ПОСТ ПРО ПОСТ
natabelu — 24.03.2010 Приснилось, что я написала пост в ЖЖ. Он состоял исключительно из вопросов. Пост я переписывала раз пять, чтобы придать ему всяческого изящества и посильной игривости. Но поскольку я уже потрудилась во сне, сейчас я его просто перескажу.Вопросы там были сначала глупые: какой кашель вы предпочитаете: сухой или мокрый? И что вам легче пережить: полную, непробиваемую заложенность носа или когда сопли льются рекой?
Потом я вопрошала - нормально ли, когда точка в предложении ставится перед скобкой (вот так.) Это дело буквально расцарапало мне глаз в романе Мёрдок "Зелёный рыцарь". В русском переводе, конечно (там постоянно были эти точки и скобки, точки и скобки, вот такие.) По моему разумению, точка должна стоять после скобки (демонстрирую). А они вон что удумали! Что за новое поветрие? Если есть поблизости корректоры или просто люди, отягощенный прочными знаниями по этой части, скажите своё слово (веское).
И последний вопрос. В пору тёмно-зелёной юности эпиграф к набоковскому "Дару" казался мне лучшим эпиграфом всех времён и народов. И тут внезапно (под воздействием высоких температур, должно быть) одолели сомнения: в самом ли деле оно так и было в учебнике? Как-то оно слишком хорошо, чтобы быть правдой. Хотя Набоков говорит - "эпиграф мной не выдуман", но действительно ли он приводит цитату без купюр и искажений? Не потащил же он в эмиграцию учебник русской грамматики? Кто-нибудь с этим учебником сверял цитату вообще?
(Для вчера родившихся - эпиграф такой: "Дуб - дерево. Роза - цветок. Олень - животное. Воробей - птица. Россия - наше отечество. Смерть неизбежна". П. Смирновский. Учебник русской грамматики).
Кстати, я не вру, мне действительно приснилось, что я писала подобный пост.
Потом мне снилась рыжая собака; я нашла её на набережной волшебного приморского города, собака была очень симпатичная, и я решила взять её себе. А сама я была вся такая воздушная, милая, в шляпке с вуалью (там это было нормально). Мы с собакой пошли ко мне домой, и постепенно приморский город оборачивался Профсоюзной улицей, шляпка с вуалью исчезла, я еле тащилась - уже в самом задрипанном виде, в каких-то старых штанах; дышать было нечем, огромная пробка пыхтела, тужилась и исходила газами. Приходило понимание, что дальше будет ещё хуже, и что собаку деть мне просто некуда - а она блестела рыжей шерстью, прыгала рядом, жизнерадостная, мускулистая, весёлая и всё более неуместная, и в её круглых глазах был восторг, который медленно, медленно сменялся страшной собачьей тоской от того, что её снова собираются бросить; собака продолжала вокруг меня крутиться и прыгать, но уже по инерции, потому что надежды у неё больше не было. Странный сон, неприятный; хоть беги теперь на Профсоюзку за этой рыжей собакой и проси прощения.