Поездка в лагерный пункт "32/30". Верхний Сердях. Призрачная Колыма.
drs_radchenko — 22.10.2013
70 км от Магадана есть п. Верхний Сердях, на карте обозначен как
нежилой. Название получил от правого притока р. Сердях.
Редкий джип доберется летом в это заброшенное, дикое место.
Размытая, местами заболоченная дорога идущая по руслу реки.
Дождавшись стабильной, морозной погоды вся грязь превратилась в
асфальт а вода в лед и мы на двух машинах, без труда, добрали до
бывшего отдельного лагерного пункта ОЛП 32/30. Женский штрафной
лесозаготовительный участок.
Я не нашел информации когда лагерь стал функционировать но судя по
вырубленным территориям, глядя на карты Гугла понятно, что
проработал не менее 25 лет...
Это самое серьезное пришествие случившееся на всем пути.
Тяжелый "Патриот" проломил тонкий лед .
Плюс 20 мин. ко времени в пути.
Вот что вспоминает в своих мемуарах бывший заключенный
Когда-то все сопки вокруг столицы колымского края покрывали
густые лиственничные леса, но бесчисленные бригады зеков пилили и
стягивали стройные хлысты, строили бараки и долгими студеными
ночами топили железные печки. Теперь на сопках вокруг Магадана
словно полки деревянных солдатиков — море черных метровых пней, их
сотни тысяч, миллионы. Дальше от города лес еще сохранился, но и
там его беспрерывно преследуют топор и пила. В прежние годы, при
Дальстрое, то были простые двуручные пилы, часто в женских руках. Я
женщин на лесоповале уже не застал, при мне деревья валили
вольнонаемные мужики с электро- и бензопилами в руках. Но следы
женской работы видел: не метровые, а едва видные над землей пеньки.
Мой лесник Крюков показывал их как образец.
— Видите, какие здесь оставлены пни? Не свыше двух третей
диаметра, точно по инструкции. А чья такая чистая работа? Бабы!
Только они так работали. Разгребали метровый снег до земли, и, на
коленях, поперечной пилой, вжик-вжик, — «тебе —
мне, тебе—мне,—начальнику!» А иначе штрафной паек. Так ведь
мало свалить, нужно от сучков очистить, раскрежевать и в штабель
сложить по восемь кубиков на пару. А сучья собрать в кучу и сжечь.
Как-то управлялись, бедные. Зато нам, лесникам, была лафа:
благодарности от начальства. За порядок.
Моя Ирина Казимировна «загремела» на этот штрафняк еще в
1952 году. В глубоком снегу в паре с балериной 3. валила и
штабелевала лес. Весной их перевели на погрузку шестиметровой
деловой древесины. Нескольким женщинам на этой работе переломало
руки и ноги.
Лагпунктом «32/30», или «Сердяк» ( на карте обозначен как
"Верхний Сердях" (прим.) ), командовал полуграмотный старший
лейтенант, — кто только присвоил ему в тылу это звание? — Яков
Скоков. Он умел без ошибки только расписываться. Требуя с соседней
лесной командировки пятерых мужчин, написал в заявке: «Требуеца
пять уш». И кричал на нарядчицу, что та его не понимает:
— Это же сокращенно — пять мушчин, ну! — Увидел Ирину: —
«У-1-52»! Ты грамотная, тут же ясно написано, а?
Яков Скоков и его мадам, которая, работая надзирателем, так
разъелась на казенных харчах, уворованных из жалкой доли
заключенных, что из-за своих габаритов могла проходить в дверь
вахты только боком, имели свое небольшое поместье: держали корову,
откармливали свиней, возделывали огород.
Вечером, когда измученная десятичасовым рабочим днем на
погрузке неподъемных бревен, украшенная номерами бригада женщин по
пятеркам входила в лагерные ворота, начальник, потирая руки,
тарахтел:
— Вот поужинаете, девочки, и на ударничек, на ударничек! —
это полоть его картошку, убирать коровник и свинарник, мыть
полы...
Белая рабыня Ирина Пиотровская взбунтовалась:
— На государство я сегодня уже отработала, на вашу барщину
не пойду!
Яков Скоков отправил ее в карцер, на 300 граммов хлеба и
кружку воды с выводом на работу. Она отсидела в холодной будке трое
суток и поняла, что этак может и «загнуться». Когда их построили
перед выходом на работу в лес, поравнявшись с начальником, тихо, но
внятно сказала:
—Начальник, советский офицер должен быть грамотным. Вы не
соответствуете занимаемой должности. Об этом я написала в Москву, у
меня там немалые связи!
Следующим утром в кузов грузовика сажали больных для
отправки в город. И вдруг команда: «У-1-52» собраться с вещами!
Похоже, Скоков решил — чем черт не шутит, лучше от такой
избавиться... Когда машина остановилась у зоны магаданского лагеря,
ей показалось, что она почти дома!
...Зимой 1957 года мы с женой отправляли родным посылку из
Магадана. Зашли в главное посылочное отделение на Ленинском
проспекте (Проспект Ленина г. Магадан (прим.)). В углу зала сидел
незаметный серенький человечек в сереньком халате. Рядом на
скамейке обшивочный материал, подушечка с иголками, нитки, шило.
Ирина глянула в его сторону и всплеснула руками:
— Боже, кого я вижу! Яков Скоков, вы сделали блестящую
карьеру!
Он радостно закивал, как старой знакомой:
— Как же, помню, мы же с вами товарищи по несчастью... Она
посмотрела на него сверху вниз:
— Ну, это смотря кто был в несчастье, во всяком случае не
вы. Да ладно, вот обшейте нам посылку. Он поставил ящик себе на
колени:
— Сейчас, сейчас, будет сделано!
За эту работу ему по таксе следовало три рубля. Когда мы
ото-
- 117 -
шли, она шепнула: — Это же мой бывший начальник лагеря. Дай
ему шесть. На чай!
Такие резиновые петли на калитках я встречал и в других лагерных
пунктах 40х годов.
За этим грибком по всей видимости, находилась жилая зона з/к. По
периметру встречаются двухметровые столбы с колючей проволокой в
десять рядов. От барака остался только хлипкий фундамент поросший
травой. Справа видно калитку, а левее железный каркас или от
карцера или дизельной. На территории жилой зоны находились
пару туалетов и деревянные душевые.
В шестидесятые тут находился так же лесозаготовительный пункт но
уже в рамках совхоза.
В 1958г. вышел секретный приказ все лагерные признаки (бараки,
вышки) стереть с лица земли, но как мы знаем, не всегда это у них
получалось.
В рамках проекта "
Призрачная Колыма"
P.S.
От верхнего края карты до нижнего 10 км.
Если вы знаете о заброшенных местах на Колыме, связанных с историей
края пишите мне в
блоге, в
Фейсбуке,
ВКонтакте и
Твиттере или на
[email protected]