Путин и старик

А навстречу ему — старый-старый старик. С белой, как лунь, бородой, с глазами честного голубого цвета и улыбчивым ртом. Не старик, в общем, а загляденье.
Владимир Владимирович остановился, посмотрел на старика и крякнул от удовольствия. «Настоящий, — подумал он, — народный старикашка. Спрошу-ка я его мнения».
— А вот скажи мне, честный старик, — начал он, — ты как думаешь: мне лететь в Турцию, заключать мир? Чтоб стрельба кончилась, но и Крым наш, и Донбасс тоже.
Старик радостно закивал. Его согласие было очевидным и без слов.
— Мира, мира бы, уважаемый Владимир Владимирович, а то ведь сколько людей погибло, ужас. Зять мой, опять-таки, помер там. Нет, мир — он завсегда лучше эсвэо.
— Или ты думаешь, что надо кончать, — продолжал Владимир Владимирович, — раз уж начали, а то потом скажут, что Луганск освободили, а Киев и Одессу оставили. А?
Старик и тут не изменил себе.
— Конечно, а как иначе-то? Вот у меня зять — хоть и сволочь, но в танке-то сварился, так это он зря, что ли? Обязательно надо кончать, непременно. А как иначе? Иначе никак.
Владимир Владимирович почувствовал какой-то подвох. Старик, очевидно, был свой, народный в доску, но всё-таки чего-то не договаривал. Президент попытался зайти с другой стороны.
— Послушай, но ты же понимаешь, что мы должны были начать СВО?
— Это уж конечно! Они ж по нам из пушки… восемь лет… жизни не было!.. Это же не люди — убийцы, изверги! Одно слово — радикалы.
Голубые глаза старика налились слезой, голос задрожал.
— Погоди... погоди, но сейчас ты за мирный процесс с ними, правильно?
— Владимир вы наш Владимирович — да мы ж всегда за мир-то! Нам разве война нужна была? Мы же соседи! Только мир.
Честное лицо старика выражало глубокую заинтересованность в мирном урегулировании.
— Но к киевской хунте и её европейским покровителям — ты как относишься? Отрицательно?
— Вешать их, сволочей! Киев освободить и дальше на Варшаву. Мне зять так и писал — никакой пощады. Это ж фашисты — атомной бомбой паскуд, под корень всех.
Тяжело дыша и раскрасневшись, старик всем своим видом показывал готовность к тотальной войне.
— То есть ты?..
— За!
Владимир Владимирович растрогался. «Вот это и есть народ, — подумалось ему, — не сомневается, а полностью поддерживает. С такими — не пропадём».
— Сколько же тебе годков, отец? — обратился к старику моложавый президент.
— Шестьдесят шесть, — ответил тот и напустил под себя небольшую лужу.
«Ну, это мы из истории вымараем», — решил Владимир Владимирович и зашагал себе дальше. А старик так и остался стоять в коридоре, потому как был собирательным.
(с)
|
</> |