Про московскую республику пост

      И снова про "Императора..."



      Тяжелый текст, однако. К.Ю., демонстрируя незаурядную эрудицию, обрушивает на читателя не поток даже, а цельный зимбабвийский водопад информации и фактов, не задумываясь порой, а стоит ли плодить сущности сверх меры? В итоге теряется нить повествования и вспоминается история про посольство самоситов в Спарту и ответ лакедемонян на длиннейшую и красивейшую речь послов…
      Но речь не об этом, а о республике. Отдельный раздел «Императора…» посвящен поискам республиканизма в раннемодерной России. К.Ю. абсолютно верно исходит из того, что «республика» - это res publica, “обчее дело», а не то,что вы там себе напридумывали в последние два века. Есть, так-скать, «республика» и есть республика, и это не одно и тоже.
      Так вот, чтобы не умножать сущности и не вдаваться в рассуждения автора «Императора…» о русском республиканизме позднего Средневековья и раннего Нового времени (хорошая у него фраза на сей счет есть -«мы обнаружим все аналоги новгородского республиканского общества, но не найдем ни следов самого республиканства, ни рефлексии об обществе как целом в подобных категориях…»), сформулируем кратко свое видение проблемы раннемодерного русского «ре публиканизма» как «обчего дела» as is ( как это нам представляется на данный конкретный момент).
      Для начала о следах рефлексии. Московское (не люблю это определение - мы ж не говорим «лондонское общество» применительно к английскому времен Тюдоров! Но приходится пользоваться, дабы сущностей не умножать) общество “очень долгого XVI века» было обществом глубоко патриархальным, консервативным и «деревенским». Традиция - наше все для «московитов», «все новое добро есть, но ветхое всего лучших есть и силнее». И в силу своей традиционности, патриархальности и «деревенскости» московское общество было
      а) не книжным и не письменным ( не в смысле не имеющим книг и письменности, и то, и другое было, но имелась определенная специфика их применения);
      б) практикоориентированным ( т.е. не имевшим склонности к излишнему теоретизированию и умножению сущностей - есть одна сущность, Божественная, и одна мудрость , та же самая, их и нужно познавать , прочее - от лукавого);
      в) «московиты», как мольеровский мешанин во дворянстве, не знали, что они говорят прозой (шютка!). А если серьезно, то значит ли то, что если какая-то весчь или феномен не были не были артикулированы и не присутствовали в московском книжном дискурсе, то их и не было? Не, не значит.
      К нашему «республиканизму» это имеет самое что ни на есть непосредственное отношение. Если мы понимаем «республиканизм» именно как res publica, общее дело, то этого «республиканизма» на Руси-матушке в те благословенные времена был вагон и маленькая тележка с присыпочкой. И связано, нет, обусловлено, это было самой природой раннемодерной государственности, усугубленной русским своеобразием.
      Раннемодерное государство, и Российское государство «очень долгого XVI века» здесь было не исключением, как институциональное образование было слабым. Решать проблемы управления территориями, находящимися под кол порой весьма относительным контролем только своими силами оно не могло по определению. Отсюда неизбежность привлечения к управлению и администрированию на низовых уровнях «добрых» и «лутчих» людей от «земли» и разделение обязанностей - «дело государево» (война, дипломатия, верховный суд и расправ с арбитражом) в руках государя, местное управление - «земскому» самоуправлению.
      Итак, что мы видим? А видим мы то, что управление государством и есть то самое «общее дело», res publica. Верховная власть, персонифицируемая в лице государя, и «земское» самоуправление (выборное, кстати говоря, и в теории сменяемое) вместе вершили это самое «общее дело», но на разных уровнях. Вот она, исконно-посконная «республика»! И от того, что в московском книжном дискурсе об этом не говорили и н обсуждали, поставив вопрос ребром, положив его плашмя и безжалостно обкусав его с боков , этот патриархальный «республиканизм» не переставал быть реальностью, данной московитам в ощущениях. Просто московиты полагали, что есть вещи поважнее (например познание Истины и Мудрости), чем обсуждение и обсасывание очевидных для них вещей. Барство это и ненужная, непозволительная роскошь, мудрствование злобесное…
      А теперь вот живите с этим!