Работа над собой

Химия тела Романа Авдеева
Миллиардер Роман Авдеев придерживается православных традиций, при этом читает Коран, «Божественную песнь» («Бхагавад-гиту»), священные тексты других религиозных учений и занимается хатха-йогой. На вершине горы ему спокойней, чем в храме, а философия, тоже входящая в число его духовных горизонтов, помогает разъяснить все противоречия, неизбежно возникающие при таком обилии интересов.
Йога
Как человек, родившийся в России, я чувствую себя православным не только по вероисповеданию, но и по воспитанию, ментальности. Я не имею ничего против индуизма, буддизма и других дружелюбных религий, но духовные практики, которые теперь все чаще обретают статус увлечений, мне не близки. Чтобы всерьез развиваться с помощью медитаций прозрения вроде випассаны, нужно обладать специальным набором культурных навыков и знаний, хотя честно признаюсь, что и в это я не очень верю. В большинстве случаев мы и не в силах глубоко понять чужую религию, весь комплекс элементов, ее составляющих, поэтому буддизм и индуизм в нашем исполнении все чаще становятся игрой в буддизм или индуизм. Из-за культурного барьера, на преодоление которого потребовалось бы потратить целую жизнь, из-за духовного и интеллектуального багажа. Я встречал в России настоящих православных, мусульман, католиков и иудеев, а индуистов – почему-то нет. Я против «туристического индуизма».

Философия
У меня есть хороший знакомый, он доцент кафедры общественных наук, кандидат философских наук, раньше преподавал на философском факультете МГУ, сейчас в Литературном институте. С ним мы часто разговариваем, спорим на философские темы. С утилитарной точки зрения занятия философией не приносят пользы, и в практическом применении этот предмет абсолютно бесполезен. Она «всего лишь» помогает поднимать правильные вопросы и избегать лишних слов. В том числе и в разговоре с собой. Помогает определить метафизическую позицию человека и поставить ряд экзистенциальных вопросов. В большинстве случаев на них нет ответов, ценно само интеллектуальное упражнение. Чего стоит одно осознание своей смертности. Все меняется, когда начинаешь пропускать действия и поступки сквозь призму собственной конечности. Не стоит думать, конечно, что после прочтения нескольких философских трудов открывается третий глаз и мир предстает в контрастном свете – это все сектантские штучки. Ничего не встанет на свои места, этого точно не надо ждать от философии. Я вообще скептически отношусь к внезапным поворотам сознания и прозрениям. Для здорового человека приобщение к философии – это пошаговое эволюционное совершенствование.
Сейчас я читаю «Бытие и время» Мартина Хайдеггера, потому что пришло время. Первую попытку ознакомиться с Хайдеггером я сделал лет десять назад. Тогда поймал себя на том, что все слова понятны, а суть ускользает. Потом сделал вывод: чтобы понять некоторые вещи, нужно сначала обзавестись багажом, получить свой собственный опыт. В юности я проводил такой эксперимент: предлагал товарищам прочитать два абзаца из «Лекции по феноменологии внутреннего сознания времени» Эдмунда Гуссерля, а потом пересказать. Ни один не справился, и мне самому это было не под силу. Философия, в отличие от математики или физики, применяет для изложения мысли простой язык, но вкладывает в слова глубокий, часто символический, смысл, и это может сбить с толку неподготовленного читателя. У философии сейчас та же проблема, что и у многих духовных практик, – она вошла в моду. Многие эстеты готовы цитировать Жан-Поля Сартра и Жака Деррида наизусть, не понимая до конца, о чем все это.
|
</> |