Поток и разграбление

16 июня 1915 года (преддверие Великого Отступления) начальник Генерального штаба генерал Янушкевич отдал приказ: "Благоволите распоряжением при отступлении заблаговременно все средства, особенно железнодорожные, интенсивно вывозить в тыл, уничтожать посевы косьбой или иным путем. Мужское население, кроме жидов, возраста военнообязанных удалять в тыл, дабы не оставлять в руках противника. Все запасы скота, хлеба, фуража, лошадей обязательно вывозить. Легче будет вновь снабдить население при нашем наступлении, но не оставлять противнику, который всё равно отберет".
Это решение положили начало реализации тактики выжженной земли. Когда "дело пошло", в Ставку докладывали: "Об уничтожении целых селений на некоторых корпусных участках, о бессистемности эвакуационных распоряжений, о неправильно создавшемся, видимо, у населения и войск понятии, что это меры репрессии, уничтожение частного имущества без оценки и права сохранения его владельцем порождает уныние, озлобление, смуту". Население при виде такого "праздника жизни" впало в панику, бежало куда глаза глядят и жаловалось, куда только можно. Поток жалоб был настолько мощным, что высокое начальство спохватилось и попыталось частично отыграть назад. Главком приказал "немедленно, самыми решительными мерами прекратить самовольное уничтожение войсками имущества жителей", и "уничтожать только то, что необходимо по военным требованиям". Потом начальство додумалось до установления порядка эвакуации, компенсаций населению и реквизиции продовольствия (вместо уничтожения).
Но было поздно - исходный приказ был из числа тех, которые легко отдать, но тяжело скорректировать. "Отходящие на новые позиции войска в Плонском и Плоцком, а по полученным сейчас данным... продолжают срывать поголовно с мест население, применяя меры насилия, уничтожают или отбирают всё имущество... сплошь выжигают деревни, фольварки, костёлы", – сообщали Главкому 5 июля из Варшавы, сопровождая сообщение просьбой "поддержать веру в населении, что приказания Ваши святы, и спасти население от отчаяния и смуты... Не допустить дабы... могли продолжаться беспощадно разрушительные действия отходящих войск". Вотще - войска продолжали ураганить.
Начальники всех уровней дополняли и изменяли содержание приказов в меру своей испорченности. Ещё один доклад: "Приказы об истреблении посевов, выселении жителей... отдаются... в большинстве случаев устно, словесно... Приказы обогащаются по пути угрозами, вводят в недоумение, порождают панику, становятся безусловно несогласными с объявлением губернатора. Во всей практике царит хаос, причиняющий колоссальные материальные и нравственные жертвы... Общее число и содержание [жалоб] наполняет чувством полной безотрадности и опасения за нравственную устойчивость и экономическое сопротивление населения в случае занятия страны на более продолжительное время".
Прилетало не только простонародью, не застрахована была даже знать: графиня Я. Полетыло жаловалась: "без видимой надобности, вызванной военными действиями, сожжены казаками в имении Красничин Красноставского уезда все фольварочные здания, дома прислуги с их имуществом и 16-комнатный дом". А вот княгине Марии Радзивилл повезло - она вовремя достучалась до высших лиц: "Член Государственного Совета граф Велепольский ходатайствует, чтобы город Несвиж и замок там княгини Радзивилл не были сожжены распоряжением русской военной власти". Будущий царственный великомученик лично написал княгине: "Письмо Ваше получил. Озаботился, чтобы желание Ваше было исполнено".
А что было делать крестьянам, которые не могли ногой открывать дверь к начальству? Только бежать, потеряв всё. Оценки количества беженцев в РКМП доходят до 5 миллионов. Условия их проживания, снабжение необходимым и эпидемиологическая обстановка в местах размещения просто не поддаются описанию.
|
</> |