
Пущинские дневники

«Тать-тать-тать» поёт большая синица за окном. «Тать-тать-тать» несмотря на холод. Там на улице -18 мороза и слепящие снега. И целый птичий хоровод у моего окошка, где на оконном отливе и тыквенные семечки и хлебные крошки и всякая ещё вкуснота. Большая синица - скок, ещё большая, ещё одна, теперь лазоревка, бац - зарянка! Ура! Знакомая. Держится. В хороводе с синицами и сойками летает зарянка на кормушку, а потом распушившись греется на солнце. И солнце греет, и светит. Да светит хорошо, и поэтому «тать-тать-тать» большие синицы, и уже гоняются самцы друг за другом в сирени. А там чирикают воробьи, осторожно вжикают зеленушки, и тихо поют снегири.
- Как хорошо, что я успел к самому началу, - говорит Митька, неделю назад вернувшийся из тропиков.
Самое начало пока только у домов. Выехав за город, мы не встречаем никого, кроме нескольких воронов и стайки снегирей. А так - белющие снега и сухой пылью позёмка по дороге. Но даль теперь светло-голубая, а не серая. И сверкают абрикосовым вареньем солнечные отсветы на снегу во время заката. И дольше стали вечера. И ты понимаешь, что свет и цвет уже с нами и даже звук чуть-чуть. Осталось подождать тепло и запахи. Но и так уже очень и очень неплохо.

|
</> |
