Продолжение. Достопамятные примеры.

wyradhe — 04.09.2011 Продолжение. Достопамятные примеры.


Итак, примеры.


1. Император Александр II. Человек, самым искренним образом включавший в свою картину мира Бога, по искреннему самоопределению - христианин (не знаю, придавал ли он какое-либо значение различию христианских конфессий, и считал ли, что православие чем-то "истиннее" лютеранства и пр.).

Когда в 1866 кн. Екат. Долгорукая ему отдалась, он ей сказал, что отныне она его "жена перед Богом". Между тем у него была в это время законная жена-императрица, связанная с ним Таинством христианского брака (ничем, кстати, оный брак не осквернившая), и жила она еще долго. (Говорил он неоднократно и то, что любить Долгорукую будет и за гробом).

Что за Бог имеется в виду, еслиженщину, с которой человек вступил в плотскую связь при наличии живой венчанной с ним жены, он может именовать по этому случаю своей "женой перед этим Богом"? Предоставляю читателю представить, какие пласты надо было бы выкинуть из Ветхого и Нового Завета, Предания и т.д. и т.п., чтобы по отношению к оставшемуся слова императора уже не были бы крайним кощунством. И много ли это оставшееся будет иметь общего с христианством Церкви. Но коль скоро император именно это и сказал - и сказал с самыми высокими чувствами (а не в качестве кощунства) - то, стало быть, из своего варианта христианства он все те пласты твердо устранил. Поскольку клиническим безумцем он тоже не был, то, конечно, прекрасно понимал, что тем самым его религия оказывается совершенно несовместима с учением Церкви и Священным Писанием - но это нисколько не мешало ему считать себя верующим христианином и при этом оставаться при тех убеждениях, какие он имел.


2. Генерал Деникин в юности, после долгих и бурных споров с самим собой, сделал религиозный выбор, который пронес потом через всю жизнь и еще на старости лет формулировал так: "Отметаю звериную психологию Ветхого Завета, новсецело приемлю христианство и Православие. С этим жил, с этим и кончаю лета живота своего!" («Путь русского офицера»). Он был не только верующий, но и церковный человек (участвовал в приходской жизни).

Опять же призываю читателя представить, что же это такое за "христианство и Православие", которое отметает Ветхий Завет как книгу звериной психологии, и много ли общего у него с православием Церкви. Сказать в 1975 г. "отметаю звериного Ленина и ленинизм, но всецело приемлю учение Коммунистической Партии Советского Союза" - и то менее ярко.

2.1. Тот же генерал Деникин, в полном единодушии со своим штабом, считал долгом заботиться о том, чтобы у раненых, которых армия при отступлении тащила с собой, оставалось оружие - чтобы они могли покончить с собой при неотвратимой угрозе захвата красными! Сам Деникин комментирует это решение так: "Возможность распорядиться своею жизнью в последний роковой момент — была неотъемлемым правом добровольцев".

С точки зрения ортодоксальной Деникин и пр. тем самым проявляли специальную заботу о том, чтобы сохранить для раненых офицеров возможность совершить смертный грех самоубийства, умереть в состоянии оного, погубить свою душу и из страха перед недолгими плотскими мучениями ввергнуть себя в мучение вечное. Причем оставляли им оружие именно для самоубийства и именно на тот случай, когда слабости человеческие (страх плотских мучений) в наибольшей степени их на это самоубийство толкали бы. Большое спасибо за такую заботу - с точки зрения ортодоксии!

Но, как видим, специфическое антиветхозаветное христианство ген. Деникина ничего плохого тут не видело.

3. Генерал Мих. Драгомиров (тот самый), с одной стороны, писал вполне искренне: "Государство, которое отказывается от религии и от воспитания молодежи в вере в Бога, готовит себе гибель в материализме и эгоизме". C другой стороны, тот же самый ген. Драгомиров открыто публиковал работы, в которых высказывал тот же взгляд на Ветхий Завет, что и наиболее радикальные безбожники эпохи Просвещения, вроде Гольбаха: что Ветхий Завет – человеконенавистническое измышление ряда древнееврейских идеологов, которое и измышлялось ради содержащегося в нем человеконенавистничества а также превознесения над другими, инакомыслящими народами и обоснования комплекса превосходства над ними и ненависти к ним. В частности, он подробно разбирал Иосифа Прекрасного, понося его как последнего подлеца и мошенника и соответствующим образом издеваясь над повествованием Кн. Бытия об Иосифе (нет необходимости указывать, что Писание и Предание относятся к Иосифу совершенно иначе).
Владыка Антоний (Храповицкий) по этому случаю писал: "Можно ли, например, без горячего негодования читать такие рассуждения покойного генерала Драгомирова об Иосифе Прекрасном, как о фокуснике, пройдохе и вымогателе?» Архиепископ же Димитрий(Сперовский) написал по тому же поводу "Предостережение ревнителям православной веры и русского дела по поводу статьи ген. М.И.Драгомирова об Иосифе Прекрасном", где указал, что "острить и глумиться над Св. Библиею и угодниками Божиими – грешно и преступно"; такие реакции, однако, не производили никакого впечатления на знаменитого генерала (обе эти статьи вышли уже по его кончине, но то, в каком несогласии находится его позиция с позицией христианства - причем всего христианства, от I-II в. н.э.: Ветхий Завет в Священное Писание включил не Победоносцев - он, естественно, понимал).

4. Сын его, ген. Абрам Михайлович Драгомиров, был опять же по самоопределению крепким православным христианином. И писал, что во главу угла должны быть поставлены «религиозно-нравственные идеалы, которые еще с первых веков его [русского народа] истории были положены в основу жизни» этого самого русского народа - и тут же пояснял, что эти идеалы тождественны «великим, вековечным, общечеловеческим идеалам, которыми живет все культурное человечество», «современному укладу жизни, многими тысячелетиями вырабатывавшемуся всем культурным человечеством», «тому Божественному нравственному закону, который глубоко лежит в сердце каждого человека и который важнее всех писанных формальных законов», и, наконец, «основам религии, национализма и того Божественного нравственного закона, на которых спокон веков держалась жизнь всех культурных народов, каких только знает историческая наука» (А. М. Драгомиров. Белое движение и Р. О.-В. Союз // Часовой. 59 (1931). С. 17 слл.).

Итак, религиознo-нравственные идеалы Драгомирова - это идеалы, которыми живет все культурное человество и на которых "спокон веков держалась жизнь всех культурных народов, каких только знает историческая наука".
Из таковых народов вообще-то больше половины - языческие.


5. Ген. Лукомский был опять же по самоопределению крепким воцерковленным православным. При этом был он консервативный человек (много консервативнее Деникина). При этом самоубийство, предринятое, чтобы избежать мучений, он грехом нисколько не считал и без тени раскаяния повествовал в мемуарах о том, как предпринимал попытки такого самоубийства (рисуя его как самоочевидно оправданный шаг), когда был арестован красными (А. Лукомский. Из воспоминаний // Архив русской революции. Т. 5. С.158-159). Ключевая цитата:

"Перекрестившись, я проглотил обе пилюли [с ядом], предварительно их разломав, дабы скорей подействовали".


Кончать самоубийством, перекрестившись -это достаточно ярко устанавливает соотношение православия ген. Лукомского с, так сказать, православием Брянчанинова.

6. Ген. Врангель. Христианин по искреннему самоопределению. В общении с иерархами и церковью укреплял свой дух. В своих мемуарах поминает самоубийство генерала Крымова исключительно как доблестный поступок, которым тот доказал и окончательно выявил свой патриотизм: «Выдающегося ума и сердца человек, один из самых талантливых офицеров генерального штаба, которых приходилось мне встречать на своем пути, он последующей смертью своей [Крымов застрелился] и предсмертными словами: "я умираю потому, что слишком люблю родину", - доказал свой патриотизм».

(Брат ген. Врангеля, Николай Врангель, тоже верил в Бога и в дневнике совершенно искренне надеялся на то, что божественное благое начало, пребывающее в людях, победит собственно человеческое, варварское и жестокое начало, пребывающее в них же. Кто знает биографию и нераскаянный бисексуальный либертинаж Николая Врангеля, вызывавший некоторый шок даже в его модернистских кругах, тот в полной мере оценит, что бы сказал о. Брянчанинов о том, как понимал Николай Врангель "божественное" начало и Бога. Но поскольку я тут не беру в качестве примеров людей искусства и свободных профессий - они-то точно могут из чего угодно соорудить что угодно - то о Николае Врангеле больше речи не будет).

***
Это примеры, взятые навскидку, с которыми я сталкивался случайно. Все шестеро перечисленных твердо определяли себя как верующих христиан. В каком соотношении находилось их христианство с ортодоксией - читатель может судить сам. Если бы такого рода примеры получили в специальной литературе адекватный учет, то никакому литературоведу не пришло бы в голову, видя, что Икс (да еще не просто Икс, а поэт-модернист, начинавший когда-то с той идеи, что христианство - неудачная попытка создания правильной религии, а вот он, Гумилев, совершит удачную и сам создаст для мира религию уже вполне правильную) определяет себя как православного, крестится на церкви и т.д.(*), - сразу экстраполировать на него "святоотеческое учение".


(*) Это и т.д. включает тот немаловажный факт, что онставит Бога во главу своей иерархии ценностей. Однако ставит он Бога на такое почетное место именно и только потому, что Бог, по мнению Гумилева - воплощение и средоточие всего того, что Гумилев, собственно, и посчитал первично ценным независимо ни от каких известных ему сообщений о Боге; он сам, своим умом, по своему понятию, а не по учению какого-либо Писания и Предания, определил, что считает благом, и уж отдельно от этого поверил в то, что у этого "что" есть вне мира воплощение и сочувствователь, он же - податель бытия миру, и именно его и почитает как Бога христианская конфессия - иное дело, насколько правильно она Его понимает...

И в самом деле. Гумилев (прод. след.).

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив