Про "Безумную Евдокию"

naritsyna — 09.09.2015 По следам дискуссий вот к этому перепосту.
Моя френдесса спросила меня, читала ли я эту повесть Алексина, слово за слово – я пошла освежить в памяти… Товарищи дорогие, там же столько двойных донышек, давайте о них поговорим?

Будет некоторое количество личной информации, кстати.

Подростком я очень любила литературу с психологическим подтекстом, с неоднозначностью, с информацией по поводу того, как строится личность и общение. Но такой литературы (начало 80-х, мне 12-13 лет) было очень-очень мало: какие-то крохи можно было нащипать из подростковых повестей-рассказов и из публицистики. Так я перечитала всего изданного на тот момент Крапивина, а потом переключилась на Инну Руденко, Жуховицкого и конечно, Алексина. Последнего тогда издавали буквально пачками, ешь – не хочу. Я хотела и ела, буквально заглатывала.

Помню, как прочла в первый раз "Безумную Евдокию" и ошалела. Потому что – оказалась в глубине души не согласна с автором (а по тем временам это было ужасом и порождало всякие комплексы типа "Тебе же объясняют, а ты тупая и не понимаешь"). Не буду пересказывать содержание повести (или это рассказ вообще), она короткая и везде в интернете сейчас лежит, но самое главное – речь там о 16-летней талантливой девочке, которая-де – эгоистка. И из-за неё мать попала в больницу, и вообще.
Нет, наверное, далеко от содержания и цитирования повести мы тут не отойдём.

Беда моя во времена прочтения повести была в том, что я ощущала себя во многом этой Оленькой. Меня точно так же долго ждали, моего рождения буквально добивались с медицинской точки зрения (мама мне часто рассказывала, как чуть ли не всю беременность она пролежала на сохранении и рожала крайне трудно, и что ее и меня спасла врач-гинеколог, в честь которой меня и назвали. Кстати, я всю жизнь ненавидела свое громоздкое имя без единого официального уменьшительного). Кроме мамы, о перипетиях моего рождения мне рассказывали бабушка и дедушка. Подтекст был такой – "Смотри, как все ради тебя страдали, а ты!.." А я была неблагодарная, да. Не думала о матери, не слушалась деда с бабкой, была строптива и делала то, что мне в голову взбредет, а не то, что надо. И заботиться ни о ком не умела, конечно же.

К тому же меня угораздило, как и Оленьку, быть талантливой. Оленька рисовала, а я писала стихи (и прочие литературные формы) и пела. Правда, мне с моими талантами досталась более поздняя модификация "социализации одаренных детей": я должна была, как в песне – "если судьба тебя хлебом одарит, друзьям не забудь половину вернуть" – непременно участвовать во всех школьных олимпиадах, постановках, агитбригадах и прочих мероприятиях, "защищая честь школы". Упаси меня боже сказать, что я не хочу или стесняюсь. То есть я была не я, а представитель школы номер такой-то. И была обязана это делать.

Но вернемся к повести. Оленька талантлива, учится в художественной школе, ее родители ею гордятся, мальчик-одноклассник в нее влюблен, а она-де ни о родителях не думает, ни чувств мальчика не видит, про подругу на мероприятии – забыла, а классную руководительницу Евдокию Савельевну называет "безумной" за то, что та патологически стремится всех уравнять. И хочет, чтобы все делали всё вместе, коллективом. Причем если ты хорошо знаешь иностранный язык, например – тебе в постановке на этом языке достанется второстепенная роль, потому что выделяться – нехорошо, все должны иметь равные возможности.

Но основное, что меня сейчас мотивировало к этому посту, я прочла, как ни странно, в Википедии. Там было написано следующее о предыстории создания повести:
"У Анатолия Алексина была подруга по имени Нина Боровская, начальница отдела кадров СП СССР. Дочь Нины Боровской была проблемной девочкой-подростком, которую Алексин не раз помогал вытаскивать из разных неприятных ситуаций. Однажды дочь Боровской не пришла домой вовремя из туристического похода, и Боровская вызвала к себе Алексина и они стали обзванивать больницы, милицию, морги. Дочь явилась через два дня и даже не подозревала о том, что её непредвиденное отсутствие мать могла принять так близко к сердцу."

Обратите внимание на последнюю фразу: дочь даже не подозревала о том, что ее отсутствие мать могла принять так близко к сердцу.
Тадамм.
То есть дочь бессознательно была убеждена, что есть она дома, нет ее дома – никто этого не заметит?..
Доля логики, увы, в этом есть. И понимал ли Алексин это?..

В преамбуле повести он рассказывает о том, как познакомились родители Оленьки. Когда ее будущий папа сделал предложение ее будущей маме, она ответила, что у нее порок сердца и ей запрещено иметь детей. А когда он сказал – можно, в конце концов, и без детей, - будущая Оленькина мать возразила:
- Нет, нельзя.
Точка.
Почему нельзя, зачем нужны дети – не пояснялось. Повесть, конечно, написана в 1976 году, тогда этот вопрос вообще ни у кого не возникал: помнится, я в это время, шести лет, вообще думала, что как минимум первый ребенок у женщины появляется автоматически, сам по себе, и хошь не хошь – рожать его придется, деваться некуда. Но сам факт: без детей нельзя, ребенок нужен. Как вещь? И если ребенок единственный – нужно постараться, чтобы он был лучшим. И, согласно еще одной цензурной установке – этому ребенку тоже положено все лучшее.

Тут мне вспоминаются многократно виденные картинки в том же метро: ребенок сидит, мама-бабушка с сумками стоит. В пять лет сидит, в семь, в десять… А лет в 15 мама и бабушка обижаются, что ребенок не уступает им место и вообще не заботлив. Друзья мои, а откуда он это возьмет, откуда этому научится, если это не заложено в его жизненный сценарий в самые первые годы?

Многие дети и тогда, и особенно сейчас росли и растут в атмосфере вседозволенности. "Он же еще маленький!" Из своего детства помню: приносили что-то вкусное, какой-то деликатес, и отдавали мне. Я спрашивала: а маме? А бабушке с дедушкой? В лучшем случае мне отвечали, что остальные это не хотят или не любят, в худшем – говорили: это тебе, ты маленькая или как-то еще. А потом, когда мне было лет 12 (и уже родился брат), мама сетовала: эгоистка какая выросла, все себе загребает!
Мне потребовалось много лет, чтобы осознать, что я делаю не так. Потому что раньше все было – как я хочу. Все подарки – мне, все увеселения – мне. Дедушка плохо себя чувствует – ничего, внучке надо идти гулять на горку. И все такое.

Правда, была у этой медали и еще одна сторона: часто "лучшее, что нужно ребенку" определялось родителями. Так в 6 лет мне купили пианино и заставили заниматься музыкой. Да, я была музыкальна и любила петь, но эти занятия… Но я добила музыкальную школу, чтобы не расстраивать маму (и это я эгоистка, да).

Но вернемся к Оленьке: она изучает языки, рисует, она талантлива и отличается от сверстников – но почему, почему ее прототипу даже не пришло в голову, что родители будут о ней беспокоиться? Почему Оленька в повести сбежала от походной группы ночью, чтобы первой выполнить задание? Не потому ли в том числе, что любовь родителей к ней для нее связывалась с ее достижениями, с одной стороны, а с другой – ее не научили именно заботиться? Она могла только заслужить любовь, будучи самой-самой для своих мамы с папой. И в коллективе, в котором ее насильно усредняли, так или иначе – как могла, по-подростковому – попыталась этот вопрос решить. Она вернется домой с победой, есть ли тут повод волноваться? Если главное для родителей – ее достижения и уникальность?

В общем, между строк получается, что Оленька – функция. Причем родители ждут от нее неординарности и начали ждать еще до ее рождения ("какая у нас с вами была бы дочь!") Причем почему-то непременно дочь: может, потому, что девочку проще сдержать, она более манипулируема, ей на роду написано не отрываться от семьи, особенно в те годы?

И про любовь. Евдокия Савельевна в конце ставит Оле в вину, что она-де не заметила любовь своего одноклассника Бори. О, в те времена это было слово-индульгенция: любовь, ах, ах! Что бы ни выкинул некто – у него любовь! Если эта любовь отвергается – ах, ах, ужас! НО теперь я знаю две вещи: первое – любовь бывает очень разная, иногда довольно навязчивая, и второе – любовь есть проблема любящего и не накладывает никаких обязательств на адресата любви. Мальчик в повести Алексина, во-первых, ходил за Олей как привязанный: всем ли это понравится? Родители шутят. что Боря "больше всех мешает Оле работать", но в каждой шутке, как известно… Боря – фанат общественной деятельности, и его любовь к Оле выражается своеобразно: он маниакально следит, чтобы она не пропускала никаких мероприятий. Он навещает, ее больную, дома, но весьма своеобразно:
" - Вы слышали, зачем он пришел? Чтобы высчитать, успею ли я подняться ко дню перевыборного собрания!
Боря Антохин действительно объяснил нашей дочери, что растяжение сухожилия - болезнь неопасная и что Оля, прихрамывая, вполне может добраться до школы".
И потом говорят, что Оля-де черства и эгоистична в том числе потому, что не заметила Борину любовь.

Но тем не менее – именно "Безумная Евдокия" когда-то, в далекие годы подросткового детства, излечила меня от чувства вины за то, что я "эгоистка". Потому что устами рассказчика – папы Оленьки – Алексин подводит итог (в лучших традициях национальной российской забавы – поиска виноватого): в том, что Оленька так поступила, виноваты родители. Они воспитали эгоистку, и теперь им предстоит искупать вину: мать увезли в психиатрическую больницу, а отец остался с дочерью вдвоем. Кончается повесть так, что само по себе дальнейшее проживание с этой дочерью уже вроде бы расценивается им как испытание, посланное в наказание за неудачную родительскую миссию.

И когда я прочла это впервые, то задумалась: а и правда, виноваты ли дети в том, в чем их так часто обвиняют? Что они эгоистичны, черствы, не заботятся о родителях (хотя те заботились о них, детях!) и так далее. Что толку обвинять ребенка, который с трех-пяти лет сидит в метро, когда мама и бабушка стоят? Так всегда было и всегда будет, он так вырос. Что толку обвинять ребенка, которому всегда отдавали вкусное, в том, что он, вырастая, не делится? Так всегда было и так всегда будет. Кстати, когда мы с супругом все деликатесы делили поровну, отдавая дочери только треть, взрослые, при этом присутствовавшие, говорили, что так нельзя, что это нелюбовь к деточке!

Но все перечисленные просчеты – не вина родителей, а, если хотите, их беда. Опять же в силу недостатка информации и невысокой психологической грамотности, каковую грамотность у нас в принципе никому пока что не преподают.

Что-то еще вспомнилось: одна из любимых наших семейных фотографий – сразу после переезда. Елене полтора года, она стоит в новой кухне, где еще все в мелу, нет мебели, и мы там убирались, пока мужчины – супруг с моим братиком – занимались перевозкой мебели. И вот стоит Елена в этой кухне - в майке, трусиках, розовых тапочках с зайчиками и со шваброй в руке. Швабра вдвое больше нее по росту, но тем не менее она этой шваброй вполне себе по полу возюкала. Маме помогала.
А мне бы в детстве сказали – "Нечего ребенку пылью дышать, еще заболеет!" Заботились.

Кстати: пресловутая Оленька в семье - как минимум моет посуду. То есть не совсем, значит, эгоистка.

И сейчас с френдессой мы сошлись в том, что Алексин вообще максималист (как множество тогдашних писателей, особенно детских), большинство его характеров – черно-белые, а если есть каике-то нюансы – возможно. он сам их не осознавал и потому не педалировал. Но вот эта повесть – а была она тогда бешено популярна и вызвала дикое количество откликов – оказалась далеко не так однозначна, как, возможно, хотел сам автор.

АПД: вот что еще забыла-то: есть статья супруги Алексина об этой повести. Статья называется - "Жить только собой". Супруга там приводит цитату из повести:
"- Жить только собой – это полбеды, - жестко произнесла она. – Гораздо страшнее, живя только собой, затрагивать п о х о д я и чужие судьбы."

Я бы сказала иначе: гораздо страшнее, если другие живут тобой. И не дают тебе жить собой вообще.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив