При всей внешней стабильности с её ракетами и экономическим потенциалом Америку

picturehistory — 27.08.2023

Если журналисту злоупотреблять цитатами - это перекладывать свои обязанности на головы других. Но трудно удержаться от искушения, полезного для дела,- «включить» голоса американцев, стоящих по краям и в самом центре общественной сцены, предложить читателю мозаику из примечательных слов и мыслей политиков и журналистов, философов и юристов, молодых, зрелых, старых.

Вот эта мозаика. «Стратегия «сдерживания» укладывала нас в одну постель с любым антикоммунистом, включая наиболее отвратительных деспотов…  Но самым худшим и разрушительным последствием этого вероотступничества, этого предательства нашего прошлого был тот ущерб, который мы нанесли самим себе. Это состарило нас… Поколение спустя после ржавчины сдерживания и истерии маккартизма мы стали старым обществом, поглощенным мечтой старика - мечтою о бестревожности» (Арчибальд Маклеиш, философ и социолог).

«Если нынешний рост преступности, алкоголизма, наркомании и коммерческого секса сохранится до 1996 года, Америка будет к тому времени самым пьяным, самым одурманенным наркотиками, одержимым сексом и преступным обществом на земле…  Наслаждение и прибыль стали единственными ориентирами в поведении личности. «Закон» воспринимается как враг, которого надо либо уничтожить, либо перехитрить. В конечном счете единственный «грех» - это быть пойманным» (Клэр Бут Люс, бывший посол, консервативная журналистка, вдова владельца издательского концерна «Тайм-Лайф»).

Два следующих высказывания принадлежат президенту США Джеральду Форду и кандидату в президенты от демократической партии Джимми Картеру.
«Устремления Соединенных Штатов всегда были благородными.  Именно поэтому народ Соединенных Штатов с гордостью называет себя американцами. Но если мы будем честными с самими собой, мы должны будем недвусмысленно признать, что слишком велик разрыв между нашими устремлениями и реальностью, что Америка еще далеко не выполнила задачи, которые мы для себя поставили двести лет назад» (Дж. Форд).

«Нас потрясали трагическая война за рубежом, скандалы и нарушенные обещания дома. Наш народ ищет новые голоса, новые идеи и новых лидеров… Слишком многим пришлось пострадать от политической и экономической элиты, которая принимала решения и никогда не несла ответа за ошибки и не страдала от несправедливости. Когда возрастает безработица, те, кто входит в элиту, никогда не стоят в очереди за работой. Когда лишения возникают из-за запутанной системы соцобеспечения, они никогда не остаются без пищи или одежды, без крова над головой. Когда публичные школы неполноценны и объяты волнениями, их дети идут в закрытые частные школы» (Дж. Картер).

«Сегодня скандалы, связанные с корпорациями, с сексом, с жульничеством, с ФБР и ЦРУ, подтверждают вчерашний анализ радикалов. Фактически радикализм 60-х быстро становится здравым смыслом 70-х… Атмосфера скандала, свирепствующая в Америке, является признаком загнивания власти, сложившейся в последние тридцать лет. В совершенно новый век ограничений мы входим с прежним руководством и старой философией… А живем мы в мире сокращающихся ресурсов, новых государств и нового баланса силы» (Том Хейден, основатель организации «Студенты за демократическое общество»).

«Последние десять лет с лишним, несомненно, были самыми обескураживающими в американской истории. В эти годы нация перестала узнавать себя, потеряв уверенность в своих целях, разделенная и рассерженная, с проектами и надеждами, от которых осталось одно замешательство» (Джон Шаар, публицист)…

Мозаику эту можно расширять до размеров панорамы. Работая корреспондентом «Известий» в Нью-Йорке и Вашингтоне, я вблизи наблюдал смуту и потрясения многих из тех лет, о которых пишет Джон Шаар. Политические убийства, негритянские мятежи, студенческие волнения всегда сопровождались своеобразным американским «душеискательством». Сейчас улицы и площади американских городов не бурлят митингами протеста, спокойно у Пентагона и возле ограды Белого дома, но недостатка в критическом анализе и оценках нет.

Во-первых, они вызваны двухсотлетием, совпадающим с текущей амплитудой выборного года. Во-вторых - и это, на мой взгляд, важнее и долговременнее, - в Соединенных Штатах подводят итог тридцатилетнему послевоенному периоду, прощаясь с ним. Это прощание началось в годы вьетнамской войны, затем было форсировано годами разрядки.

Это сложное, долгое, мучительное прощание - с колебаниями, свидетельствующими, насколько сильна инерция и психология «холодной войны» даже у тех, кто хотел бы с ней покончить, с контрнаступлениями «военно- промышленного комплекса», который, добиваясь новых рекордных расходов на военные цели, доказывает, как чувствительны еще сердца сенаторов и конгрессменов к старомодным мотивам о «советской угрозе», как еще живуче древо американского шовинизма, ловко маскирующегося под патриотизм.


Рузвельт, грозя доктриной Монро, не допускает европейцев в Доминиканскую Республику, 1906

Но прощание идет, избавив даже самых твердолобых от ожиданий «Пакс Американа» и придав насмешливый, а не высокомерный характер рассуждениям о «всемогуществе» США. Эпохи прощаются не как шапочные знакомые на улице, бодро пожав друг другу руки. Эпохи продираются из одной в другую. В Америке, увы, более чем достаточно деятелей, пытающихся вновь и вновь атаковать принципы мирного сосуществования, вмешаться во внутренние советские дела, помешать процессу материализации разрядки, соглашениям об ограничении стратегических вооружений, торгово-экономическим связям.

Впрочем, это отдельная важная тема. Возвращаясь к теме нашей, следует отметить, что разрядка, ослабление международной напряженности подтолкнули в Америке процесс критического самоосмысления, вглядывания внутрь. Раньше всепоглощенность «советской угрозой», порой паническая, как бы не оставляла времени и энергии на внутренние проблемы. Даже наша небольшая мозаика показывает, как внушителен перечень этих проблем - от социальных и моральных до экологических.

При всей внешней стабильности крупнейшей капиталистической державы с её межконтинентальными ракетами и гигантским экономическим потенциалом Америку постоянно лихорадит. В лихорадке есть, конечно, кое-что от американского динамизма, рождающегося в сильном электрическом поле конкуренции, которая пронизывает всю жизнь общества. Но не меньше в ней и от кризиса, он, как магма под земной корой, вечно здесь присутствует и чаще, чем магма, извергается.

Этот кризис, производное от социально-экономической структуры, сотрясает политическую систему власти, непосредственно и в драматических формах задевая и американских президентов, разрушая мифы об Атлантах в Белом доме, держащих руку у ядерной кнопки, а на плечах - земной шар.

В прошедшем и текущем десятилетиях судьба не пощадила ни одного из хозяев президентского Овального кабинета: убийство Джона Кеннеди в 1963 году, политическое самоустранение Линдона Джонсона в 1968 году в результате «домашнего» рикошета вьетнамской войны, головокружительная амплитуда Ричарда Никсона, переизбранного в 1972 году огромным большинством, а в августе 1974-го ушедшего в позорную отставку.

Есть разные версии об убийстве Кеннеди, но сломанные карьеры Джонсона и Никсона прямо связаны с кризисными общественно-политическими явлениями: вьетнамская авантюра и уотергейтский скандал. Поражение в Индокитае - как сокрушительная внешнеполитическая кульминация послевоенного периода, как банкротство «самонадеянности силы» и воинственного антикоммунизма…



Экономические потрясения - сильнейший спад, массовая безработица и особенно инфляция, ударившая максимум американцев по максимально чувствительному для них месту - по карману… В этот беспокойный климат начала 70-х ворвался уотергейтский скандал с его разоблачениями нечестности, шпионажа, коррупции и прямых закононарушений в высших эшелонах власти. Уотергейт открыл, можно сказать, целую эпоху скандалов, развивающуюся с 1972 года,- скандалов с ЦРУ и ФБР, с «Локхид» и многонациональными корпорациями, в налоговой системе, с замешательством денег в политику, в конгрессе и т.д.

Скандалы - это тоже американская форма прощания с периодом «холодной войны». По существу, происходит многоэтапная перестройка циклопического здания политико-административной власти, сооруженного в годы международной напряженности и ракетно-ядерного противостояния, - с особым ореолом президентства, которое при Никсоне уже стали именовать «имперским», с ведомствами внутреннего и внешнего шпионажа и сыска, возведенными в ранг неприкосновенных патриотических святынь.

Уотергейт в сочетании со всем остальным отбросил длинную тень на нынешний год выборов. Результат? Катастрофическое падение доверия американца к обиталищу власти, к Вашингтону и вашингтонским политикам, к тому, что обозначается словом «истэблишмент». Кому выгодно это? Аутсайдерам. Тем, кто не замазан скандалами, расплывающимися, как нефть по воде из танкера, потерпевшего кораблекрушение.

Пример политического аутсайдера, удачно стартовавшего в нынешней избирательной кампании,- кандидат демократов в президенты Джимми Картер. Бывший губернатор штата Джорджия (1970-1974 годы), он даже в родном штате широкую известность получил лишь несколько лет назад, а на национальной арене был новичком до самого последнего времени, извлекая из этого преимущества в послеуотергейтской атмосфере.

По мере приближения ноябрьского финала все более очевидно, что аутсайдерство Джимми Картера заметно преувеличивается. Это не «человек с улицы», а политик, и любопытно, каким лицом он поворачивается к массовому избирателю, как он «читает» настроения американцев. Несмотря на упрек в расплывчатости, Джимми Картер акцентирует категории не политические и экономические, а моральные: честность (он поклялся ни разу не солгать в Белом доме), доверие и, представьте себе, любовь.

Он обещает то, к чему тянутся люди, ощущающие свою придавленность и бессилие рядом с большими всемогущими корпорациями, большим бюрократическим правительством и так называемой большой политикой. Если не на любовь, то, во всяком случае, на честность упирает и Джеральд Форд - личную и своей администрации. Вот какие, казалось бы, немудреные козыри выбрасывают соперники, сражающиеся за Белый дом.

Эти козыри - хорошая иллюстрация к положению дел в нынешнюю эпоху скандалов, безверия, цинизма. Между прочим, в прагматической Америке, убежав от меркантильных родителей, любовь как общественную силу в 60-е годы проповедовали хиппи. Над ними смеялись. А теперь вдруг любовь введена в оборот опытными политиками. В кампании 1976 года к любви добавляют еще одно евангелистское клише - «исцеление ран».

Для американской политики это прием вечный, каждый претендент на Белый дом - в роли врачевателя. Исцелением раздоров занимался Джонсон, оказавшись президентом после убийства Кеннеди. Когда вьетнамская война и негритянские мятежи добавили свежей соли на «национальные раны», за их исцеление с 1969 года взялся Никсон. Его правление увенчалось Уотергейтом. Можно ли исцелить раны разъединенности и отчужденности?

Можно ли вернуться к единству, к тому, чего не было? Статистика отмечает, что в последние двадцать лет постоянно сокращается процент американских граждан, принимающих участие в выборах. В 1972 году голосовало лишь 56% избирателей. Опасаются, что в этом году к машинам голосования не явятся больше половины (!) из 150 миллионов американцев, имеющих право голоса. Это было бы особое «молчаливое большинство», отвернувшееся от миражей американской демократии, ищущее свою, пусть пассивную форму протеста. Политики все больше шумят, а народ все упорней безмолвствует - ещё одна из амплитуд Америки 1976 года.

Вашингтон, август 1976 года.

С. Кондрашев "Американские амплитуды", ч.3, Коммунист №17, 1976

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив