«Позиция "Роснефти" заключается в том, что про них вообще ничего нельзя писать»

— Принципиально важный момент заключается в том, что говорить о признании иноагентом издания VTimes до сих пор неправильно, так как такой статус получил администратор нашего сайта*. Ни VTimes как организация, ни ее сотрудники не являются иностранными агентами.

Но дальше происходит юридическая коллизия: закон обязывает не только создателей, но и распространителей контента ставить «иноагентскую» плашку. Соответственно, раз мы распространяемся на сайте VTimes.io, который является ресурсом иноагента, мы обязаны ставить эту плашку.

Ведь что есть иноагент? Это враг народа. Мы со своим советским сознанием и подсознанием, которое настолько сильно, что есть даже у тех, кто не родился в Советском Союзе, это прекрасно считываем. Кто захочет с врагом народа общаться? Как минимум это подозрительно, как максимум — просто страшно.

У нас очень широкая экспертная панель, мы с большим кругом экспертов общаемся, и мы точно создали лучшую в России — и лучшую, чем в «Ведомостях», хотя и там она была очень сильной, — экспертизу: и экономическую, и по различным отраслям. И мы общаемся, конечно, очень много с профессурой, и какие-то профессора сказали: нам все равно, мы вас уважаем, мы понимаем, что мы делаем, это важно и круто, и мы продолжим, но один профессор, который занимается историей России, сказал: не звоните мне больше, нас всех посадят. Реакция была совершенно разная, но лично для нас как для бизнес-издания этот статус, который получил администратор и сайт, радикально меняет медиаповестку.

И для нас это меняет медиаповестку. Что нам остается? Писать про финансовую отчетность компаний? Ну, ее люди и так найдут, кто ее понимает. Общественно-политическая повестка? То есть оппозиционная повестка, так как большая часть чиновников с нами общаться больше не будет? Но мы не оппозиционное СМИ. (…)

А мы как раз пытались быть между и объяснять, что нужна не революция, а эволюция, и эксперты в своих статьях в VTimes анализировали и предлагали, что нужно менять, а что хорошо, — и об этом в VTimes тоже писали. Мы — за точки роста, мы и здесь их нашли за несколько месяцев: посмотрите, что мы сделали с ESG, с энергопереходом, с устойчивым развитием; мы первые, кто начал системно об этом говорить, и мы отлично развили эту экспертизу.

— В этом свете вы удивились, когда администратора вашего сайта внесли в реестр? Я лично ожидала увидеть там после «Медузы» (Минюст считает организацию иноагентом) кого-то другого.

— Мы тоже удивились, можете не продолжать свою мысль. Понятно, что мы изначально этот риск теоретически рассматривали. Но тем не менее еще, условно, год назад, когда мы все это начинали, законодательство было по нынешним временам почти либеральным (улыбается). И мы сказали, что должны попробовать сделать такое СМИ, потому что считаем, что оно нужно стране, важно для общества. Качественное, объективное, не ангажированное, не борец с режимом, не борец за режим. А дальше получилось, что получилось.

— То есть момент удивления был?

— Мы совершенно точно не думали, что будем в числе первых. Версий, кто и почему, может быть много, лично мне это не так важно, важно, что в итоге все же случилось.

— А как тогда вяжется: нет острых политических тем, заявлений, активизма, но есть острое, по сути, политическое решение о внесении в реестр администратора сайта?

— Причин для таких решений может быть множество. «Медуза», наверное, потому — что самая массовая, а мы потому — что самые влиятельные. Я не знаю, какими категориями они мыслят и кто принимал это решение, но, наверное, главная проблема в том, что мы неподконтрольны.

— Позволю себе не согласиться с вашей мыслью о том, что это неважно, почему это произошло, а важен сам факт, потому что мы — в смысле, все остальные журналисты страны — остаемся в этом своеобразном поле. И этот разговор важен не только для того, чтобы рассказать читателям «Новой газеты» об издании VTimes, но еще и для того, чтобы мы попытались понять, а что, собственно, происходит?

— Честно сказать, я не понимаю. Мне кажется, что мы оказались слишком серьезными и слишком глубокими. Наверное, нужно было бы куда-то идти и с кем-то договариваться, только непонятно, с кем — акторов огромное количество и в политике, и в бизнесе. Но самое главное — непонятно тогда, а зачем мы все это начинали? Чтобы договариваться и в конечном счете оказаться подконтрольными?

— Вы попытались узнать, обратившись в Минюст за разъяснением?

— Да, и они дали абсолютно формальный ответ, то же самое, что и «Медузе».

— В случае с «Медузой» был человек, который дал ход этой истории. Он заявил, что у них есть иностранное финансирование.

— В нашем случае все открыто: вот сайт, вот его администратор, вот российское юрлицо, вот его акционеры. Мы не создавали подпольную организацию, мы создавали бизнес, и он финансировался полностью легально по российским законам. Противоположное было бы просто глупо. Мы что, создаем что-то, чтобы нас обвинили в налоговых махинациях, к примеру? Нет, механизм работы абсолютно прозрачный. Более того, по закону о СМИ, если у СМИ есть иностранный акционер с долей не более 20% и он осуществляет финансирование — это не является никакой проблемой, это нормальная хозяйственная деятельность, и можно даже об этом не уведомлять. Но, с другой стороны, есть законодательство об иностранных агентах.

— «Медуза» тоже не скрывалась, и тем не менее был человек, который на них попросил обратить внимание. Думаю, и в вашем случае он был. Мог ли это быть, например, Игорь Сечин?

— Это мог быть кто угодно, есть разные версии, в том числе и такая. Не знаю, знает ли он вообще про наше существование. Я его никогда не видел, я с ним не знаком.

— Он, очевидно, знает про ваше существование, ведь его юристы подавали на вас иск в арбитражный суд. И больше того, получается, что конфликт с «Роснефтью» тянется у вас, по сути, с «Ведомостей».

— Он не то чтобы у нас тянется. Просто позиция «Роснефти», как я ее вижу, заключается в том, что про них вообще ничего нельзя писать, что с ними не согласовано.

— Я прочитала ваш текст о том, что экс-президент «Роснефти» Эдуард Худайнатов получит от «Роснефти» $11 млрд за месторождения на Таймыре. Что же в нем так задело Сечина? Это информационная заметка.

— В этом и проблема. Если такие иски начнут удовлетворяться, то это означает не просто запрет на работу журналистов, это еще и запрет на работу банковского аналитика. Потому что эта статья написана по открытой финансовой отчетности с комментариями аналитиков лицензированных банков, и там вообще не к чему придраться, но нашлись претензии к словам «дешевая» и «дорогая» компания. Мы говорили с юристами, все в недоумении. Это оценочное суждение аналитика: «Это дешевая компания, а эта — дорогая». Тогда что? Если аналитик не может говорить таких слов, то зачем он нужен?

— В своем прощальном заявлении вы написали, что «изучили семь сценариев продолжения деятельности VTimes — со статусом иноагента или без такового». Расскажите о них поподробнее? Почему именно семь, что они собой представляют? И почему, по вашим словам, каждый из них заканчивался уголовным делом?

— Мы насчитали семь. По закону, иноагент обязан создать свое юрлицо в России или же какое-то юрлицо здесь должно признать свою аффилированность с иноагентом, потому что базово российское юрлицо не может быть просто признано «ино», кроме случаев, когда само на себя нашивает звезду и тоже начинает отчитываться о своей деятельности. Раз в год проходит аудит. Был такой вариант. Был вариант переименовываться, переносить администрирование сайта в Россию, закрыться и открыться под другим брендом и так далее и так далее. Но мы же не революционеры, и мы не «уникальный журналистский коллектив сохраняли». Каждый из этих вариантов заканчивался вероятностью уголовных дел в отношении сотрудников или менеджмента. Потому что российское юрлицо, которое аффилировано с иноагентом, обязано ежемесячно предоставлять отчетность. И если там будут какие-то ошибки, то за две — штрафы, а затем уголовная ответственность до двух лет по статье 330.1 («Злостное уклонение от исполнения обязанностей <�…> в связи с признанием лица выполняющим функции иностранного агента»). Что может быть вписано в ошибки — неизвестно, так как правоприменительной практики нет, может быть, «Вы не указали, что купили пачку бумаги, это ошибка». А если начинать применять схемы с переименованием, то

а там есть три разные категории, и в худшей из них после второго штрафа — вероятность лишения свободы до 5 лет по части 3 ст. 330.1 УК РФ. Так что, это продуманное бизнес-решение.

— Вам тоже могла грозить «уголовка»?

— Да. Каждому.