Портрет, фотография, селфи: как мы воспринимаем себя?

otrageniya — 26.01.2020

Ой, Мама Вера! Так хочется быть красивой!
Я б тогда за всех обманутых девчат отомстила.
Вот иду я, красивая, по улице, а все встречные
ребята так и столбенеют, а которые послабее –
так и падают, падают, падают и сами
собой в штабеля укладываются!
Из фильма «Девчата»

Однажды я работала с девушкой, пережившей ребёнком ужас войны в Югославии, и воспоминания об этом навсегда сделали её глаза грустными. Только от улыбки её красивое, но строгое и напряжённое лицо иногда оживлялось. И как-то в разговоре со мной она сказала: «Войны нашего прошлого оставляют неизгладимый след в наших лицах…»

Это действительно так. Я замечала, что видимый возраст проявляется не столько в морщинах, а в выражении глаз, уставших, точно погасших от времени. Ни старение кожи, а жизненный опыт выдаёт нас. Это легко проверить, сравнивая фотографии разных лет известных моделей или актрис. Даже скрупулёзно отретушированное зрелое и «хорошо сохранившееся» лицо отличается от «юного оригинала» изменившимся выражением глаз – еле уловимой переменой мимики. С этими признаками времени пока не может справиться даже искусный ретушёр.

Фотосессия с девушкой из Боснии была дружеской, ни к чему не обязывающей, но моя знакомая, словно не веря в успех, так сильно волновалась, что практически заставила меня показать с камеры несколько «сырых» изображений, чтобы развеять свои сомнения – наверное, было бы тяжело дожидаться готовых фотографий в неведение. Молча разглядывая крохотные картиночки, она разочарованно вздохнула и тактично заметила, что моя работа как фотографа прекрасна, но самой себе на фото она не нравится.

– Почему? – спросила я, чувствуя и досаду, и раздражение, повторяя про себе эти слова, точно пережёвывая их, пытаясь понять. Что же остаётся «хорошего» от портрета, если его суть, то есть сам портретируемый, себя не воспринимает?

– У меня грустные глаза… – пояснила девушка.

И вдруг я поняла, что она, не говоря мне, надеялась на радостные и счастливых фото на память, возможно, для соцсетей, в то время как я увлеклась созданием эмоциональных портретов, пытаясь как можно лучше передать именно человека. И если его душа выражалась в напряжении и боли – могла ли я, имела ли право как фотограф, менять внутренний мир человека в угоду приятной лёгкости восприятия?

Было интересно, что моя знакомая часто делала автопортреты («selfie») для Инстаграма, и на них она тоже пыталась казаться счастливой. И я почти верила её солнечной улыбке и ямочкам на щеках, но всё равно не могла прогнать ощущение, что её глаза были, как всегда, наполнены грустью. Когда я деликатно спросила об этих фото, она ответила, что «селфи» ей нравятся, потому что она знает, когда выглядит хорошо, и наедине с собой может расслабиться.

Выходило, что «селфи» – это виденье, или желаемый образ, себя, производимое другим на показ, но нередко созданное в уединении, в дали от любопытных, а, возможно, и осуждающих глаз?

В 2017 году в Лондоне в книжном магазине, рядом с музеем современного искусства, я случайно нашла толстую, тяжёлую книгу в серебряной обложке, в которой, как в кривом мутном зеркале, можно было увидеть своё отражение. Рельефный шрифт названия проступал на блестящей поверхности: «Selfie: How We Became So Self-Obsessed and What’s It Doing To Us» («Селфи. Почему мы так зациклены на себе и как это на нас влияет») – оно говорило само за себя. Я пролистала книгу и грустно вернула её на полку, понимая, что из-за веса, не смогу привезти домой, но решила купить позже.

А пока, спрашивала иногда разных людей о том, почему они делают «селфи» и получала один и тот же ответ: «Я знаю, как мне нравится видеть себя!»

Потребность во внимании привела к тому, что селфи не делали только ленивые, но и они постепенно сдались. Помню, как несколько лет назад, моя лента подписки Инстаграма бомбанула изображениями друзей и коллег. И однажды вместо того, чтобы вдохновляться новыми идеями, затерявшимися среди бесчисленных плодов нарциссизма, я замерла в яростном порыве, чуть не разбив телефон, потому что видеть цифровой мусор сил больше не было. Я отписалась от многих страниц, быстро наполнявшихся «самофото».


Позже я мысленно возвращалась к ситуации с девушкой из Боснии, и поняла, что причиной непонимания между нами стал конфликт ожиданий: она, довольно хорошо зная меня, забыла о моём вечном стремлении запечатлеть человека настоящим, живым; ну а я – забыла, что моя знакомая не любила самого слова «портрет», за его фокус на внутреннем мире человека, за попытку обнажить скрытое. Иногда в разговоре она просто забывала его, напряжённо подбирая синоним, тогда как для меня слово «портрет» было первым из всех возможных названий для изображения человека.
И хотя та съёмка была творческим сотрудничеством, отправляясь в студию, я не напомнила себе, что девять из десяти человек, за деньги или бесплатно обращающихся к фотографу, думают об одном: «Фотограф, сделай мне красиво!»

Каких только фраз я не слышала в студии во время фотосессий: «Вы сделаете меня красивой? Я хочу иметь красивые фотки!», «Укоротите мне нос, пожалуйста!», «У меня шикарное тело! Я сильный! Вы покажете это на фото?» «Хочу секс на фотографиях, сделайте, чтобы был секс!!!» «Вы похуд`ите меня немножко?», «Хочу, как тут!» (тыкают пальцем в обложку Vogue) – и т. д. Фотографа принимали за пластического хирурга, косметолога или психотерапевта.

Так я открыла нечто важное: как в действительности мы воспринимаем себя и других, как не уверены, неумолимы по отношению к себе. Мы видим лучшее всегда недосягаемым и далёким, принадлежащим кому угодно, но только не нам. Много я встречала таких проявлений и у моделей – женщин, которых желает так много мужчин, и которым ещё больше завидует женщин – но их неуверенность в себе лишь усиливается. И тогда недовольство человека собой уже не связано с мастерством фотографа: происходит просто подмена понятий – образов себя реального и желаемого, или же – реальный образ замещается чудовищным идеалом, возникшим от душевной травмы отрочества, или от неразделённой любви, или холодного и жестокого окружения, в семье или школе, неспособного к похвале и поддержке. И конечно, приобщилась к этому индустрии моды, с её культом красоты, воспеваемым также косметическими компаниями и поп-культурой.

И я, как фотограф, напрасно гналась за недостижимым – признанием своих моделей. Это неприятно, а иногда и страшно слышать недовольство человека, который только что получил свои фото, не рад им и пытается спихнуть на фотографа ответственность за проблемы собственной самооценки. Часто люди настолько мучительно недовольны собой, потому что не знают, какими вообще хотят себя видеть и кем быть, а то и вовсе надеются, что на снимке, вместо них, появится кто-то другой, совершенный – размытый образ, наделённый сильными характеристиками: «идеальный», «шикарный», «роскошный», «сногсшибательный» и т. п.

Представление модели о самой себе, как блуждающая цель – попасть в неё почти невозможно. Девушки найдут в фотографии миллион недочётов, потакая самоощущению, не воспринимая изображение как результат творчества и техники, но только как отображение их внешности. Такое недовольство съёмками, за исключением журнальных, со временем вырабатывает в них разумное, равнодушно-философское отношение. Взглянув на готовые фотографии, подтвердив про себя ожидаемое, они вежливо и сухо благодарят за проделанную работу и часто навсегда исчезают из жизни фотографа.

Но бывают и те, кто не хочет сдаваться без боя, принимать поражение в виде «сомнительных» снимков. Чтобы «отбить заслуженно своё», они терзают фотографа по поводу обоснованности его виденья, которое всегда не в пользу модели; упрекают в недобросовестности и разбитых надеждах; пускают в ход шантаж, мотивируя требования о «глубокой» ретуши, или дополнительных «лучших, но сокрытых нечестным фотографом, снимках», серьёзной угрозой их карьере, которую представляют собой те самые «неудачные» фотографии. Одна такая модель, когда я только начинала как fashion-фотограф, изучила готовые изображения в полном разрешении с тщательностью, какую заслуживают чертежи самолётов. Почти в каждой что-то было не так: «Тут морщина на шее, там глаза, как у китайца, здесь, в уголках рта, точно зуба не хватает». Я слушала её и чувствовала, как схожу с ума, потому что никак не могла увидеть, о чём же шла речь.

Модель стояла насмерть, что и понятно – кому понравится видеть себя в роли беззубого китайца, с морщинистой шеей? При попытке объясниться, она не дала мне вставить ни слова, а когда всё-таки стихла, и я, заикаясь, упомянула разность наших восприятий, в ответ на меня снова полилась брань: «Да ты кто вообще такая?!!! Ты мне не рассказывай! У меня мама фотограф!!! Я знаю, как должно быть!»

Ну, если мама фотограф, тут крыть нечем… 

Говоря серьёзно, это была шоковая терапия. Не имея тогда достаточного опыта с моделями, ошеломлённая агрессией мало знакомого, но тщеславного, и явно неуверенного в себе, человека, я не на шутку испугалась. Не умея соответствующе отреагировать, я поддалась уговорам самодура, выполнила требования, но с тех пор потеряла покой при работе с другими людьми. Такие ситуации казались мне необратимо потерянными.

Ещё хуже были разногласия с частными клиентами, преимущественно женщинами. Они, не давая перевести дух, обвиняли в своих проблемах и неспособности запечатлеть их привлекательность, по-настоящему понятную только им. А я каждый раз деликатно напоминала, что это они выбрали меня, ознакомившись с работами. Но ответ неизменно звучал один: «Почему-то остальные – красивые на ваших работах, а мы – нет…»

Очень показателен пример моей мамы, которая несколько лет назад сильно страдала от лишнего веса. В любой туристической поездке того времени она мучила меня просьбами сделать фото на память. Я отказывалась, как могла, потому что знала её реакцию, но всё повторялось. Каждый раз при взгляде на фотографию мама грустно опускала плечи и с упрёком спрашивала меня, почему она вышла «такой толстой». Я сочувствовала ей, не имея ничего сказать в ответ, и сгорала от досады, ругала себя за слабость, обещая больше ни за что не поддаваться на её уговоры. И только гадала, откуда в сознании мамы появилась мысль, что камера способна менять реальность кардинальным образом? Что должно было случиться в момент нажатия кнопки спуска затвора? Я не знала, и она тоже. От обиды мне хотелось сказать лишь одно: «Не надо фотографироваться, если настолько не нравишься себе, или же нужно принимать и любить себя, какой есть».

И таким образом, в вопросе восприятия человеком себя, будь то портрет, фото на память или «селфи», одной правды нет и, наверное, быть не может. Не один фотограф не застрахован от посягательств на его виденье и творческий выбор, когда единственный критерий, по которому модель (портретируемый, в широком смысле) судит о снимке – это её или его «относительная красота».
Тогда чем является для человека его собственное изображение – красивым, хорошим, эмоциональным, настоящим, искренним, роскошным? Фотография, останавливающая взгляд своей выразительностью, эмоциональной силой, глубиной? Или некое – любое, с художественной точки зрения, – изображение, где человек, по одним ему известным причинам, считает себя «красивым». О чём должен заботиться фотограф (человек с камерой, в широком смысле): о том, чтобы выразить своё понимание мира, или же о том, чтобы на мгновение задобрить ненасытного демона тщеславия, неуверенности, который живёт в каждом из нас? По обе стороны камеры мнения не сойдутся.

В какой-то момент жизни, на пике физической формы, здоровья и счастливой эмоциональной ситуации, мы нравимся себе и хотим запомниться именно такими, то и снимок на паспорт может удовлетворить ожидания. В двадцать лет мои фото на документы мне безумно нравились – я просто обожала их. Мне повезло застать времена старых фотоателье, где людей не слепили вспышкой «в лоб», а помещали в мягкий, обволакивающий свет, напоминали причесаться, оправить одежду и выпрямить спину – такие фотографии получались вполне достойными. И если я так нравилась себе на них, становились ли они хоть сколько-нибудь ценными от этого, были бы интересны кому-то, кроме меня самой?.. Более того, на протяжении почти десяти лет я участвовала, начиная как раз с двадцатилетнего возраста, когда только увлеклась фотографией, в фотосессиях других фотографов разного уровня и вкусов (в основном, я заказывала съёмки за деньги). И самым ужасным оказывался результат с «наиболее красивой» версией меня – тот, желанный для многих, что привлекает внимание на личных страницах в соцсетях и каким можно дразнить обидчиков, вызывая непереносимые приступы зависти, но ценность таких фото приближается к нулю. Да, они могут волновать, быть сексуально заряжены, но самого главного нет – меня – то есть, человека с чувствами и мыслями. И со временем, пересматривая эти шикарные фотографии, я видела всё более незнакомую мне молодую женщину, внешнее сходство с которой стало условным. Это даже была не женщина, не человек, а кукла.


Если принять условные, универсальные для всей западноевропейской культуры, обозначения «красивый» и «не очень», то могу с уверенностью сказать, что видела много божественных, удивительных фотографий с «некрасивыми» людьми, лица, жесты, эмоции которых трогали душу, надолго запоминались, и сотни, даже тысячи, посредственных, пустых карточек «красивых» людей, слившихся в одну пластиковую, лоснящуюся, наигранно радостную массу.

«Человек получился красивым – фотограф молодец!» - принять такой принцип невозможно, потому как красота самое абстрактное понятие в мире, и, гоняясь за ней, человеку легко потерять себя.


Так что же действительно важно – быть настоящим или нравиться другим?


Друзья, если у вас был опыт участия или заказа фотосессий: свадебных, семейных, портретных – поделитесь в комментариях, что почувствовали, увидев себя на фото, как восприняли, и смог ли фотограф передать Ваше «Я» на снимках? Или, если делаете «селфи», как нравится видеть себя, и вообще, часто ли Вы фотографируетесь на память?

Оставить комментарий

Популярные посты:

thurinus

Преимущества онлайн-займов

elika

"Проблемная" картина с раздражающим господином

booky_moussy

Домашнее-вечернее

smile_detected

Грустная змея на колёсиках

koparev

Лунная афера НАСА

colonelcassad

Герасимову показали НРТК "Курьер"

amarok_man

По повести Стругацких "Трудно быть богом" снимут сериал...

pantv

16 июля ● Первый ядерный взрыв в истории человечества и не только...

nathoncharova

Почему пророка Моисея раньше изображали с рогами на голове? 0

• Ранее
• Архив