актив на праздничные демонстрации по случаю всенародного гнева.

Директора комбината в районе 2009 года, кажется, действительно пытались задуматься о том, что будет с производством, когда — фактически и концептуально — кончится нефть. Члены радиокружка придумывали на этот счет стратегии. Потом мы узнали, что к конверсии производства всерьез никто не готов. «Свобода лучше, чем несвобода» — теперь не более чем старый лозунг на фабричных воротах. А производить мы будем, как учили деды: нефть и деспотию.

Постепенно до руководства комбината начинает доходить, что радиолюбители, химичащие по углам, скорее всего, опасные смутьяны. Даже для создания зрелищ и развлечений удобнее нанимать иностранных специалистов на сдельную оплату. Да, выходит дорого, зато красиво. Как открытие Олимпиады в Сочи.

А радиокружок должен быть разрушен.

Кирилл Мартынов
философ, публицист