После парада.

Улетели самолёты, уехали танки, маршем ушли солдаты, унеся многочисленные знамёна. Должная память давней победе, которую никто уже особо и не помнил, была отдана. Кто победил, кого победил, зачем победил – эти вопросы давно стали не более чем предметом споров, как академических, среди профессоров, так и кухонно-матерных, промеж черни. Столичные холопы, насладившись громыхающей и лязгающей мощью Царства, разбрелись по организованным для них уличным концертам, или просто начали пить горькую. По всему Царству простой люд предавался победной вакханалии, прославляя в затертых за семьдесят лет тостах бессмертный подвиг своих предков, героически убивавших и умиравших в кровавой мясорубке мировой войны. Далеко на Востоке они уже храпели перепившись и заблевав всё вокруг, а на Западе даже не начали бить друг другу морды. Холопу хотелось верить в то, что он победитель, и не важно было, что он может и не выезжал за пределы своего села или квартала, и не важно, что он дрался только по пьяни и всегда получал по рогам – сегодня он был сокрушителем злобного Рейха, уже полумифического государства из прошлого века.

Во Дворце тем временем мятеж давал свои всходы, подло заманив в ловушку боярина Сочного, холуи нанесли тому около пятидесяти ножевых ранений, более половины из которых можно было с уверенностью назвать смертельными. Теперь, обагрив руки кровью они в зловещем молчании двигались к опочивальне монарха, их глаза цвели местью, а зубы щерились в хищных улыбках. Стая гиен вышла на охоту. Распахнув двери, холуи застали свое господина за депиляцией волос на ногах. На миг все умолкли, только Вован с грустью смотрел на руки неожиданных гостей. Похоже он сразу понял, как закончится сегодняшний день, печально вздохнув отложил бритву и запахнул шелковый халат расшитый каратистами.

- Собирайся Вован. – Медвежонок говорил от имени всех заговорщиков. – Бери удочки, пора на рыбалку.

- А если я не хочу на рыбалку?

- Хочешь, хочешь. У тебя в общем то есть выбор, можешь остаться тут, а можешь порыбачить.

- Рыбка... – Вован ещё раз вздохнул горше прежнего. – Не в настроении я сегодня, не до рыбалки мне.

- Как же так? – Ехидно поинтересовался Аркаша. – Только вчера ты весь вечер тараторил, какая у тебя охота до рыбалки на завтра.

- Может я передумал? Притомился на параде и передумал.

- Выглядишь очень даже свежо. Огурцом.

- Это... – Царь было хотел найти ещё какой предлог отказаться от рыбалки, но сдался ввиду тщетности этих попыток и обреченно согласился. – Ну порыбачим, окунька порыбачим, карася...

Сборы были недолгими, Щуколов оделся, побросал в сумку удочки, наживку, бутылку коньяку, потянулся было к поясу с рыбацким ножом, но Аркаша хохотнув забрал пояс себе. Так его и повели в правительственное метро, глубоко под землю, усталого плешивого человечка в короне, и с рыбацкой сумкой через плечо, в окружении нетерпеливо хихикающих министров. По пути нам встретился Вовка Генетик, тащивший мешок отрубленных боярских голов, братья чухонцы, Паровоз и многие другие слепо таращились через заляпанный кровью прозрачный пластик. За Генетиком семенил Поп Гундяй окропляя святой водой отрубленные головы. Увидев Вована, он со смехом благословил и его, шмякнув мокрой кисточкой по царской морде. Если раньше у Вована оставалась некоторая толика надежды, то сейчас Щуколов понял что всё всерьёз.  Спустя всего пару часов мы вышли на поверхность далеко за пределами Столицы, в рыбацких угодьях Царя, где с лодкой ждал Серёга Какун.

По прибытии на место, большинство холуев осталось на берегу, в лодку, не считая нас с Царём, погрузились только лидеры заговора, Какун, Батут, Медвежонок и Аркаша. Серёга с Батутом гребли, Аркаша сидел у руля, а Медвежонок стерег монарха. Все молчали, немного помешкав, Вован начал разбирать сумку, снаряжая снасти для лова рыбы.

- Дай корону подержать, - глумливо предложил Какун, ненадолго перестав грести, - а то ещё ненароком уронишь её в воду.

- Сука... – Царь ответил шепотом, зло, но всё же снял корону и отдал её генералу. – Держи прохиндей, только смотри, тяжелая она.

- Справлюсь, не бзди. – Серега повертел корону сверкавшую золотом и великолепными камнями, а потом небрежно бросил её на дно, под ноги. – Помню как у Борьки Первого забирал её, тот вот совсем не жалел, забирай говорит Серёга, чегойта у меня от неё темечко болит. Прикинь - темечко! И немедленно выпил сто грамм. Так и бухал пока не издох. Не зря его Синим прозвали.

После откровения Какуна вновь восстановилась тишина. Весла сложили на дно лодки, Вован откупорил коньяк и забросил удочку, а Головастик начал вести лодку зигзагом по течению выискивая ровный поток, удобный для лова. Вышколенные многолетним прислуживанием заядлому рыбаку, холуи даже отвлеклись от мыслей о цареубийстве, но вскоре об этом напомнил сам Государь.

- Вам ничего не светит. Ничего.

- Сами разберёмся, и получше тебя. – Медвежонок налился самоуверенностью, расхрабрился. – Надоело уже, Вован, сам придумаешь проблему, а потом делаешь вид что решаешь её. Мы терпели, терпели, а теперь надоело. Будет у нас новый Царь, а может как Дух Свободы предлагал и вовсе Республика.

- Дурак ты Димка. Думал я впрок пойдут мои побои, а ошибся. Республику он вздумал учинить для холопья. За каким лешим!?

-Ради справедливого устройства общества. Гражданских свобод населения...

- Слышь Димка, - подал голос Батут, - ты давай поспокойнее со своими кокаиновыми фантазиями, выберем нового Царя и баста.

- Республика не дело. – Согласился Какун. – Жил я в республике при Синем, ужас да и только.

- А я полагаю Республика сподручнее Царства. – Головастик встал на сторону Медвежонка. – В конце концов везде уже Республики, весь Еврейх сплошняком Республика на Республике, а если где король и имеется, то только для красоты.

- Когда же вы поймёте, что вы все живете не в Еврейхе? – Устало спросил у холуев Вован. – Здесь всё по другому. Здесь холопы. В конце концов здесь Рудский Мымр. Какая с ними со всеми Республика?

- Что нам твой Мымр? – Димка наморщил лоб. – Вернем в шахту, пусть сидит где сидел. Во глубину этих, свербящих руд.

-  Попробуй, верни. Только смотри, как бы он сам тебя не вернул в шахту, а то и поглубже. Это Рудский Мымр. Уже пятую сотню лет каждый Царь или Император восходивший на трон в этом несчастном Царстве, этого Рудского Мымра и травит, и топчет, и жжет и всячески пытается сгноить, но толку никакого, ноги ему перебьёшь, он под лавку залезет, залижет их, грязью замажет, водки выпьет, глядишь, через неделю вытанцовывает на площади, подаяния просит. И что там ноги? Голову ем снесёшь, он её хвать под мышку и в кусты, ну думаешь, всё, избавились от выродка, но нет, не пройдет и месяца, как он вернется. И каждый раз когда Мымр возвращается, он становится только злее, подлее, безумнее, а жажда мести всё острее. Вы, холуи никчемные, уже ничего не сможете сделать ему того, чего бы с ним уж не сотворили.

- Мести кому? И за что? - Головастик как и все, слушал откровения Царя как завороженный.

- Это неважно! Это же Рудский Мымр. Он за сотни лет для всех припас застарелую обиду, а если нет её, выдумает в два счета. Поймите, он живет только ради своей мести, всем, каждому, все перед ним виноваты, все ему должны. Вот с чем вы будете иметь дело. И я заранее вам говорю – безуспешно.

- Мы с другой стороны зайдем. – Пассажиры лодки так резко обернулись ко мне, словно они забыли, что я с ними. – Мы попробуем добиться от Мымра любовью и благожелательностью, то чего вы от него добивались насилием и пытками.

- Ты Советник сдурел на пару с моим медведем. Глядишь, через годик в соседних палатах в дурдоме сидеть будете. Не видел Мымра? Кто же его такого любить будет? Да он и сам себя не любит.

- А мне нравится идея Советника. – Неожиданно поддержал меня Серёга. – Ведь действительно, никто и не пробовал отнестись к Мымру, да и к холопам с добротой.

- Вы все дураки. Нельзя этого делать. Как только вы уберете сапог со спины холопья, оно начнет бунтовать, жестоко и бессмысленно драться неизвестно за что, пока кто-то не вернет ему спог на спину. Хотя что я тут распинаюсь.

- Ну вот и не распинайся. – Буркнул Димка. – Уди себе рыбу.

- Что меня утешает, так это то, что вы сами себя погубите быстрее, чем это сделал бы я. – Не без ехидства ответил обреченный Государь и продолжил наблюдать за снастями.

Заклевало, леска натянулась струной и Вован, привстав, упёр удилище в дно, резво забирая длину катушкой, с его лица схлынула нервозность, впервые за последние недели в нём проглянул былой монарх, проявившись в азарте охотника побеждающего дичь. Словно забыв, в каком он находится положении, Царь рявкнул на Аркашу, чтобы тот правил аккуратнее вниз по течению. Удилище изогнувшись крутой дугой металось из стороны в сторону, обреченная рыба старалась вырвать изо рта крючок на который попалась. Но зазубренное острие прочно засело в плоть, как рыба не металась, вновь обрести свободу шансов у неё не было. Поверхность реки взорвалась брызгами, отливающими алым цветом под заходящим солнцем, а рыба ярко блестя серебристой чешуёй взмыла в воздух и оказалась в руках Щуколова.

- Щука. Это щука! – Вован радостно рассмеялся, взбудораженный победой над рыбой. – Я поймал щу...

Веселье прервал Димка, с размаху ударив Царя веслом в лицо. Хрустнула кость, брызнула кровь и тело монарха грузным кулём перевалилось за борт, уйдя под воду почти без всплеска. Щука билась на дне лодки рядом с короной и полупустой бутылкой.

- Ну вот и всё. – Подытожил Медвежонок. – Дело сделано.

- И от Вована избавились и он нам ужин выловил. – Аркаша намекал на пойманную щуку. – Удачный сегодня денёк.

С шумным всплеском Вован вынырнул, и намертво вцепился обеими руками в борт лодки, бледное, искаженное судорогой, лицо Царя рассекала бескровная от холодной весенней воды рана, по щекам стекали едва розовые капли, а редкие волосенки, серые от влаги облепили его преимущественной лысый череп. Щуколов натужно хрипел втягивая воздух, ради последних, самых сладких вдохов. Первым от шока очнулся Медвежонок, начавший лупить веслом Вована по плечам и голове и плечам, когда к нему присоединились Батут и Какун, но втроём они скорее мешали друг другу, беспорядочные удары сыпались куда угодно, но только не в цель. Весла сталкивались, выбивали щепу из борта, расплескивали речные волны. Лодка раскачивалась. Сообразил что делать Аркаша, вынув реквизированный и Царя нож, он бросился к борту и начал отпиливать пальцы монарха, вскоре всё было кончено, Вовану стало просто нечем держаться и он вновь ушел под воду.

На этот раз окончательно.

Холуи без сил повалились на дно лодки, живучесть теперь уже бывшего Царя изрядно перепугала их, а теперь они тяжело дышали, кто лежа, кто сидя, испытывая с одной стороны чувство облегчения, а с другой вины. Переворот закончился успешно, но как я знал из разнообразных исторических трудов, свергнуть монарха пол дела, куда сложнее удержать власть. Особенно в этом Царстве. Как всегда, в ожидании неприятностей у меня зачесалось копыто. Просто невыносимо.