Прощание с покрышкой

Где найти ей отдохновение и утешение? Лысая покрышка и ведро кислотно-малиновой краски — где былая отрада?

В общем, тут сложная для понимания штука, тут диалектика. Пока предлагаю полюбоваться на эту закатывающуюся красотень. Уходящую натуру.

Вероятно, в Красноярске, естественным образом — самой полноводной рекой России — разделенном надвое, видно, как нигде, эти единство и борьбу противоположностей, Европы и Орды, города и колхоза, века XXI и XVI, диджитала и теплых ламповых технологий прошлого, масскульта глобализованного и низовой культуры местной. Преодолевая Енисей, вы пересекаете границу миров (еще Чехов по дороге на Сахалин этот перелом увидел): берега не сходны ничем, две стороны света, Запад и Восток, две погоды, стык абсолютно разных ландшафтов, разных растений и зверей, разных и по-разному живущих людей (что видно хотя бы из сводок МВД и избиркомов). Все есть книга, Россия тоже, а Енисей — линия ее сгиба, корешок. А Красноярск — точка сбора компонентов. Одно время это даже хотели подчеркнуть и узаконить: упразднить районные администрации, создав две префектуры — Западную (левобережную) и Восточную (правобережную), застраивать их соответственно в западных архитектурных стилях и восточных, давать налоговые льготы азиатским компаниям справа, а европейским — слева.

Покрышки, естественно, на берегу правом. Бывшем индустриальном, где стояли прежде десятки заводов и люди селились при них. Нельзя не заметить, что в особой эстетической опасности всегда находились города, где были шинные заводы и было много машин. Хендмейкеров-то всюду по России хватает. Больше всего авто на душу населения много лет фиксировали во Владивостоке (так там проблемой покрышек власти озаботились, по-моему, первые в России, запретив их использовать в «благоустройстве»). А вот вторым по количеству машин на душу долго был Красноярск. И первое шинное производство здесь запустили еще в 50-е годы, потом здесь воздвигли целую группу предприятий.

И именно здесь, на правом берегу Красноярска, мировая столица современного почвенно-покрышечного хендмейда. У стен ДК 1 мая — стихийная галерея чудовищных поделок. Недалеко, на Мичурина, живет самый креативный мастер художественной резьбы по покрышкам Алексей Жученко. К нему во двор водят иностранцев, своих медведей и сов, фламинго и ослов он поставляет и в другие очарованные его искусством дворы.

Экскурсионный тур по линяющей России на примере правого берега Красноярска проложить просто — до этого тут десятилетиями не менялось ничего, все намертво вросло в ландшафт. Можете любоваться шедеврами ЖЭК-арта по Красрабу, проспекту, выстроенному на участке Московско-Сибирского кандального пути (чего ждут власти — что здесь вместо клумб из покрышек возникнут туи и альпийские горки с водопадами?).

Можете перейти на соседнюю параллельную улицу Семафорную, что появилась в 1938 году вдоль Транссиба — 8-е место в российском рейтинге самых длинных улиц. Можете пойти на любую улицу красноярского правобережья, везде это будет так: мимо панельных хрущоб и остовов «шестер» во дворах, мимо дохлого голубя, какающей собачки с виноватыми глазами, мимо гордой вывески «Ленинский район» или «Кировский», мимо кафешки, где сидят два Сереги и Саня, мимо бессчетных шиномонтажек, мимо остановившихся 90-х — такие же пьяные, такие же бесцельно слоняющиеся компании, причем не молодежи, а взрослых, такие же лавки, пивас, тонкие сигаретки, пенсионерка, весело отмывающая с ведром свой «Витц» с «Аббой» из салона, — мимо объявлений с предложением компьютерного мастера на свежепокрашенной девятым слоем подъездной двери упретесь непременно в дивные экземпляры народного творчества, искусства резьбы по шинам.

Также в ход тут идут пластиковые бутылки, старые эмалированные кастрюли, фанера и прочие отходы жизнедеятельности. Здесь помимо непременных лебедей есть и прочие животные невиданной красы: крокодилы, зебры, лисы, волки, куропатки и огнегривые львы, волы, исполненные очей, с ними золотой орел небесный. Чучела, видимо, нужны, чтоб бордюры не склевали птицы. Вон в Москве или в центре Красноярска на другом берегу нет резиновых крокодилов, у них там бордюры и приходится регулярно менять, а тут — ничего, живут со старыми.

Не буду сейчас про бюджетную обеспеченность москвичей и красноярцев — по нынешним временам это розжиг. А уж тем более, если еще сравнить ВРП на душу населения.

Восьмиквартирный барак на Семафорной, 221. На заборе, окружающем подобие палисадника, десятки вырезанных из шин солнц, за забором — копия пеликана (вроде), перед забором цветник в шинах, увенчанный вырезанным из полена русским богатырем. Мимо барака бесшумно проходят восточные женщины (живые) в халатах, перебегает и прячется под машиной черная кошка.

Самоотверженных бабок, красящих шины в безумные цвета и вдохновляющих своих спутников на продолжение резьбы по покрышкам, сейчас в городе не найти — все на дачах, творят красоту там.

Во дворе на улице 60 лет Октября, 108, когда фотографирую помойку (сюда, похоже, мусор только вываливают, а забирать его отсюда давно забыли) — интересно, сглаживают ли эту картину резиновые и фанерные звери рядом, — парень, выгуливающий мелкую собаку, сам начинает говорить и о помойках, и о зоопарке во дворе. И слышу от него все те же тезисы, что к тому времени с гневом и яростью уже наполняют соцсети и все городские порталы.

Возмущает цинизм власти — новый запрет она объясняет заботой об экологии: шины, дескать, загрязняют среду обитания. То есть черное небо в Красноярске не от алюминиевого завода и ТЭЦ Мельниченко, а вот от этих вкопанных покрышек. Вы видели, чтобы они когда-то горели? И то, что вокруг тысячи машин на этих покрышках ездят и стоят — это не в счет? И стоит раздробить покрышки в резиновую крошку и покрытием этим устлать детские площадки, как тут же материал становится экологически чистым? «Это другое?»