Психея

Внутренний мир, ишь ты.
Дед, как и его дед, и того прадед и так далее до австралопитека и охуевшей рыбы, сделавшей свой первый шаг — у всех у них внешний мир довлел над внутренним до степени его полного подчинения, в кожаной сбруе и с резиновым яблоком во рту. Ну — в силу внешне-объективных причин. Не слишком ли хандра по утрам одолевает? Как-то не задумываешься, когда нужно от пьяных казаков в подпол лезть.
Внешний мир даже на базовом, разговорном уровне называется объективной реальностью, мол настоящей, а не эта зыбкая каша в голове — может это оно и депрессия по утрам, а может просто изжога.
Хотя, если моя башка находится прямо в центре всего мироздания, круглым нулем на пересечении координат, то снаружи во все стороны от неё расходится пространство, а внутри — время: прошлое, в виде моих воспоминаний и будущее — в виде различных тревог и страхов. И если с тем, что снаружи, я хоть что-то, хоть как-то могу сделать — в сторонку отойти там, отпихнуть или зажмуриться, а вот то, что у меня внутри сидит почти никак моему воздействию не поддается. Прошлое закаменело, будущее еще не наступило. Жизнь невозможно провернуть назад и время ни на миг не остановишь. То есть, можно еще поспорить какой из этих миров — внутренний или внешний, на самом деле более незыблемый.
Во внешнем мире, на бруклинском кладбище лежит мой дед, за всю свою долгую жизнь и мухи не обидевший, а во внутреннем — хищно готовится отхлестать меня ремнем.
Не слишком ли сегодня меня депрессия одолевает?
Не слишком — как всегда, дедуля вылечил.

|
</> |