Послевоенное время. Третий сталинизм

werewolf0001 — 09.10.2021
Ora pro Nobis…
Молитесь за нас…

Третий сталинизм.
Третий сталинизм – отсчитывает свое начало от мая 1945 года, когда для СССР сложилась принципиально иная и внутри и внешнеполитическая ситуация.
Первый сталинизм исчерпывается не июнем сорок первого года, он исчерпывается временем нападения СССР на Финляндию, то есть берет отсчет с декабря 1939 года. Напав на Финляндию, СССР создал для себя принципиально другую ситуацию, оказался исключен из Лиги наций за агрессию и оказался на грани войны со своими будущими союзниками. Конец второго сталинизма – СССР встретил как страна – победитель, сломавший хребет гитлеровскому нацизму и один из учредителей нового мира с правом вето. Ничто из того было сделано ранее – значения не имело. Точно так же – СССР уже невозможно было ни сдерживать, ни ограничивать санитарным кордоном. Практически потерял смысл и любой план по решению проблемы СССР силовым путем.
Во внутренней политике – с 1945 года советский режим является единственным легитимным на всем советском пространстве, никакие альтернативы всерьез не рассматриваются, то что было до 1917 года – уходит в историю. Причина такой легитимности – совместно пережитый опыт борьбы и страданий, увенчавшийся великой Победой. Для русского народа – никакая власть, терпящая поражения, легитимной быть не может и одновременно режим, одержавший победу, да еще такую – не может не быть легитимным. Русская культура формировалась под влиянием постоянных нападений на страну, и поэтому приемлемой всегда считалась та власть, которая может организовать отпор и победить врага, все остальное стояло на втором месте. Именно поэтому, кстати, Керенский в январе 1917 года сказал – или сейчас или никогда. Он понимал, что дело определенно идет к победе и победа России в первой мировой будет означать для его поколения то же самое, что для поколения декабристов победа в войне с Наполеоном. Они не найдут внутренней поддержки для того чтобы свергнуть или кардинально изменить режим. И это продлится двадцать – тридцать лет. В России любые изменения были следствием утраты легитимности власти, а утрата легитимности – следствием поражения. Русские никогда не проголосовали бы против Сталина-победителя, как англичане против Черчилля в 1945 году. Если бы в СССР проходили самые демократические и альтернативные выборы – Сталин легко бы выиграл их после войны, в то время как до 1941 года – скорее всего, проиграл бы.
Война не только обеспечила режим легитимностью, она полностью изменила социальную структуру общества. Потерял смысл такой термин как «бывшие» - бывших больше не было, с уходом прошлого в историю все это потеряло всякий смысл. Зато огромное значение приобрело – кто и как себя вел во время войны. Появились целые народы – предатели, а в анкетах появилась графа о проживании на оккупированных территориях. То есть, тем, кто там проживал – в полной мере доверять было нельзя.
Советское общество со времен войны изменилось бесповоротно и навсегда. До 22 июня 1941 года оно еще было одержимо иллюзиями, что там, за границей – рабочий класс только и ждет помощи из СССР, чтобы восстать, скинуть капиталистов и начать строить свой вариант справедливого общества. Война разбила все надежды вдребезги – немецкий народ стоял насмерть, защищая свою землю от нашествия большевистских варваров. Война приоткрыла дверь на Запад – и одновременно закрыла ее в том смысле, что советское большинство осознало, насколько мы чужды Западу и насколько Запад чужд нам. Думаю, что сами по себе размышления о том, а правильной ли дорогой мы идем, начались именно тогда, когда стало ясно, что другие идти этой дорогой не хотят. Новое общество, родившееся в ходе войны было куда более закрытым и ксенофобским. Миф о братстве народов был опровергнут самым жестоким образом.
Огромное количество людей побывало за границей и получило возможность своими глазами увидеть жизнь там и сравнить с тем что было здесь. С той поры – власти уже никогда не удавалось полностью взять под контроль потребительский рынок, а запросы граждан по части потребления были все выше и выше, и власти приходилось этому соответствовать. Если до войны считалось нормальным, что машина положена лишь тем, кому положено – то спустя двадцать лет она должна была быть у всех. Сталин кстати сознательно ограничивал потребительский рынок во всем, он считал что лучше меньше да лучше, советский человек должен уметь обходиться малым – никто после Сталина уже так не думал и вопрос не ставил.
Общество уже не боялось насилия, оно прошло массовую школу насилия, и стал невозможен новый тридцать седьмой год. Такие события были возможны до войны не только вследствие страха – но и вследствие уверенности в наличии у государства высшего права «пропалывать» общество, выдирая с корнем дурную траву, тридцать седьмой нельзя объяснить только страхом. После войны – Сталин уже не мог так избавляться от врагов, он потерпел поражение при попытке устроить новую чистку в армии и не смог овладеть ситуацией в МГБ. Новые репрессии были точечными и тайными, власть уже не могла позволить себе открытых процессов.
Наконец, в страшной войне сгорело то ленинско-сталинское поколение, которое действительно верило в возможность построения социализма. При Брежневе общество было уже мещанским в основе своей. Хорошо это или плохо – но война подвела черту под попыткой действительно построить новое общество и распространить его на весь земной шар. Политика Брежнева, например – была уже откровенно имперской, она вытекала не из идеологии, а из логики противостояния в Холодной войне. ВОВ окончательно подвела черту под советским мессианством – что поразительно, именно после 1945 года, Запад стал опасаться его как никогда ранее и это стало одной из причин начала Холодной войны. Но имперской – политика страны стала еще при Сталине и его конфликт с Тито – первый конфликт, который можно назвать откровенно имперским. Имперским стало и многое другое – кино, архитектура. Третий сталинизм – это время когда страна преодолела аллергию на империю и вновь ею стала. Антиимперский, освободительный пафос первых лет советской власти - ушел в прошлое.
Во внутренней политике – был окончательно закрыт вопрос границ: границы 1945 года остались таковыми и до 1991 года. СССР принял в свой состав больше, чем он мог переварить, и прибалтийские страны, а так же львовщина – были в составе СССР откровенно лишними и принесли больше проблем чем пользы. Именно с Прибалтики вообще встал вопрос возможности выхода из СССР чего бы то ни было, если бы не прибалтийские страны – вопрос территориальной целостности мог не быть поставлен вовсе, никто другой таких вопросов не ставил и встал то он благодаря «дурному примеру» Прибалтики. Львов заразил Украину идеологией самостийности. При этом, Украина в 1991 году могла бы отделиться и без Львова, но без Львова – скорее всего она была бы сейчас не менее близка России, чем Беларусь и Славянский союз был бы возможен. Страны Запада перестали даже рассматривать постановку под вопрос территориальной целостности СССР, но это привело только к ложной успокоенности и ложному пониманию незыблемости.
В новом мире СССР стремительно прошел путь от изгоя до одного из отцов – основателей, получил право вето в высшем международном совете – Совете безопасности ООН. Надо сказать, что США и Великобритания пытались поставить СССР на место после войны, но это им не удалось сделать. СССР стал стремительно обзаводиться странами – сателлитами, и это тоже сыграло свою роль в имперском перенапряжении. Такой набор стран – сателлитов СССР мог позволить себе разве что во время высоких цен на нефть и то эти деньги можно было потратить с куда большей пользой.
Наконец рисунок экономической карты СССР после войны почти не менялся тоже до 1991 года. Великая эвакуация привела к развитию мощной промышленной базы в Сибири, на Урале, в Средней Азии – в местах недосягаемых для врага. Но это привело к тому, что транспортные издержки таких предприятий оказались крайне велики. Напомню, что до Первой мировой карта русской промышленности была совсем иной, основные производственные мощности располагались недалеко от портов, от самого дешевого транспорта – сейчас это в корне поменялось.
Наконец, при третьем сталинизме фактически завершилась история русской деревни и русского крестьянства – дальше была уже агония. Произошло второе за пятьдесят лет массовое кровопускание, настоящая гекатомба. Не осталось и следа от общины. Тысячи деревень были стерты с лица земли, миллионы кормильцев не вернулись домой. Стомиллионный к началу двадцатого века народ оказался обескровлен, тяжести испытаний он не вынес. Многие винят в гибели деревни Хрущева – но Хрущев был первым кто понял что деревня гибнет и попытался что-то сделать. Закрытие неперспективных деревень – это просто констатация факта смерти и попытка спасти хоть что-то. Сталин же выжимал из деревни последнее, по сути при Сталине людей отучили от труда на земле, обессмыслили его. Люди перестали держать скот, чтобы не сдавать молоко и мясо. Вырубили яблони – налог был и на них. Сталин выжимал из русской деревни последнее, жил так как будто «после меня – хоть потоп». У автора жили в деревне бабушка и мать, про скотские условия существования русского крестьянина – он знает не понаслышке.
Наконец третий сталинизм – это время когда Сталин понимал – смерть близка. Он знал это, принимал это и пытался или воспитать себе преемников, или по крайней мере создать структуры, обеспечивающие какую-то преемственность власти. Полагаю, для него не было большим секретом, что его ареопаг, Политбюро – не заинтересовано в новых экспериментах, в кровавой социальной инженерии и предпочтет мещанский уют новому сверхнапряжению сил. Сталин пытался убрать самых опасных по его мнению – Молотова и Микояна – но сил уже не было. Он проиграл и тут.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив