Про дежурства

dewarist — 30.09.2011 Давненько я не был дежурным. Еще было такое слово (и, наверное, есть) — «дежурант». Уж совсем гадко звучит.
Дежурство — это всегда большая ответственность. Быть дежурным приятно, потому что ТЫ временно главный среди своих. Можно же чуть-чуть потешить свою гордыню.
Быть дежурным тревожно, потому что, если что не так, то ТЫ отвечаешь. ТЫ же главный среди своих. «Кто дежурил?».
Быть дежурным интересно, потому что дежурства часто дарят встречи с неожиданным. Маленькие приключения.
Когда дежурство кончается, становится, безусловно, легче. Ну и немного жалко, что оно кончилось. Дежурства всегда запоминаются именно потому, что это необычные дни жизни.

Начинается все со школы. С нее вообще все начинается (читай предыдущий пост). Красная повязка на рукаве. На повязке одно слово — «дежурный». «Бильжо, почему тряпка сухая?». И ты бежишь с сухой меловой тряпкой в туалет. С тряпки сыплется мел, и ты весь в меле. В школьном коридоре тишина. Из классов через дверь доносятся голоса учителей. В туалете ты полощешь тряпку под струей холодной воды. С тряпки стекает белая, как молоко, жидкость. Потом эту тряпку ты выжимаешь. А руки вытираешь о школьные брюки. Обо что же еще? В день дежурства это приходится делать много раз. Потом кожа на пальцах становится сухой и шершавой.

На первом курсе медицинского института дежурства были страшными. И очень неприятными. Даже не знаю, рассказывать ли вам об этом. Ладно, расскажу. Слабонервные могут этот кусочек текста пропустить. Можно начать читать с абзаца, который начинается со слов, для части аудитории, возможно, знакомых: «Когда я работал психиатром…» А для остальных расскажу.

В обязанности дежурных (их было двое и всегда юноши) входила доставка трупа в анатомический театр. Дежурные должны были спуститься в подвал, в котором в ваннах с формалином лежали эти самые трупы. Запах ел глаза и нос. Ни смотреть, ни дышать было невозможно. Дежурные должны были достать труп из ванной, положить его на носилки и нести. Наверх. По крутой лестнице. Это было особенно ужасно. Труп все время съезжал. Если ты сзади, то его пятки были прямо перед твоим носом. Потом труп укладывали на секционный стол. Студенты собирались вокруг него, и начиналось спокойное занятие. Это было, надо сказать, суровое испытание. Сейчас я, уже много чего видевший, не смог бы это испытание пройти. Я тогда-то был чувствительным мальчиком, а сейчас… сейчас мальчиком быть перестал, конечно, но в смысле чувствительности ситуация, кажется, значительно усугубилась.
Когда я работал психиатром, я дежурил и в приемном покое, и по больнице. Это два разных типа дежурств.

Как-то жарким летом на Тверской, а тогда это была улица Горького, во внутреннюю нежную часть левого предплечья меня укусила московская оса. Боль была такая, что я на доли секунды отключился. Я вообще не понял, что произошло. Просто как будто выключили свет. То, что называется «потемнело в глазах». Когда я пришел в себя, себя я обнаружил держащимся за фонарный столб. Рука стала отекать на глазах, как в мультфильме. Через несколько секунд это была уже не рука, а какая-то розовая докторская колбаса. За 2.30.

На следующий день я дежурил в приемном покое. Рукава у халата были закатаны. Мне так было легче. И вот в приемный покой поступает чемпионка мира по художественной гимнастике (в прошлом) в состоянии острого психомоторного возбуждения. Она была крайне агрессивна. Что-то кричала и ложиться в больницу, естественно, не хотела никак. Справа и слева от нее стояли санитары. На всякий случай. Я чемпионку мира всячески уговаривал все-таки лечь в больницу или сделать хотя бы укол. Никак. Санитары берут ее за руки. И тут она как-то невероятно прогибается, делает какой-то необыкновенный чемпионский поворот, потом какой-то немыслимый шпагат и кусает меня во внутреннюю нежную часть правого предплечья. Больно было так, что я на некоторое время отключился. В глазах стало темно. Как будто выключили свет. Когда я пришел в себя, чемпионка мира уже как-то притихла. И даже с любопытством посмотрела на следы своих зубов, которые она оставила на моей руке и откуда стала сочиться кровь. Коллеги мне наложили повязку, и я продолжил свое дежурство.
Потом все врачи меня еще долго спрашивали, чей укус приятнее: московской центровой осы или чемпионки мира по художественной гимнастике.
Ночью, во время обхода, эту чемпионку я проведал. Точнее, она требовала, чтобы к ней пришел «тот самый доктор». Она уже была спокойнее. Поинтересовалась, как моя рука. И посоветовала, не без иронии, сделать мне йодную сеточку.

Сливочное масло во многом было опосредованным мерилом служебных отношений. Тому, кого больше любит повариха, она клала больше сливочного масла. И сахара в чай. Дежурному врачу, который снимал пробу на пищеблоке, масло клали столько, что каша или пюре плавали в нем. Когда дежурил я, то, к ужасу работников пищеблока, отношения со мной у них не складывались никак. «Язык масла», а заодно и «язык сахара» исчезал. Я предупреждал сразу: «Каша — без масла. Чай — без сахара». Меня никто не мог понять.

Почему-то именно масло во времена дефицита любили воровать. Именно за маслом пристально следили. Оно было символом, а вот чего — непонятно. Закладка масла в больнице имени Кащенко была серьезной, пафосной процедурой. Так и говорили: «закладка масла». На тележке три пациента в сопровождении двух сотрудников пищеблока вывозили огромный куб сливочного масла — килограммов, наверное, на сто. Его взвешивали в присутствии дежурного врача с точностью до грамма. Записывали вес в специальную тетрадь, а потом большим ножом или струной резали на кубики поменьше, и эти кубики бросали в чаны с кашей или пюре. Чаны были выше человеческого роста. Врач должен был присутствовать при этом до тех пор, пока масло не растает. В то самое дежурство я ушел чуть раньше окончания этого таинства, чтобы меня не стошнило. Но вернулся, забыв ручку. Я застал следующую картину: на борту чана висела повариха, и сверху торчали только ее ноги и попа в розовых толстых с начесом трусах. Огромным половником она пыталась выловить из каши уже не кубик, а шарик масла. Увидев меня, бедная работница пищеблока чуть не утонула в этом чане, наполненном рисовой жижей. Слава богу, все обошлось, а то бы мне пришлось спасать повариху от неминуемой и глупой смерти. А я бы вряд ли на это решился.

Как-то, дежуря по все той же больнице имени, между прочим, Петра Петровича Кащенко, я обнаружил, что в санаторном отделении пропали две напольные китайские вазы. То есть только что я проходил по коридору — вазы были. А через 20 минут иду обратно — ваз нет. Ночь. Часа два. Я звоню в отделение милиции. «Здравствуйте, дежурный врач по больнице имени Кащенко Бильжо Андрей Георгиевич». — «Дежурный слушает. Лейтенант милиции Сидоров Иван Петрович». — «Понимаете, у нас в отделении пропали две напольные китайские вазы. Очень ценные». — «А что вы хотите?» — «Найти эти вазы». — «Как?» — «Пришлите милиционера с собаками». — «Доктор, вы сошли с ума! (это он врачу-психиатру). Собаки в это время спят!»

В моей жизни были разные дежурства. Это дежурство в интернете, на этом сайте, мне очень понравилось. Такого у меня еще не было. Я читал все ваши комментарии и получал от них большое удовольствие. Подавляющее большинство из них было абсолютно искренним, и я это чувствовал. Я к вам привык. Не знаю, как вы ко мне. Мне было интересно. Надеюсь, что и вам. Неделю я плотно работал. Причем рано вставал и делал свою работу с удовольствием и честно. Теперь на какое-то время в моей жизни наступит некая пустота.

Я рад, что передаю свое дежурство в надежные руки. Дежурство принимает человек, который, сколько я его помню, а это очень много лет, подходя к телефону, говорит: «Слушаю. Дежурный». Зовут его Игорь Свинаренко. Он мой большой друг. Писатель и лучший, как я считаю, репортер и интервьюер. Изучающий языки с удовольствием и гигантской скоростью. И знающий их в большом количестве. Любящий литературу и знающий в ней толк. Знающий и пытающийся понять жизнь во всех ее проявлениях. Ему точно есть что вам сказать. Я во всяком случае слушаю его всегда с удовольствием и открыв рот. Чего и вам желаю.

Будьте здоровы и держите себя в руках.

И рисунки вам про дежурства. Между прочим, лучшими из дежурных, на мой взгляд, были Данко и Иван Сусанин. До скорых встреч. Надеюсь.

---

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив