Про ужас, пережитый Стивеном Кингом от полета первого советского спутника


"Впервые я пережил ужас – подлинный ужас, а не встречу с демонами
или призраками, живущими в моем воображении, – в один октябрьский
день 1957 года. Мне только что исполнилось десять. И, как
полагается, я находился в кинотеатре – в театре “Стратфорд” в
центре города Стратфорд, штат Коннектикут.
…
И вот как раз в тот момент, когда в последней части фильма
пришельцы готовятся к атаке на Капитолий, лента остановилась. Экран
погас. Кинотеатр был битком набит детьми, но, как ни странно, все
вели себя тихо. Если вы обратитесь к дням своей молодости, то
вспомните, что толпа детишек умеет множеством способов выразить
свое раздражение, если фильм прерывается или начинается с
опозданием: ритмичное хлопанье; великий клич детского племени “Мы
хотим кино! Мы хотим кино! Мы хотим кино!”; коробки от конфет,
летящие в экран; трубы из пачек от попкорна, да мало ли еще что.
Если у кого–то с четвертого июля сохранилась в кармане хлопушка, он
непременно вынет ее, покажет приятелям, чтобы те одобрили и
восхитились, а потом зажжет и швырнет к потолку.
Но в тот октябрьский день ничего похожего не произошло. И пленка не порвалась – просто выключили проектор. А дальше случилось нечто неслыханное: в зале зажгли свет. Мы сидели, оглядываясь и мигая от яркого света, как кроты.
На сцену вышел управляющий и поднял руку, прося тишины, –
совершенно излишний жест. Я вспомнил этот момент шесть лет спустя,
в 1963 году, в ноябрьскую пятницу, когда парень, который вез нас
домой из школы, сказал, что в Далласе застрелили президента.
…
Мы сидели на стульях, как манекены, и смотрели на управляющего. Вид
у него был встревоженный и болезненный – а может, это было виновато
освещение. Мы гадали, что за катастрофа заставила его остановить
фильм в самый напряженный момент, но тут управляющий заговорил, и
дрожь в его голосе еще больше смутила нас.
– Я хочу сообщить вам, – начал он, – что русские вывели на орбиту вокруг Земли космический сателлит. Они назвали его… “спутник”.
Сообщение было встречено абсолютным, гробовым молчанием. Полный кинотеатр детишек с ежиками и хвостиками, в джинсах и юбках, с кольцами Капитана Полночь, детишек, которые только что узнали Чака Берри и Литтла Ричардса и слушали по вечерам нью–йоркские радиостанции с таким замиранием сердца, словно это были сигналы с другой планеты. Мы выросли на Капитане Видео и “Терри и пиратах”. Мы любовались в комиксах, как герой Кейси разбрасывает, как кегли, целую кучу азиатов. Мы видели, как Ричард Карлсон в “Я вел тройную жизнь” (I Led Three Lives) тысячами ловит грязных коммунистических шпионов. Мы заплатили по четверть доллара за право увидеть Хью Марлоу в “Земле против летающих тарелок” и в качестве бесплатного приложения получили эту убийственную новость.
Помню очень отчетливо: страшное мертвое молчание кинозала вдруг было нарушено одиноким выкриком; не знаю, был это мальчик или девочка, голос был полон слез и испуганной злости: “Давай показывай кино, врун!»
Управляющий даже не посмотрел в ту сторону, откуда донесся голос, и почему–то это было хуже всего. Это было доказательство. Русские опередили нас в космосе. Где–то над нашими головами, триумфально попискивая, несется электронный мяч, сконструированный и запущенный за железным занавесом. Ни Капитан Полночь, ни Ричард Карлсон (который играл в “Звездных всадниках” (Riders to the Stars), боже, какая горькая ирония) не смогли его остановить. Он летел там, вверху.., и они назвали его “спутником”. Управляющий еще немного постоял, глядя на нас; казалось, он ищет, что бы еще добавить, но не находит. Потом он ушел, и вскоре фильм возобновился."
Из автобографической книги Стивена Кинга "Пляска смерти" (1981
г.). - рассказал Александр Коммари
|
</> |